Там его ждала какая-то темная фигура.

— Гриффон — ты?

— Да, я не в состояния был больше ждать, мне хочется

знать, как обстоит дело, и я, несмотря на всю опасность, подкрался сюда.

Джон подкрался к ним и, спрятавшись за кустом, внимательно прислушивался к их разговору.

— Опасность уже невелика, — ответил патер.

— Почему, разве ищейки попали на неверный след?

— Ищеек здесь больше нет.

— Как? Это невозможно. Джон Вильсон оставит такой случай нерасследованным?

— Он должен был оставить и притом навсегда, так как лежит мертвым.

— Мертвым? Это прекрасно. Каким же образом это случилось?

— Его укусила одна из змей.

— А я думал, что эта штука не удалась. А что стало с его братом?

— Джон Вильсон на смертном одре взял с него слово, что он сейчас же уедет, и он исполнил свое обещание.

— Мне это не верится.

— Но это правда. Я сам был на вокзале и видел, как он уехал.

— А мне все-таки не верится. Я сам убедился, что Джон Вильсон умер. Я был около него, когда он корчился в смертельных судорогах.

— Куда его унесли?

— В дом доктора Лаундера.

— А не в Чикаго?

— Нет, его похоронят здесь.

— Я пойду, чтобы лично убедиться. Вильсон должен лежать еще там, я проберусь в дом врача. Доктор живет один, и его теперь дома не будет.

— Хорошо, и когда убедишься лично, сообщи мне по телефону.

Патер стал ему рассказывать о том, что за это время произошло. Когда они уже расходились, патер остановил его.

— Мне нужно немного того яду, который ты дал мне для Гаскона.

— Чтобы усыпить дядю?

— Конечно, представляется весьма удобный случай, так как он выказывал вслух желание покончить с собой. Всякий поверит, что это самоубийство.

Служитель вынул из кармана небольшую коробочку и передал ее патеру, потом он перелез через ограду и удалился, а Керро отправился во внутрь дачи.

Вильсон также перелез через ограду и кратчайшим путем отправился на квартиру доктора Лаундера.

Доктора дома не было, но это не остановило сыщика. При помощи своих отмычек он быстро проник в квартиру врача.

Сыщик встал в темноте у окна и стал ждать. Прошло минут пятнадцать, когда к окну стала подкрадываться какая-то фигура.

Осторожно озираясь по сторонам и увидев, что на улице нет ни живой души, Гриффон взобрался на подоконник и влез через окно в комнату.

Он осветил потайным фонарем комнату и сказал:

— Здесь его нет, если он действительно умер, то лежит в комнате рядом.

Он только что хотел открыть дверь в соседнюю комнату, как почувствовал на своем плече сильную руку, и Вильсон крикнул:

— Нет, Гриффон, Джон Вильсон здесь, но не мертвый, а свежий и здоровый.

Преступник в первую минуту с испугу обомлел, потом он хотел вырваться и броситься бежать. Но сильные руки Вильсона схватили его, сжали ему руки, и через минуту сковали его по рукам железными наручниками, так что он не успел даже оказывать сопротивление.

— Так, Гриффон, теперь конец комедии. А твоего сообщника Керро я сегодня еще схвачу, когда он сделает попытку отравить меня, — своего мнимого дядю Джузеппе Керро, — сказал Вильсон, осветив дрожащего от страха преступника.

— Я так и думал, — произнес он, — как мог Керро быть таким неосторожным.

— Неужели вы думали, что ваши ужасные преступления останутся нераскрытыми, — спросил Вильсон, — ну теперь вперед — мне некогда, мне еще надо арестовать сегодня Керро.

Преступник пробовал сопротивляться, но сыщик с легкостью толкнул его вперед, вывел его на улицу и привел его в полицию, где Гриффона посадили в тюремную камеру. Инспектор Тонниль поздравил сыщика с успехом.

— Идемте, мистер Тонниль, — сказал Вильсон, — со мной […] и вы лично убедитесь, что этот негодяй Керро сделал попытку отравить меня.

Инспектор охотно согласился, — ему было даже очень приятно […] знаменитому сыщику в его деле. Они быстро отправились на дачу, перелезли через ограду и пробрались никем не замеченные в комнату, занятую мнимым дядей из Италии. Здесь их ждал Фред.

— Хорошо, что ты пришел, — сказал он, — патер уже два раза был около двери и звал тебя. Я все время громко храпел, чтобы он подумал, что ты заснул.

— Хорошо, я думаю, что он скоро еще раз придет, — сказал Джон, — уйдите вы вдвоем в ту комнату и выходите оттуда не раньше, пока я не крикну, что негодяй арестован. Вы будете свидетелями, что он хотел меня убить.

В коридоре раздались шаги и остановились перед дверью.

— Выходите скорее.

Фред и инспектор вышли на цыпочках в соседнюю комнату, двери которой они слегка открыли, чтобы видеть оттуда письменный стол и кресло, на которое сел Джон.

За дверью раздался голос Керро:

— Дорогой дядя, открой немного.

Вильсон спросил, как будто сквозь сон:

— Кто там?

— Я, племянник твой Артур, дорогой дядя.

— Я сейчас открою.

— Я очень рад.

Вильсон поднялся, подошел к двери и открыл ее. В комнату вошел патер с бутылкой белого вина и двумя бокалами в руках.

— Извини, дядя, что я тебе помешал, но я боялся, что ты наложишь на себя руку в отчаянии. Я не мог успокоиться и решил пойти к тебе. Я принес бутылку вина, чтобы подкрепиться.

Патер открыл бутылку, налил оба бокала и сказал:

— На здоровье, дядя, на долгие вам лета!

Вильсон приложил бокал к губам, сделал вид, что пьет, но проливал на самом деле вино по бороде за воротник. Керро снова налил оба бокала и, когда дядя встал и начал ходить по комнате взад и вперед, патер остался у стола. Внимательно следил он за старцем, ходившим взад и вперед с опущенной головой.

Он воспользовался моментом, когда дядя повернулся спиной, быстро вынул бумажку из кармана и высыпал содержимое в бокал вина Вильсона. Белый порошок […] растворился в вине.

Вильсон, видевший в зеркало все, — сделал вид, что не замечает этого, поднял бокал и приложил к губам. Он опять только сделал вид, что пьет и поставил бокал полуосушенным на стол. Он обернулся и сделал несколько шагов по комнате.

— Не знаю, что со мной… мне… дурно… в груди горит…перед глазами темно…

Он с трудом дотащился до письменного стола и грузно опустился в кресло. Он начал пыхтеть. Сжимая обе руки судорожно к груди, он пробормотал:

— Что… что это?.. Что… со мной?.. Артур… Артур… это… это… см… смерть!.. смерть!.. Артур с… спасите… меня… я…

Патер удалился в глубину комнаты и смотрел оттуда глазами, сверкавшими от восторга и торжества, на предсмертные муки своей жертвы. Тело дяди корчилось в судорогах, потом оно задрожало, вытянулось и лежало мертвым.

— Он умер, — произнес Керро.

Он медленно подошел, нагнулся над стариком и взглянул ему в лицо.

— Видишь, старый дурак, — сказал он, — вот я оказал тебе услугу и отправил к твоей возлюбленной сестре. В награду за это получу и ту часть наследства, которая выпадала на твою долю.

В эту минуту Вильсон поднялся. Быстро сорвав бороду и парик, он выпрямился.

— Вы ошибаетесь, мистер Керро, — сказал он холодно, — ваш дядя продолжает здравствовать в Риме, а здесь, несмотря на отравленное вино, бодрым и здоровым стоит перед вами Джон Вильсон, которому наконец удалось сорвать с вас маску добродетели.

Преступник в ту минуту, когда мертвец зашевелился, в ужасе отшатнулся. Но ужас дошел до степени оцепенения, когда он увидел перемену, произошедшую с мнимым дядей.

— Джон Вильсон… — пробормотал он вне себя от ужаса.

— Да, это я! Полчаса тому назад я арестовал твоего сообщника Гриффона и отправил его в тюрьму. Теперь и тебе нечего скрывать своих преступлений. По твоему наущению убит был граф Пиэтро Тортони и сын его Гаскон. По твоей инициативе в лесу произведено было покушение на жизнь контесс Эдит. По твоему замыслу в столовой обрушилась люстра. Ты бессовестный негодяй и убийца, именем закона ты арестован.

Керро сжал кулаки.

— Так этот несчастный трус Гриффон все выдал, — прошипел он.

— Мне только нужно было услышать это признание из твоих уст, — крикнул Вильсон и, прежде чем патер успел выхватить револьвер, сковал его руки.