Мэнни начал свою вступительную речь так:

— Ваша честь, суть наших разногласий состоит в том, что GCI желает получить некий пай. По мнению GCI, поскольку земля, на которой нашли мистера Корда, принадлежит GCI, корпорация имеет право на часть акций мистера Корда. Кроме того, GCI считает: поскольку клиника, в которой воскресили мистера Корда, принадлежит корпорации, корпорация имеет право на часть акций мистера Корда. GCI считает: поскольку о мистере Корде заботились служащие GCI, корпорация имеет право на часть акций мистера Корда. Однако в деле имеется одна маленькая загвоздка. — Мэнни заговорил медленно, отчетливо произнося каждое слово: — Мистер Корд… не является… акционерным обществом!! Позвольте я повторю, чтобы все поняли. Мистер Корд не является акционерным обществом. Более того, GCI не имеет никаких юридических оснований требовать его инкорпорации с единственной целью получить некую часть его акций. Свидетели защиты и добытые нами финансовые сведения убедительно доказывают: воскресив мистера Корда, GCI не только не понесла никаких убытков, но и, наоборот, получила крупную прибыль. Позвольте напомнить, что целью инкорпорации является служба на благо общества, а не обогащение и без того богатых корпораций… Мой клиент ничего не должен GCI. Следовательно, GCI ничего от него не получит! Мэнни начал говорить тихо, спокойно, но постепенно повышал голос и под конец заговорил пылко и страстно. Когда все поняли, что он закончил речь, все почти одновременно зааплодировали. Судье больше минуты не удавалось успокоить публику.

— Мистер Блэк, — обратился к нему судья, — должен предупредить, что ваше ораторское искусство на меня не действует! Судья — не коллегия присяжных, для меня куда важнее убедительность доказательств, а не словесные выкрутасы. Я ясно выразился?

— Конечно, ваша честь.

— Госпожа Дельгадо, мы готовы выслушать вступительную речь со стороны GCI.

Глава юридического отдела GCI оживленно совещалась со своими коллегами-юристами, она как будто не слышала судью. Тот возвысил голос:

— Госпожа Дельгадо! Прошу вас!

Глава юридического отдела GCI встала с места.

— Ваша честь, если суд не возражает, мы просим, — Джанет Дельгадо наклонилась вперед и сверила цифру со своей помощницей, — о шестичасовом перерыве!

— С какой целью, госпожа Дельгадо?

— Ваша честь, мы полагали, что природа настоящего процесса не столь… безапелляционна. После вступительной речи адвоката мистера Корда мы хотели бы кое-что уточнить.

— На уточнение у вас было две недели после декларативных заявлений сторон. Госпожа Дельгадо, если вы считаете, что ответчик ввел вас в заблуждение, то это ваша проблема, а не проблема суда. Заседание продолжается. В противном случае суд признает ваше поражение. Я ясно выразился?

Юрист поняла, что угодила в ловушку.

— Да, ваша честь, я прекрасно поняла, — ответила она.

Мэнни возвысил голос:

— Ваша честь, мы готовы вызвать нашего первого свидетеля!

Судья Фарбер посмотрел на стол GCI.

— С вашего позволения, я продолжу, — сухо парировала Джанет Дельгадо.

Ее речь оказалась длинной, довольно путаной и бессвязной. Дошло даже до того, что Джанет оспорила некоторые пункты, о которых представитель ответчика и не заикался. С большим трудом ей удалось вернуть свою явно импровизированную речь в русло основной темы. Ясно было, что стратегия Мэнни принесла свои плоды. Оставалось неясным другое: удастся или нет выбить GCI из равновесия до окончания процесса. На это Мэнни и Джастин очень рассчитывали.

Последующие несколько дней, по мнению Джастина, слились в одно размытое пятно. Вопросы в основном задавал Мэнни Блэк:

— Мистер Самбьянко, сколько кредитов получила GCI за воскрешение мистера Корда?

— Десять миллионов.

— Доктор Джиллет, во сколько обошлось самое дорогостоящее воскрешение, в котором вы принимали участие?

— В четыреста восемьдесят тысяч кредитов.

— Доктор Ван, имелись ли какие-либо осложнения в процессе воскрешения мистера Корда?

— Нет.

— Мистер Клайн, как специалист по земельной собственности, можете ли вы утверждать, что право собственности мистера Корда на шахту «Безлесная» позволяет ему оспорить иск GCI?

— Да. Возможно, GCI может потребовать возмещения убытков, связанных с долговыми обязательствами или выплатой процентов, но, по моему мнению, сам земельный участок должен по-прежнему считаться собственностью Джастина Корда.

Заканчивался третий день процесса. Гектор подошел к главе юридического отдела GCI Джанет Дельгадо. Она сидела в кафе в здании суда и просматривала какие-то документы. Он положил перед ней на стол небольшой инфопланшет. Джанет вскинула голову, чтобы посмотреть, кто побеспокоил ее в редкую минуту покоя. Увидев Гектора, она молча отодвинула планшет, даже не взглянув на него.

— Я занята, Самбьянко.

— И тем не менее настоятельно рекомендую вам прочесть то, что здесь написано, — возразил Гектор.

— А я настоятельно рекомендую вам отвалить.

— Джанет, — Гектор коварно улыбнулся, — вы так или иначе тонете, как кусок железа. Что вы теряете?

— Идите знаете куда, Самбьянко! — ответила она так равнодушно, что Гектора передернуло. — К тому же я не разрешала называть меня по имени!

Как будто назло ей он продолжал:

— Джанет, вы так же хорошо, как и я, понимаете, что проиграли самый крупный процесс с тех пор, как мы вырвали у «АмЭкс» лунный контракт!

— По сравнению с миллиардным контрактом теперешнее дело — ерунда!

— Джанет, дело не в деньгах. И никогда не было связано с деньгами. Нынешний процесс важен своими последствиями.

Джанет перестала читать и, задетая, вскинула на него голову.

— Самбьянко, о чем вы теперь болтаете?

— У меня нет времени вдаваться в детали, но главное — Корд нас ненавидит, и чем больше затягивается процесс, тем опаснее он становится.

— Самбьянко, что вы пытаетесь доказать? — как можно язвительнее спросила Юрист. — Вы сами уверяли на совете директоров, что процесс наверняка займет много времени. С чего вдруг такая перемена курса?

— Я не о самом процессе говорил, Джанет, а о подготовительных слушаниях.

— Все равно, — презрительно ответила она.

— Тогда никто из членов совета директоров не хотел меня слушать. Все хотели только одного — найти предлог для моего увольнения. Однако я помню, что говорил: нам еще долго придется быть «помолвленными» с Кордом. Будь моя воля, я бы ограничился подготовительными слушаниями и не довел дело до суда, куда вы, кажется, с нетерпением спешите.

— Почему? — спросила Джанет Дельгадо, не желая соглашаться с ним и вместе с тем не скрывая своего интереса.

— Что «почему»?

— Почему вы бы не довели дело до суда?

— Потому что, милая моя девочка, как вы уже, несомненно, начали понимать, любые попытки переговоров с Джастином, особенно на тему его инкорпорации, заранее обречены на провал. Он не может инкорпорироваться — во всяком случае, на наших условиях. Я заранее знал: если вы выйдете на процесс, вы проиграете. Однако, затянув предварительные слушания, можно было бы постепенно прощупать его слабые места. А поняв, где у него слабые места, мы могли бы вынудить его пойти на наши условия… вот почему!

Гектор распрямился, явно гордый оттого, что наконец сумел поделиться с кем-то своими неосуществленными планами. По глазам Джанет он увидел, что и до Джанет наконец дошло. Точнее, она его поняла.

— Хорошо, Самбьянко, допускаю, ваш план довольно интересен. Но вы забываете об одной детали. Джастин Корд ненавидит не нас. Он ненавидит вас. Конкретно вас!

— Он не видит разницы. — Гектор вздохнул. — Так или иначе, вам придется согласиться, что дело разваливается на глазах. По-моему, скоро вы начнете ощущать давление… причем как извне, так и изнутри.

Ответом послужило ее молчание. Гектор понял, что может продолжать.

— Джанет, вспомните, кто с самого начала выступал против судебного процесса?