Дача была до того грандиозна, что производила впечатление замка. Над ней возвышалась широкая, круглая башня, в которой находилась одна комната. Окна этой комнаты были, как заметил Вильсон, слабо освещены.

Дача Тортони была окружена великолепным парком, вокруг которого тянулась художественная, решетчатая железная ограда. На широких железных воротах прибита была медная дощечка, имевшая надпись: «граф Пиэтро Тортони».

Немного в стороне от дачи лежали конюшни и каретные сараи.

Осмотрев дачу со всех сторон, сыщики подошли к воротам, а Джон Вильсон надавил кнопку электрического звонка.

— В комнате башни находятся люди, — сказал Джон, — но они не думают, что мы приедем так рано, поэтому и не открывают. Но нам необходимо проникнуть немедленно, поэтому перелезем через ограду.

Перебравшись с большой ловкостью в парк, сыщики подошли к главному входу, где они так же долго и так же безуспешно звонили. Тогда Джон решил открыть двери отмычками.

Несмотря на все старания, Вильсону не удалось открыть дверей, так как они были закрыты изнутри особым приспособлением.

Сыщики подошли к другому входу, но и там было то же. Тогда сыщик решил проникнуть через одно из окон бельэтажа. После целого ряда безуспешных попыток открыть закрытые плотно изнутри окна, Фред нашел одно окно, слегка только прикрытое. Сыщики со свойственной им ловкостью забрались через это окно и очутились в маленькой комнате, служившей, очевидно, раньше владелице дома будуаром. Они подошли к двери, ведущей в следующее помещение. Джон открыл ее отмычкой и стал внимательно прислушиваться. Он очутился в роскошно убранной комнате, совершенно темной благодаря закрытым ставням.

Но опытный глаз сыщика сквозь темноту различил у противоположной стены кровать, на которой покоилась какая-то человеческая фигура.

Джон Вильсон держал револьвер наготове и смело вышел вперед, сопровождаемый братом.

— Здравствуйте! — крикнул Джон громко.

Мгновенно с постели поднялся человек, черты лица которого освещались лучом света, падавшим сквозь открытые двери будуара.

Сыщики при виде его ужаснулись. Пред ними стоял человек со смертельно бледным лицом, обросшим дикой бородой и с бешено сверкавшими глазами.

Испустив дикий нечеловеческий крик, человек этот мгновенно вытянул руку и выпустил один за другим несколько выстрелов. Пули прожужжали мимо ушей обоих сыщиков.

— Это — они! Это — дьяволы, преследующие меня, — дико вскрикнул он, — но не схватить вам меня, нет, я вас уничтожу.

— Сумасшедший, — сказал Джон серьезно, — мы не должны пускать вход огнестрельное оружие, мы должны обезвредить его так.

Сумасшедший вдруг выпустил из рук револьвер и, поднявши длинный нож, бросился на Джона. Но его маневр не удался ему. Сыщик мгновенно бросился на него, схватил кисть его правой руки и с такой силой сжал ее, что больной выпустил из руки нож.

Теперь завязалась отчаянная борьба. Сумасшедший, силы которого удесятерились благодаря его зверскому бешенству, боролся с отчаянием с обоими братьями-сыщиками — и ему даже удалось освободиться на мгновенье от цепких рук силача Джона.

Но когда он в этот момент нагнулся и хотел поднять нож, Джон схватил его и придавил его к полу.

В то же мгновенье он был скован железными наручниками и лежал теперь совершенно бессильный на полу. Вид его внушал один ужас. Глаза выступили из орбит и из рта выступала желтоватая пена.

Сыщик вздохнул свободно, покончив с этим бешеным.

— Новая загадка, Фред, — сказал он, — каким образом этот человек попал сюда. По одежде судя, это больной из дома сумасшедших, помещающегося недалеко отсюда. Ведь он мог только удрать оттуда, но как он попал в эту запертую на ключ комнату; здесь налицо какое-то преступное намерение.

Осмотрим сначала помещения этого этажа, потом перейдем в верхний этаж, а затем и в башню. Мне кажется, что в башне именно и находятся дамы.

Сыщик отмычкой открывал в нижнем этаже одну комнату за другой. Комнаты все были обставлены с удивительной роскошью, но ни в одной из них не было ни живой души. В маленьком кабинете, расположенном около кухни, находился телефон. Сыщика осенила вдруг какая-то мысль. Он подошел к телефону, позвонил и попросил соединить его с домом для умалишенных.

— Здесь сыщик Джон Вильсон, — сказал он, — не скрылся ли один из ваших пациентов сегодня ночью?

— Yes, — послышалось оттуда, — и притом один из самых опасных.

— Что можете вы более подробно сообщить о беглеце, — спросил Вильсон.

— А что? Вы может быть знаете, куда он скрылся? У нас здесь царит страшная тревога, и все поставлено на ноги, чтобы найти беглеца. Последний, страдая ужасно сильной манией преследования, может натворить немало бед.

— Как его имя и фамилия?

— Жак Беринг.

— Его мания, очевидно, состоит в том, что он думает, что его преследует дьявол?

— Да, это его болезнь.

— Ну, я лично буду у вас, заявил сыщик, но пока сообщу вам, что я беглеца только что осилил и связал. Он лежит в даче Тортони на Форестрит 44 и вы можете его отсюда взять.

Оба сыщика покинули кабинет, бегло осмотрели верхние помещения, в которых не нашли также ни живой души и поднялись по лестнице в башню.

Сверху не раздавалось ни звука. Но вдруг из комнаты в башне раздался шум, и Джон и Фред Вильсон не достигли еще последних ступеней, как в открытые двери комнаты показался какой-то человек.

Человек, встретивший в башне обоих сыщиков и стоявший теперь перед ними в полутьме, был высокого роста, довольно тощего сложения, с лицом, лишенным всякой растительности, но с иезуитски-хитрым выражением. На нем был черный, вплоть до шеи застегнутый, талар[13].

Он выставил вперед револьвер и крикнул:

— Вот вы, — негодяи! Это вы внизу все время шумели! Это вы — враги семьи Тортони! Ни с места, или я вас уложу на месте!

Джон и Фред также выхватили свои револьверы и направили их на странную фигуру. Джон заметил ему хладнокровно:

— Не делайте глупостей! Спрячьте свой револьвер, так как если вы и не захотите нас пропустить вперед, то все-таки отступить придется вам.

— Ну, это мы увидим! Вы — негодяи, это я хорошо вижу, так как честный человек не станет забираться в дом тем путем, каким забрались вы!

Сыщики улыбнулись.

— Вы напрасно беспокоитесь, нас пригласила сюда письмом графиня Тортони с дочерью. Я — сыщик Джон Вильсон из Чикаго.

— Я вам не верю, — заявил патер, — покажите мне свои документы.

— Ну, это вздор, — заявил Джон спокойно, — дама, стоящая позади вас, наверно ничего не будет иметь против того, чтобы мы вошли наверх.

Слова эти сказаны были с целью отвратить на мгновенье внимание монаха. Действительно, монах слегка обернулся, но в ту же минуту Джон одним прыжком очутился рядом с противником, и этот не успел еще опомниться, как сыщик вырвал у него револьвер.

— Что вы себе позволяете, — сказал побежденный, — я управляющий этой дачи — Артур Керро.

Вид у него был ужасный. Глаза блестели, а лицо обнаруживало едва сдержанную злобу. Джон Вильсон отпустил его и, вежливо поклонившись, сказал:

— Я никогда не позволил бы себе так жестоко с вами поступить, если бы вы встретили нас мирно. Но о дальнейшем мы поговорим в комнате.

С этими словами сыщик отодвинул в сторону господина Керро и открыл дверь. Обоим вошедшим сыщикам представилась странная картина.

Маленькая кругленькая комнатка была обставлена с известной роскошью, но большую половину комнаты занимали 3 кровати, стоявшие близко друг к другу. На одной из них сидели прижавшись друг к другу две женщины, которые с ужасом смотрели на вошедших. Одна из них была уже пожилая особа с седыми волосами, одетая в черное платье.

Рядом с нею сидела молодая девушка удивительной красоты, с чудными светлыми волосами и выразительным лицом.