Объятия были насилием - показательно- унизительным. Если бы на мне были перья, их, наверное, даже не помяло бы. Миа*рон не портит своих игрушек, пока не придет фантазия разломать их к Слепому Ткачу!

   - Ты не хочешь меня? - с издевкой спросил он.

   - Не больше, чем ты - меня!

  - Когда ты только поумнеешь, пусть хоть немного, мой безумный аленький цветочек? - укоризненно покачал головой Миа*рон, - Было бы разумно хотя бы раз притвориться покорной, и не лезть на рожон.

   - Да не хочу я лгать! Я устала от тебя, слышишь?! Ты, как полянка- обманка на болоте. Мерещится - наступишь: твердо и сухо. А на деле - трескучая пустота.

  Миа*рон выдержал насмешливую, настораживающую, полную невысказанной угрозы паузу.

   - Пустота, говоришь? - наконец переспросил он скучающим тоном. - Трескучая? Вообще для тебя, моя огненная прелесть, связная речь числом более трех предложений, - рекордное достижение. А уж эмоционально окрашенная речь...впечатляет.

  Оборотень ухмыльнулся. Одним уголком губ. И отодвинулся.

   - Зачем ты пришла сюда?

  Я демонстративно хранила молчание.

   - Я спросил, - зачем ты пришла сюда, Красный цветок?

  Не повышая голоса, мне давали понять, что продолжать молчать - рискованное предприятие.

   - Не твое дело, - показалось вполне подходящей к случаю репликой.

  Белые пальцы сжались в попытке скрыть выдвигающиеся когти:

   - Ты понимаешь, что играешь со смертью, кукла?

  - Не я играю с ней, маэстро, она - со мной. К тому - же нельзя все время сыпать угрозами, забывая их выполнять. Подобным образом любую драму можно превратить в фарс.

  Зрачки вытянулись, черты лица заострились. Оборотень медленно склонился надо мной.

  Судорожно втянув воздух, я собрала всю отпущенную природой волю, дабы не шевелиться, не отпрянуть. Только с сердцем ничего не удавалось поделать. Оно трепыхалось, горячо и неистово.

  Подняв руку, Миа*рон коротко шлепнул меня по щеке:

   - Дура, - коротко сказал он.

  Когда меня снова поцеловали, губы его оказались сухими, горячими и требовательными.

  Нет, это мне только мерещилось, ведь такого не могло случиться - людоеды и мужеложцы не бывают нежными.

   - Не заставляй меня убивать тебя, девочка, - прошептал кот, отстраняясь.

  ***

  Раз явившись, призрак Гиэн*сэтэ притащил за собой злобных духов из прошлого, самым надоедливым и докучливым из которых стало одиночество. Просыпаться утром для того, чтобы тренировать тело в боевых упражнениях, а душу в искусстве подчинения тем, у кого в руке палка, я начала потихоньку привыкать. Задаваться вопросом - а зачем? - оказалось непривычным. Зачем мне, Одиф*фэ Сирэн*но, убивать незнакомых людей, не вызывающих ни антипатии, ни симпатии, ни зависти, ни вражды?

  Стать совершенным оружием - желание, отнюдь не мне принадлежащее.

   Я презирала Миа*рона за жестокость, Дей*река - за покорность. Себя ненавидела и за первое, и за второе.

  Единственным утешением, отдушиной, другом во враждебном мире стали книги. Научившись читать, я дышала и двигалась ради минут, когда, оставшись одна, могла припасть к ценному источнику и пить, пить, пить. Жадно глотать все подряд: трактаты по мироустройству, магические трактаты, жизнеописания древних завоевателей и современных властителей, поэзию, любовную муть, приключенческую чепуху, рецепты зелий и древние книги с изображением таинственных пентаграмм.

  Миа*рона новое увлечение поначалу забавляло:

   - Читай, рыжая кукла! Только я никак не могу уразуметь, к чему это корове вдруг понадобилось седло? Женщины не способны получать высшие знания, - насмехался он. - Не так у вас мозги устроены.

  Вскоре его настроения резко изменилось. В злобном раздражении оборотень рычал, поддевая очередной книжный том пинком:

  - Что ты пытаешься найти в этой груде пыли, человеческий детёныш?!

  - Знания.

   -Знания? Ты считаешь, учителя, которых я нанял, дают тебе не достаточно знаний?

  - Учителя слишком заняты развитием и усовершенствованием 'огненного дара', который, по вашему общему разумению, мне предстоит совершенствовать днем и ночью, наяву и даже, желательно, во сне.

  - Было бы неплохо.

   - Я подчиняюсь тебе полностью и беспрекословно. Уделяю должное внимание боевым искусствам и боевой магии. Я осваиваю один новый боевой прием за другим, оттачивая его до совершенства. Дай же несколько часов перед сном провести по-своему! Без тебя. Оставь меня в покое!

   - Такая Сила дана такой жалкой твари! Знания! - Он театрально вскинул руки вверх, будто призывая небеса в свидетели. - К чему тебе знания, если ты можешь повелевать самой грозной из стихий?

   - Не одна же я удостоилась чести 'повелевать'. Есть и другие. В поединке выиграет тот, кто знает больше. Разве не так?

  Миа*рон исподлобья поглядел на меня. И по-человечески улыбнулся. Почти по-человечески, если не считать острых клыков, мелькнувших между губами.

   - Выигрывает - а значит и побеждает, не тот, кто больше знает, - вкрадчиво прошелестел он. - А тот, в ком больше ярости и силы. Важны инстинкты, помноженные на навыки, умения и скорость. Лишнее в критической ситуации мешает, заставляет сомневаться. А сомнения - путь к поражению. Поверь мне.

  - Верить - тебе? Да ни один из нас в этом не нуждается, - ухмыльнулась я. - Идите, хозяин, идите. Ваши мальчики вас заждались.

  Миа*рон выскользнул в ночь легкими, неслышными человеческому уху, шагами.

  ***

  Бодрящий морозец веселил. Мостовая ложилась под ноги, вызывая острое желание бежать, стуча каблучками. Но, выйдя на очередное убийство, мы не торопились.

  Нам 'приказали' изображать парочку подростков, брата и сестру, возвращающихся домой после учебы.

  Хотела бы я посмотреть на глупца, которому Дэй*рэк покажется моим братом? Мы похожи, как ястреб с гусем.

  Общаться не было необходимости, - план продуман до мелочей и ещё дома выверен несколько раз.

  Легко, без каких-либо неприятных накладок, мы проникли в дом. Магические светильники озаряли коридор неуютным голубым светом. Прямо с порога обоняние дразнил аппетитный аромат сдобы (при моей любви к булочкам я когда-нибудь в будущем непременно стану 'толстой и красивой').

  Мы крались по направлению к западному крылу, пока не оказались на вершине лестницы, оттуда комната с мраморным круглым бассейном просматривалась, как на ладони.

  Мужчина, на вид лет шестидесяти, возлежал в пене, удерживая в пальцах хрупкую ножку бокала.

  Устремив взгляд в сине-зелёную воду, я приказала ей нагреваться. Сиреневый пар быстро густел. Рука жертвы скользнула с края ванной. Хрусталь, жалобно застонал, разбившись - сердце мужчины остановилось прежде, чем в кипятке сварилось тело.

  - Замерзла? - обнял меня за плечи Дэй*рэк.

  Я дорого платила за легкомысленный флирт в сожженном борделе: при каждом удобном случае напарник проявлял ненужную заботу.

  - Есть хочешь? - поинтересовался он.

   - Издеваешься? - возмущенно откликнулась я. - у меня перед глазами ещё стоит поджаренная мной тушка.

  Мы проходили мимо вывески над деревянным сараем, непонятно на каком основании обозванным 'Ресторанам'.

   - Давай зайдем?

   Заметив, с каким выражением Дэй*рэк её рассматривал, я решила не вредничать и проявить сговорчивость.

  В 'Ресторане' собралась ожидаемая публика: алкаши всех возрастов исключительно мужского пола.

  Заказав ветчину, запеченную в сыре с яйцами, горячий грог для Дэй*рэка и горячий шоколад для меня, мы уютно расположились у очага, в укромном уголке. Хозяин, было, посмотрел на нас хмуро, но перекочевавший из рук Дэй*рэка в его заскорузлую ладонь, золотой, живо пресек все возможные вопросы.

  Поскольку еда в 'Доме Теней' состояла, преимущественно, из сахара и трав, аппетит Дэй*рэка был легко объясним.

  В тепле щеки его раскраснелись. Он стал почти симпатичным.