Фред наконец сказал хладнокровно:

— Оставьте свой револьвер, патер, ведь вы не привыкли открыто и честно бороться.

— Я вас не понимаю, — сказал Керро, пронизывая сыщика своим взглядом.

— Вы меня хорошо понимаете.

— Нет, я ничего не понимаю.

Фред прошел мимо патера и спустился с лестницы.

Керро на минуту остановился и, когда он заметил, что тот скрылся в комнате, где находились графиня и контесс Эдит, он последовал за ним.

Графиня весьма ласково встретила молодого сыщика.

— Ваш брат еще не вернулся из лесу. Мы должны будем без него обедать.

— Это, во всяком случае, его нисколько не огорчит, так как для него обязанность и дело на первом плане, — возразил Фред вежливо.

— Надеетесь вы устранить те ужасы, в которых мы живем?

— Да, я уверен в этом, — сказал сыщик твердо, — начало пока очень хорошее и дает основание надеяться, что с преступника или преступников маска будет сорвана в ближайшем будущем.

Монах иронически улыбнулся.

— Я была бы вам очень благодарна, — ответила графиня.

Контесс Эдит всецело присоединилась к словам матери.

Патер подошел к сыщику и сказал тихо и вкрадчиво:

— Я желаю вам полного успеха, будет большим счастьем, если вы избавите нас от тех ужасов, которые мы пережили за последнее время.

— Вы будете избавлены от них, будьте уверены, — заявил Фред Вильсон, пронизывая взглядом патера так, что тот не выдержал и отвернулся в сторону.

Графиня Тортони распорядилась назначенный на шесть часов обед отложить до 7 Ѕ ч. Она хотела обедать вместе с знаменитым сыщиком Джон Вильсон и надеялась, что он к тому времени придет.

Дамы сидели и разговаривали с Фредом, а патер молчаловил каждое их слово, как кто-то стукнул в двери.

На оклик графини, ожидавшей старую Катрину, в комнату вошел Джон Вильсон.

Артур Керро побледнел, как смерть. Он смотрел на Джона и не верил, думая, что это призрак.

Джон и Фред оба заметили это смущение и обменялись многозначительным взглядом.

Сыщик поклонился обеим дамам и сказал:

— Вот и я вернулся, сударыни.

— С успехом?

— Я доволен. Предпринял ли и ты что-нибудь, дорогой брат?

— Немного сделал, — ответил Фред, — но все-таки достаточно, чтобы и мне быть довольным.

— Это приятно.

— Нельзя ли узнать подробностей? — спросила графиня.

— Простите, но дело не подвинулось еще настолько, чтобы можно было о нем говорить. По окончании я с удовольствием расскажу вам все детали.

В эту минуту кто-то позвонил. Катрина пошла открывать и на подносе принесла письмо.

— Милостивый господин духовник, для вас письмо.

Керро бросился с места, схватил письмо и, не распечатав его, спрятал его в карман и поспешно вышел из комнаты.

Графиня и контесс Эдит с удивлением смотрели друг на друга.

— Удивительно, — сказала графиня, — как странно ведетсебя мой племянник с тех пор, как вы приехали.

— Не чувствует ли он за собой какую-нибудь вину?

— Ради Бога оставьте, — сказала графиня, — неужели вы допускаете эту возможность, а я уверена, что это абсолютно невозможно.

— Ничего невозможного нет, и по опыту я знаю, что самые опасные преступники имеют самый невинный вид.

— Но я вас все-таки попрошу при ваших розысках оставить племянника моего без внимания, — сказала графиня. — Артур Керро очень набожный и хороший человек, помогавший нам в дни нашего несчастья и разделявший его с нами. Ведь по его настоянию мы перебрались в башню, откуда ему легче было следить за приближением наших врагов и где он делал попытку отчаянно сопротивляться, когда полагал, что вы явились сюда с недобрыми намерениями.

— А если, сударыня, все это только план действия, если он своим страхом думал вас еще более запугать, если он…

Графиня быстро поднялась и холодно ответила:

— Ну хорошо, мистер Вильсон, я знаю, что вы, согласно своему призванию, ставите иногда самые невероятные умозаключения. Через полчаса я вас и брата вашего буду ждать к обеду.

Она вышла вместе с контесс из комнаты. Контесс, однако, успела еще шепнуть Вильсону:

— Мистер Вильсон, не обижайтесь на мою мать. Она очень религиозная особа и считает Керро, своего духовника, своего рода святым. Я же не доверяю ему нисколько.

Когда дверь за дамами закрылась, сыщики посмотрели друг на друга.

— Несчастная женщина, сказал Джон тихо, — ей придется испытать горькое разочарование.

— Вне сомнения придется, прибавил Фред, — мне необходимо сообщить все, что произошло за время твоего отсутствия, и ты убедишься, что за ужасный дурак этот Керро.

После этого разговора сыщики отправились наверх в отведенные им комнаты и, проходя мимо комнаты патера, услышали, что он страшно взволнованно ходил по своей комнате взад и вперед.

Они передали вкратце друг другу происшествия, имевшие место у каждого, и Фред показал записку, составленную им в Saloon Вильяма Бэкера со странными словами, произнесенными патером у телефона.

Джон Вильсон подошел к окну и стал внимательно просматривать записку. Через несколько минут он сказал:

— Дело очень просто. К каждому слогу прибавлено несколько лишних букв, и смысл фразы вот какой. «Будь осторожен, он человек опасный, его надо убить».

— Правда, — решил Фред, — дело очень просто.

— И прежде всего это доказывает нам, что Керро кому-то по телефону сообщил, что прибыл какой-то опасный человек, которого надо убить. Я, кажется, не ошибусь, если скажу, что человек, с которым патер говорил по телефону, не кто иной, как служитель дома для умалишенных — Гриффон.

Через полчаса они сошли вниз. Патер все еще продолжал ходить по комнате.

В столовой уже находились графиня с дочерью, и все тотчас уселись за стол.

Над столом висела тяжелая люстра, ярко освещенная множеством зажженных свечей. Графиня не выказывала прежнего недовольствия, а относилась к сыщикам с изысканной любезностью.

Когда Катрина подала суп, графиня спросила:

— А где же мистер Артур?

— Он сказал, что сейчас придет.

— Пусть поторопится. Да, мистер Вильсон, духовная пища моему племяннику гораздо приятнее физической. Эгоизм ему совершенно чужд.

Сыщик кивнул головой. Ему не хотелось говорить без доказательств, и он предпочел доказать графине правдивость своих слов на деле. Он и не подозревал, что это случится сейчас же.

Катрина уже унесла тарелки из-под супа и суп и только что вышла, как в комнату вошел патер.

— Я не имею ни малейшего аппетита и чувствую себя так плохо, что вообще не хотел выходить из своей комнаты, — сказал он.

— Тогда ложись в постель, Артур, — сказала тетя, — у тебя действительно вид больного.

— Ты права, тетя, — сказал патер, — я пойду лягу, может быть к утру я поправлюсь.

Он повернулся и вышел. При этом он сильно стукнул дверью, и в ту же минуту над столом раздалось громкое шипенье.

В ужасе все взглянули вверх.

И в один голос у всех вырвался крик испуга. Все сидели, как вкопанные, только Джон Вильсон вскочил и вынул револьвер. Фред последовал примеру, но раздался треск и с потолка на стол обрушилась вся люстра. Графиня без памяти опустилась на кресло. С люстры на собравшихся в столовой спускались четыре ядовитые змеи-кобры. Но братья-сыщики не потеряли присутствия духа. Один за другим выпустили они пять-шесть пуль и змеи обвивали люстры, но уже с раздробленными головами.

Все это произошло, конечно, скорее, чем это можно передать.

Лишь только графиню уложили, как в комнату влетел патер и бросился с плачем к тете:

— Дорогая тетушка, дорогая Эдит. Что случилось? Откуда этот ужасный шум? что это за выстрелы и крики? Может быть, эти сыщики Вам причинили какое-нибудь зло? — Тут патер почувствовал, что его кто-то схватил и поднял. В Джоне закипела злоба, он схватил патера за грудь и потряс его с такой силой, что тот едва дышал.