— Док, я рад, что газета вам нравится. — Джастин сел напротив своего друга и советчика. Предложил доктору попробовать свой завтрак: — Хотите?

Доктор покачал головой:

— Спасибо, предпочитаю есть то, что движется.

Джастин так и не смог привыкнуть к «движущейся» еде, которая в последнее время получила широкое распространение. Нет, еда не была живой, она просто… двигалась. Да, он попробовал ее, и его даже не стошнило. Как-то его угостили блюдом, с виду похожим на овсяную кашу. «Каша» кружилась у него во рту как будто по собственной воле, воздействуя на такие вкусовые рецепторы, о которых он и не подозревал. Ощущение того, что еда «движется», продолжалось и в горле — как будто она расчесывала прыщ, о котором Джастин тоже не догадывался. Как ни странно, неприятно ему не стало. Просто к этому надо было привыкнуть. А пока он продолжал питаться привычными для себя сухими завтраками «Кэпн-Кранч», овсяными подушечками «Квакер» и мюсли с пониженным содержанием жира. Пусть такая пища считалась отсталой по меркам нынешнего общества, его она устраивала.

Доктор Джиллет перевернул страницу, продолжая читать статью.

— Сначала, — сказал он, — меня очень утомляла необходимость переворачивать страницы. То есть… зачем читать газету в распечатанном виде, когда цифродруг может прочесть ее вслух? Но, посвятив пару дней опытам — уверяю вас, ради научного интереса, — добавил он, словно извиняясь, — должен признать, я впал в своего рода зависимость!

— Возможно, такая привычка вам постепенно привьется. Кстати, док, вы, случайно, не в курсе, где Нила?

— Смотря зачем она вам понадобилась.

— Да какая разница? — удивился Джастин.

— Если хотите посоветоваться с ней по поводу здоровья, обращайтесь лучше ко мне.

— А если не хочу?

— Ничего, — улыбнулся доктор, — я не обижусь, хотя… ваше состояние меня расстроит.

— А-а-а… Нет, мой вопрос связан не со здоровьем, а… с модой.

— Ясно, — ответил Таддиус, жизнерадостно улыбаясь. — В таком случае я не знаю, где доктор Харпер.

— Доктор Харпер? Почему так официально?

— Привыкайте. Отныне вы должны называть ее только так. Кстати, если я еще не напомнил вам, — продолжал доктор Джиллет, судорожно сражаясь с крупноформатной газетой, — если реаниматолога и пациента объединяют не только профессиональные отношения, ничем хорошим это не кончится.

Джастин хотел было возразить, но доктор Джиллет подал ему знак молчать.

— После вашего посещения Музея виртуальной реальности все изменилось. — Доктор в досаде отшвырнул скомканную газету, буркнув себе под нос что-то насчет «новомодных» устройств.

— Чушь, доктор! — поспешил ответить Джастин с самым невинным видом. Он смотрел Джиллету прямо в глаза. Ему показалось, что доктор ему не поверил.

— Прошу вас, не надо, Джастин! — поморщился Таддиус. — Я уже не мальчик, я человек достаточно опытный и сразу вижу, когда мужчина влюблен до безумия. Но до МВР она не отвечала вам такой же влюбленностью!

— До МВР?

— До Музея виртуальной реальности, — сухо ответил доктор.

— Послушайте, док, уверяю вас…

— Джастин, вы меня ни в чем не сможете уверить. Я все подмечаю. Например, ее излишнюю тревогу за вас. Она проявляется в том, что доктор Харпер особенно чутко относится к вашим потребностям, она даже заговорила о «постмузейном синдроме». Но мы-то с вами прекрасно понимаем, в чем дело, верно? — Не дожидаясь ответа, доктор Джиллет продолжал: — И не думайте, будто я не заметил, что вы оба начали заканчивать фразы друг за друга.

— Док, — ответил Джастин, — по-моему, вы преувеличиваете. Уверяю вас… — Он помолчал, ожидая, что доктор его прервет, однако тот молчал. Таддиус ждал, что Джастин его убедит. — Уверяю вас, — повторил Джастин, — мы с Нилой только друзья.

Таддиус покачал головой:

— Все, что я только что описал, знаменует собой зарождение самого сильного из всех существующих влечений. Можете мне поверить! — Каким-то чудом ему удалось собрать разложенную по полосам газету, он совершенно закрылся ею от Джастина. — Кроме того, — сухо продолжал он, — я совершенно ничего не смыслю в современной моде!

Джастин задумчиво завтракал, он выхватил из разрозненной груды страниц на столе спортивный раздел и стал внимательно читать заголовки. Какие-то «Марсианские рейнджеры» разгромили «Воинов Титана» в пух и прах в игре под названием ракетбол. Судя по тому, что понял Джастин, целью игры было стереть в порошок как можно больше игроков команды противника, одновременно пытаясь продвинуть мяч в десятикилометровых зонах. Казалось, единственной игрой, которая пережила века без изменения, остался европейский футбол, страстным поклонником которого Джастин не являлся. Он любил футбол американский, но игра, больше всего похожая на американский футбол, велась с использованием полей гравитации, а в экипировку игроков входили бронежилеты. Впрочем, ни названия команд, ни фамилии игроков ему ни о чем не говорили. Джастин решил, что попробует разобраться во всем этом как-нибудь потом. По просьбе Джастина в выпуск включили также полосу комиксов, но с таким же успехом ее могло и не быть. Джастин пытался с помощью себастьяна перевести короткие, броские трехмерные голографические презентации, в которые превратились современные комиксы, в серию двухмерных картинок, к которым он привык, но безуспешно. Либо новый вид искусства невозможно было выразить старыми средствами, либо он по своей отсталости не понимает современный юмор. Правда, он и юмор своего времени не очень понимал и безвкусным ситкомам предпочитал старый сериал «Я люблю Люси». Еще пришлось привыкать к тому, что прежний раздел «Бизнес» стал здесь называться «первой полосой», что было вполне логично, учитывая особенности общества, в котором он очутился.

Поев, Джастин отодвинул миску. Он решил сменить тему:

— Почему Нила больше не мой реаниматолог?

Доктор нехотя оторвался от научного раздела газеты.

— Хотите спросить: почему теперь ваш официальный реаниматолог я, а доктор Харпер всего лишь моя ассистентка?

— Ну да.

— Дело в том, — ответил доктор Джиллет, — что вы с доктором Харпер сблизились теснее, чем принято для клиента и врача. Откровенно говоря, ваши отношения вышли далеко за рамки профессиональных. Конечно, по здравом размышлении удивляться не приходится. Вы знамениты, красивы и загадочны. Она умная, страстная и не совсем уродина. — Доктор подумал, не сказать ли, что Нила в переносном смысле подарила Джастину жизнь, поскольку стала первой женщиной, которую он увидел после воскрешения, но решил отказаться от этой мысли. Хотя подобное влечение встречается довольно часто и даже является вариантом нормы, в данном случае, решил Таддиус, в уравнении столько переменных, что вводить еще одну не стоит.

— По-моему, такие случаи происходят сплошь и рядом, — предположил Джастин с несколько разочарованным видом.

— Такие случаи происходят крайне редко, а в такой форме, как у вас, то есть с привлечением глубокой эмоциональной привязанности, — вообще никогда, — ответил доктор, кладя газету на стол. На сей раз ему удалось аккуратно ее сложить. — Джастин, вы и ваше положение уникальны. Истина заключается в том, что Нила вам гораздо больше чем друг, чем врач. Дружба с нею очень важна для вашего психического здоровья. Однако подобные отношения неприличны и аморальны. Возможно, в вашем случае по-другому и нельзя. Будь я ретроградом, я бы давным-давно распорядился, чтобы Нилу перевели отсюда. К счастью, официально она не ваш реаниматолог. Я не говорю, что вам не требуется помощь специалиста… она вам нужна. И такой специалист перед вами — это я! — Таддиус расплылся в улыбке. — Хотя доктор Харпер не ваш реаниматолог, она вовсе не имеет права вести себя как заблагорассудится. Нет-нет, ничего подобного! Из-за того, что доктор Харпер вас воскресила, в глазах всего света она по-прежнему ваш реаниматолог и, следовательно, ни на что не имеет права.

— Вы хотите сказать, что в лице доктора Харпер я нанял на работу не специалиста по реаниматологии, но… друга?!