Ева, пользуясь возможностями радио, мгновенно включилась в кампанию по сбору средств в пользу жертв землетрясения. Вероятно, она действительно искренне сочувствовала пострадавшим, но при этом прекрасно понимала, какие возможности открывает благотворительная работа. Ева молилась за пострадавших по радио, собирала деньги на улицах, демонстрируя при этом замечательную энергию и энтузиазм. Кульминацией кампании стал концерт в Буэнос-Айресе на стадионе «Луна-парк». Весь цвет индустрии развлечений присутствовал на стадионе, включая и быстро делающую карьеру Еву Дуарте. Присутствовали здесь и первые лица правительства, включая быстро делающего карьеру Хуана Перона.

Ева явилась на концерт в сопровождении полковника Имберта, но к концу вечера он уже оказался в длинном перечне бывших любовников Евы Дуарте.

Перон также максимально воспользовался трагедией Сан-Хуана. Его новое министерство труда и общественных работ учредило фонд для пострадавших. Перон мелькал повсюду, заботясь о людях, чьи жизни оказались в море хаоса и отчаяния. Неважно, достигли ли города собранные приличные суммы денег. Главное, что Перон заработал репутацию активного человека в глазах рабочего класса.

Ева чётко понимала, кто такой Перон. Он был нужен ей как единственный человек в стране, способный помочь воплотить самые сумасшедшие мечты. Помимо всего прочего, она обнаружила, что у этого сорокадевятилетнего, весьма привлекательного мужчины, много общего с ней. Он, подобно ей, буквально прорывался к вершинам власти, стартуя из положения мало обнадёживающего.

Перон поначалу чувствовал лишь сексуальную тягу к симпатичной актрисе. Но постепенно он стал понимать, что она может дать ему гораздо больше, нежели предыдущие любовницы. Ева льстила ему, укрепляла в вере, что именно он должен стать очередным великим лидером страны, рассказывала радиослушателям о его талантах.

Ева знала, что мог бы сделать для неё Перон ещё до их знакомства. Однако как только Перон понял, что она может для него сделать, стало ясно, что их связь будет длительной.

Энергичной и бесцеремонной двадцатичетырёхлетней Еве Дуарте не составило труда вышвырнуть несчастную Шестнадцатилетнюю конкурентку как из апартаментов Перона, так и из его жизни. С тех пор ни одна из женщин не могла составить ей конкуренцию в борьбе за Перона.

Перон и Ева обосновались вместе на Калле-Посадас, в квартире, расположенной по соседству с теми апартаментами, которые Ева занимала ранее.

Ультраконсервативная олигархия не воспринимала Еву в качестве реальной угрозы своим интересам, рассматривая её как обычную выскочку и бессмысленное недоразумение. Военные первыми ощутили необходимость воспрепятствовать сближению Евы и Перона. Армейских джентльменов не волновали сексуальные устремления коллег, однако же то явное влияние, которое оказывала на полковника Перона Ева Дуарте, не могло остаться незамеченным. Ева не считалась с их званиями и с мужским превосходством. Она столь стремительно вычислила все аспекты жизни Перона и вошла в них, что обращалась теперь с его друзьями, знакомыми и врагами так же, как и он, если не сказать больше. Её невозможно было обойти — она пребывала рядом с ним практически везде, куда бы он ни появлялся, даже на секретных совещаниях. Остальным офицерам было невдомёк, кто принимал то или иное решение — сам Перон или Ева.

Перон уже не мог без неё обходиться. Она идеально соответствовала его интересам и не сомневалась, что вскоре ему предстоит стать президентом Аргентины. С её помощью.

Карьера актрисы совершалась теперь со скоростью ракеты. Менеджеры радиостанций с ног сбивались, отыскивая работу, к тому же высокооплачиваемую, для близкой подруги полковника Перона. Ева не только играла главные роли в радиопостановках, но ещё и регулярно выступала в политических программах, рассказывала слушателям о патриотизме, материнстве и, разумеется, о блестящей работе Перона и его министерства труда и общественных работ.

Сопутствовал ей успех и в кино. По крайней мере, теперь Ева получала такие роли, которых ранее ей ни за что бы не дали. Фотографии актрисы стали появляться в журналах шоу-бизнеса, причём во всё более именитых. Вскоре она заполонила собою все газеты и журналы, став объектом многих интервью. Укрепившееся финансовое положение отразилось и на внешности. Она наконец смогла позволить себе изысканную парфюмерию и дорогие ювелирные изделия.

И всё же, несмотря на появившуюся возможность потакать своим капризам и значительный успех в шоу-бизнесе, Ева оставалась неудовлетворённой. Её интересовали уже более фантастические возможности, чем те, которые открывались при помощи самого влиятельного из своих любовников. Ей пока нравилась слава в шоу-бизнесе, возможность поиздеваться над теми, кто ещё недавно отказывал ей в актёрском таланте, возможность сводить счёты с продюсерами, не замечавшими её так долго. Общение с Пероном позволило ей ощутить силу власти и понять чувства человека, выступающего на политическом поприще. Она обнаружила, что эта сцена привлекает её ещё больше.

В начале 1944 года политическая ситуация в Аргентине отличалась крайней неустойчивостью. Этим воспользовался полковник Эдельмиро Фаррель. Преданная ему гвардия захватила президентский дворец и установила военный режим. Фаррель назначил Перона военным министром. Важность этого поста в сочетании с растущим контролем Перона над организованным рабочим движением сделали его бесспорно самым могущественным человеком страны. Перон (и Ева), выжидая нужного момента, максимально укрепляли свои позиции, дабы их президентство не оказалось столь же скоротечным, как и президентство предшественников.

Естественно, что на пути к своей триумфальной победе Перон наживал всё больше врагов в среде военных. Позже он признавал, что именно эти тяжёлые месяцы противостояния сплотили их отношения с Евой до духовного родства и, если бы не Ева, он не смог бы выстоять. В моменты кризисов именно Перон готов был идти на уступки и даже отказаться от достижения цели, лишь бы сохранить жизнь. Ева же, уже вкусив власти, не собиралась отказываться от неё. Ради власти она готова была поставить на карту всё — и свою жизнь, и жизнь Перона.

Как министр труда и военный министр, Перон держал в своих руках главные рычаги власти. Когда же Фаррель назначил его вице-президентом, то в сочетании с предыдущими двумя постами Перон получил чрезвычайные полномочия. Теперь всё зависело от того, как он сможет ими распорядиться.

Ева была не просто его тенью, она, лучше его знавшая психологию низов, смогла стать незаменимым советником набирающего силу диктатора, особенно когда дело касалось социальной иллюзии справедливости, без которой о поддержке рабочих нечего было и мечтать.

С подачи Евы Перон не ограничивал себя в выборе средств пропаганды насаждающихся принципов и их реального воплощения. На словах выступая в защиту угнетённого рабочего человека, он устранял со своего пути или прятал за решётку несогласных с ним профсоюзных лидеров или заменял их. Газеты, позволявшие себе придерживаться иного мнения, закрывались. Радиостанциям запрещалось выплёскивать в эфир критику. Ева начала заниматься проперонистской пропагандой.

Никто не мог чувствовать себя в безопасности, поднимая голос против Перона. Тем не менее подавляющее большинство рабочих видели публично выступающего Перона, который первым из политиков встал на их сторону. Они не понимали, что объединённые Пероном в один блок различные профсоюзы позволят ему мёртвой хваткой удержать любую рабочую организацию. Рабочие видели лишь то, что этот кудесник раз за разом выбивал для них повышение заработной платы.

Позиции Евы в радиомире стали огромным подспорьем Перону. Она привлекала последователей своими методами. Впервые за время пребывания её у микрофона представление можно было назвать блестящим — она неустанно напоминала слушателям, что сама является трудящейся, для которой у Перона есть ответы на все вопросы.

Неспособность режима Фарреля управлять страной привела к многочисленным маршам протеста против правительства. Многочисленные враги Перона в военной среде воспользовались протестом людей, чтобы убрать его со сцены. А заодно и Еву. Под их давлением Перон покинул политическую сцену. Непонятно, была ли отставка блестяще задуманным ходом или проявлением трусости, однако стало ясно, что путь Перона к власти лежит по дороге с рабочими, а не с военными. И яснее всех понимала это Ева.