—

Почему в нашем правительстве нет людей рус­ской национальности?

—

В правительстве? Да вы что! — удивился Ель­цин.

—

Да, я по фамилиям считаю. Меня это обижает. Я очень русский человек, сибирячка. И я ощущаю, что там нет русских людей. Это болезненный вопрос...

—

Да большинство, по-моему, русских. Воробьев разве не русский?

—

Гайдар, Бурбулис...

—

Бурбулис — это не правительство.

—

Я просто к слову.

—

Я вам объясняю, у Бурбулиса дедушка из При­балтики, а мать русская.

—

Вы хотите сказать, что он не еврей. Но это еще не значит, что в правительстве русские. Мы, сибиряки, это очень чувствуем. Это не просто так. Я это вос­принимаю болезненно.

—

Что же, придется специально провести анализ всего состава правительства и потом в «Комсомоль­ской правде» опубликовать.

...А когда по телеканалу «Останкино» сообщили о снятии с должности министра Воробьева, по Москве полетела шутка:

—

Провели-таки экспертизу!

После VII съезда народных депутатов России Гри­гория Явлинского попросили дать короткую оценку тому, что там произошло.

—

Они отчаянно боролись за место у руля, — ска­зал известный реформатор, — не замечая, что машина руля давно уже не слушается.

Руль был выбит смертельным ударом самого... Яв­линского. Так считает экс-премьер СССР Валентин Павлов. Советское руководство, заявил он, всегда за семью печатями хранило цифры золотого запаса стра­ны, как зеницу ока берегло секреты, к которым рвались Международный валютный фонд и западные банки. Прочное золотое обеспечение привлекало иностранные вклады валюты в советские банки и давало возмож­ность получать кредиты за рубежом на льготных ус­ловиях. Короче, западные бизнесмены и банкиры не­сли свои деньги к нам, как в сберкассу. Потому что верили: у нас есть золотое обеспечение и стопроцент­ная гарантия выплат.

А когда Явлинский получил доступ к цифрам и ра­ди личной популярности поторопился в очередной раз первым «разоблачить», «раскрыть рот», экономике страны, ее платежному балансу был нанесен смертель­ный удар. Страна сразу ухудшила свое положение заемщика.

По Павлову, до его ареста золотой запас прак­тически не сократился. Разница в несколько тонн вы­звана тем, что Узбекистан добыл, но не сдал часть металла на переработку.

Неожиданно для многих Сергей Шахрай проголо­совал в Думе за амнистию членов ГКЧП и участников октябрьских событий 1993 года. Спустя полгода его спросили: почему?

— Потому что подходить к ним только с точки зрения права, судебных приговоров — неверно, — от­ветил министр по делам национальностей и региональ­ной политики России. — В таком случае победители и побежденные будут постоянно сменять друг друга на скамье подсудимых, и постоянно будут возникать но­вые разборки.

Экс-министр финансов Борис Федоров так проком­ментировал назначение на свое место Сергея Дуби­нина:

— Ему будет трудно. Я человек простой и многих посылал, а он человек интеллигентный. Ему трудно. Он никогда не подозревал, как легко быть за спиной Федорова.

Говоря об условиях своего возвращения в прави­тельство, Борис Федоров сказал:

— Скальп Геращенко, чтобы я его на стенку при­бил гвоздиком.

1993 год. У присутствовавших в Кремлевском зале текст послания президента вызвал неоднозначную ре­акцию. Василий Липицкий, например, заявил:

— С подобным выступлением к депутатам мог обратиться только человек, недавно вернувшийся с Марса и удивленно восклицающий: «Ах вот, оказы­вается, что вы наделали, пока я отсутствовал!»

Российская пресса много писала о том, сколько льгот и привилегий предусмотрела для себя Государ­ственная дума.

— Вы ведь тоже питаетесь, — обратился лидер фракции коммунистов России Геннадий Зюганов к парламентским журналистам, — 2 тысячи за завтрак, 3 — за обед, 3 — в гостинице за ужин. Умножьте 8 на 30, плюс оплата гостиничных номеров и увидите, что некоторым даже на носки не остается.

Интересная, наверное, картина: депутаты в дыря­вых носках или вообще без оных.

1993 год. Член президентского совета Алла Ярошинская рассказывает журналистке «Аргументов и фактов» Н. Желноровой:

— На моем первом заседании президентского со­вета я сказала Ельцину: «Вы издаете много указов о борьбе с преступностью. Но сколько их можно из­давать? Надо действовать. Сейчас у Руцкого в сейфе лежат дела на людей из высших эшелонов власти. Почему бы вам не выступить инициатором, не по­требовать от прокуратуры возбуждения хотя бы не­скольких уголовных дел?» Меня поддержали другие.

Хотя Собчак сказал: «Это же будет дискредитацией влас­ти». (Значит, пусть власть ворует, это не дискредитация.) Ельцин согласился. На следующий день, выступая на каком-то совещании, сказал, что у него есть документы, он будет проводить жесткую линию, будут возбуждены дела. Потом появился указ, еще указ и какой-то комитет. И вдруг выходит Руцкой и выносит «одиннадцать че­моданов». Он перехватил инициативу.

Я

понимаю, по­чему Руцкой выступил, почему собирал эти чемоданы. Он ждал момента. Это политическая акция.

Оправдываясь за поражение в чеченской кампании, первый вице-премьер правительства России Олег Со­сковец вину возложил на... российские средства мас­совой информации:

—

У журналистов не хватает мозгов, чтобы пока­зать законность действий российского правительства в Чечне...

Ему вторил заместитель министра по делам наци­ональностей Александр Котенков:

—

Идет однобокая информация, воспевается ре­жим Дудаева. Журналисты куплены Дудаевым. Я не сотрудник ФСК, но мне доподлинно известно, что в сентябре Дудаев прислал в Москву своих эмиссаров с 10 миллионами долларов, и после этого в прессе пошел накат на политику российского руководства.

Не отставала и администрация президента в лице заместителя главы Вячеслава Волкова:

—

Администрация президента РФ располагает данными, что в Москве создано несколько специаль­ных центров для снабжения российских журналистов дезинформацией о событиях в Чечне. Эти центры уже запустили через телевидение и некоторые газеты сооб­щения, которые искажают ситуацию...

Пресс-служба правительства РФ тоже внесла свою лепту, распространив сообщение, в котором говори­лось: «Лидеры Грозного распускают грязные, пороча­щие российских журналистов слухи, угрожая раскрыть перед мировой общественностью имена тех корреспон­дентов, которые работают в пользу дудаевского режи­ма, и готовы даже назвать суммы будто бы выплачен­ных ими денег».

Изумленный читатель ничего не понимает: если лидеры Грозного купили российских журналистов, за­чем же они сами будут их разоблачать? Если Кремль знает об эмиссарах с миллионами долларов, о дудаев­ских спеццентрах в Москве, то почему не пресекает их деятельность? Что это за власть (а она не маленькая: первый зам. председателя правительства, зам. минист­ра, зам. главы администрации президента), которая столь бессильна и беспомощна?

1 февраля 1995 года и. о. генерального прокурора Ильюшенко санкционировал «Постановление о приме­нении меры пресечения в виде заключения под стражу в отношении Дудаева Джохара Мусаевича и объявле­нии его розыска». В тот же день копии документов ушли в ФСК, МВД и Минобороны РФ. Был объявлен всероссийский розыск.