Всемилостивейшая Государыня, Вашего Императорского Величества всеподданнейший граф Платов».

Это было последнее письмо атамана вдовствующей императрице, исполненное «признательности и благоговения» перед этой замечательной женщиной. Конечно, отношения между ними не могли выйти за рамки официальных. Но какие чувства таились в сердцах их? Не осмеливаюсь отвечать на этот вопрос…

В ноябре Платов получил приглашение приехать в Москву к 12 декабря на празднование дня рождения государя. «С душевным удовольствием» Матвей Иванович начал собираться в дорогу, предполагая выехать по первому зимнику. Но прежде отправился в свою деревню на Еланчике под Таганрогом, чтобы дать наставления управляющему.

По пути простудился, поэтому велел Смирному ехать в Москву одному:

— Отправляйся, Николай Федорович, завтра же, а я немного отлежусь и дня через три, даст Бог, помчусь за вами.

— Хорошо, ваше сиятельство, — сказал Смирный и стал готовиться к отъезду.

Утром Смирный зашел к Платову. Полагая, что расстаются они ненадолго, простился с ним простым поклоном и направился к выходу, но граф, раскинув руки, сказал:

— Постой, постой, друг мой, поцелуемся; хотя и скоро увидимся, а все-таки простимся.

Платов обнял секретаря и трижды поцеловал его. Томимый горестным предчувствием, заливаясь слезами, не имея сил вымолвить ни одного слова, Смирный вышел, сел в кибитку и покатил на север. Старый граф долго смотрел ему вслед из окна. Зять Харитонов уговорил тестя лечь в постель…

Платов слабел. Он уже не думал о поездке в Москву. Прошло Рождество. Больной стал впадать в забытье. В деревню съехались родственники из Мишкина и Новочеркасска. Потом потянулись соратники. Все со страхом ожидали неизбежного конца.

3 января 1818 года Матвей Иванович пришел в сознание и что-то зашептал. Константин Иванович склонился над тестем, но услышал лишь одну фразу:

— Слава! Слава! Где ты? И на что ты мне теперь пригодилась?

Слезы застыли на впалых щеках покойного.

Тело Платова перевезли из деревни в загородный мишкинский дом. Едва весть о кончине прославленного атамана разнеслась по просторам Дона, как из станиц потянулись в Новочеркасск казаки, прошедшие с ним путь от Москвы до Парижа.

Хоронили героя России 10 января 1818 года. От загородного графского дома, находившегося в пяти верстах от Новочеркасска, до соборной церкви выстроились казаки с войсковыми и станичными знаменами. В 11 часов началась панихида, по окончании которой офицеры сняли гроб с катафалка…

Шествие открывал отряд Атаманского полка при трех орудиях донской артиллерии. За ним медленно двигались запряженные шестериком большие дроги с крышкой от гроба, а на ней — парадная папаха, сабля и шарф покойного.

Ордена Платова на бархатных подушках, булаву, насеку и пернач несли офицеры.

Далее следовали священники и певчие.

Гроб с телом атамана возвышался на плечах молодых воинов. По обеим сторонам его — адъютанты и по шесть человек с зажженными факелами.

Траурное шествие замыкали Атаманский полк со знаменем и рота донской артиллерии.

Под гром салюта гроб опустили в могилу у временного Вознесенского собора, неподалеку от вновь сооружаемого каменного, что ныне возвышается на центральной площади города Новочеркасска, основанного Платовым…

15 января 1818 года архимандрит московского Донского монастыря Евгений, обращаясь к прихожанам, сказал:

«От Тихого Дона несется, как молния, поражает, подобно грому, печальная весть: Платов умер!

Как быстро слава дел его перелетала из уст в уста, так быстро и далеко из веси в весь, из града в град, из царства в царство переносится поразительное известие: Платов умер!

Унылы воины, опечалились граждане; донское воинство стесняется вздохами, орошается слезами. Вся Россия скорбит об утрате великого Героя, столь грозного врагам ее…

Совершил со славою поприще жизни своей муж, достойный вечной памяти…»

Через три года после смерти Платова Смирный с прискорбием отмечал, что могила его остается без приличного памятника. «Нельзя не пожелать, — писал он, — чтобы признательные соотечественники для собственной своей чести поспешили поправить сей недостаток».

Признательные соотечественники возвели первый памятник, созданный в мастерской знаменитого П. К. Клодта, лишь в 1853 году. М. И. Платов изображен на нем в полный рост, в генеральском мундире, поверх которого накинута бурка, с перначом в левой руке и обнаженной саблей в правой. На пьедестале надпись:

На открытие памятника собралось до 10 тысяч человек. Обращаясь к присутствующим, наказной атаман сказал:

«Друзья-донцы! Ныне мы воздаем достойному достойное. Он водил вас от победы к победам. Он возвысил вашу воинскую славу.

Пройдут годы, нас не станет; но этот безмолвный металл, этот памятник вашей чести и славы… передаст отдаленному потомству ваши боевые доблести, вашу верность престолу и Отечеству».

Прошли годы. Наступили новые времена, утвердились иные нравы. Революция освободила казаков от верности престолу, а Дон — от казаков. Отечество стало другим — социалистическим. Памятник Платову, как «не имеющий художественного значения», в начале тридцатых годов прошлого века уничтожили. А пьедестал сохранили и вознесли на него фигуру «вождя мирового пролетариата и основателя советского государства». Так и стоял бы он неведомо сколько на проспекте своего имени в Новочеркасске, указывая простертой дланью «верную дорогу» товарищам, если бы не случился очередной переворот.

Во имя самосохранения вчерашние «товарищи», ставшие «господами», снесли с пьедестала своего вчерашнего кумира и вернули на прежнее место памятник атаману, воссозданному в позе военачальника, зовущего полки в атаку, как изваял его скульптор в 1853 году. Сегодня он стоит на Платовском проспекте в Новочеркасске.

Устоит ли?

Все возможно. Хоронили Платова один раз, а прах его переносили с места на место три раза — последний раз 15 мая 1993 года.

Господи, да неужели это о нас, о русских, написал такие проникновенные строки Александр Сергеевич Пушкин?!

1753, 8 августа — родился в Черкасске в семье войскового есаула Ивана Федоровича Платова.

1769, 3 апреля — начал службу урядником.

1770, 4 декабря — произведен в полковые есаулы. В этом же году женился на Надежде Степановне Ефремовой, дочери войскового атамана.

1771, 14 июня — участвовал в штурме Перекопа.

1772, 28 февраля — произведен в чин войскового старшины.

1774, 3 апреля — отличился в бою на реке Калалах, за что награжден именной медалью.

1774–1777— участвовал в разгроме банд пугачевцев в Воронежской и Казанской губерниях.

1782–1783 — служил на Моздокской линии и на Военно-Грузинской дороге, участвовал в боях с горцами.

1784, 25 ноября — произведен в чин армейского майора.

1785— вернулся на Дон, женился на Марфе Дмитриевне Кирсановой (урожденной Марты новой).

1786, 20 сентября — произведен в чин подполковника.

1787, 2 июня — произведен в чин армейского полковника.

1788, 5 января — приступил к созданию Екатеринославского казачьего войска, атаманом которого был назначен по представлению Г. А. Потемкина.

1788, 10 мая — за создание Екатеринославского казачьего войска представлен к ордену Св. Владимира 4-й степени.