Горбачев тоже пытался сократить количество ап­паратчиков. Что из этого получилось, со смехом рас­сказывает Гавриил Попов, экс-мэр Москвы:

—

В Москве раньше были учреждения СССР и Рос­сии. Затем СССР ликвидировали. Все, что было в СССР— перешло в руки России. Плюс здания ЦК КПСС. И обнаружился такой результат: новой россий­ской власти не хватило всего того, что было в СССР, ЦК КПСС и самой России. Я, как мэр, регулярно получал указания и поручения относительно помеще­ний, квартир, дач и так далее. Территория страны стала меньше едва не вдвое, население — едва не вдвое, промышленность — едва не вдвое, а аппарат государственной власти не мог расположиться в здани­ях, которые ранее вмещали аппарат и СССР, и России, и ЦК КПСС, вместе взятых!

Гавриил Харитонович забыл прибавить сюда еще помещения и хозяйство СЭВа.

Много раз мне приходилось слушать выступления российского вице-президента, и всегда восхищался его напористостью, умением увлечь аудиторию. Алек­сандр Владимирович всегда срывал заслуженные апло­дисменты.

И вдруг — конфуз. Аплодисменты иного рода — захлопывающие.

Случилось это на IV съезде Ассоциации крестьян­ских хозяйств и сельскохозяйственных кооперативов России в начале февраля 1993 года. Без вступления, без всякой дипломатии и психологической подготовки слу­шателей господин Руцкой смело пошел в наступление:

—

Фермерство в том положении, в каком оно се­годня есть, — это обман самих себя и обман людей труда...

В качестве решения проблемы вице-президент пред­ложил создать государственные акционерные земель­ные банки, провести инвентаризацию земель с после­дующей выдачей сертификатов, акционировать произ­водство переработки, к которой будут «привязаны» и фермеры, и коллективные хозяйства.

И вот здесь российского вице-президента, курирую­щего сельское хозяйство, прервала одна из делегаток:

—

Нас не надо ни к чему «привязывать»!

Вот какие времена наступили в России.

—

Как понимать, что у рабочего средняя зарплата 8 тысяч, а у директора— 200 тысяч рублей? И все с этим мирятся. Повысили цены на электроэнергию, и сейчас обыкновенный оператор почти 150 тысяч руб­лей в месяц получает. А что от этого получили люди?

Гневное разоблачение продолжается:

—

Выдающийся деятель нашей эпохи Шохин руко­водит гуманитарной деятельностью. Ни бухгалтерско­го учета, ни отчетности. 60 процентов гуманитарной помощи уходит в коммерческие структуры. В резуль­тате перекупщики на 40 миллиардов рублей нагрели себе карманы. Это же преступление!

Как вы думаете, кто автор этого гневного панеги­рика? Случайный попутчик по купе железнодорожного вагона? Разозленный гражданин из очереди за саха­ром? Беспомощный пенсионер — старый, немощный, обманутый?

Нет, это говорит вице-президент Российской Феде­рации Руцкой Александр Владимирович. На встрече с журналистами московской областной газеты «Под­московные известия».

Это— к вопросу о том, что такое власть. Если второй человек в государстве только жалуется, что тогда говорить об областном или тем более районном уровне?

Апрель 1993 года. В самом разгаре война против вице-президента Александра Руцкого. К нему не до­пускают журналистов, у него снимают охрану, заби­рают иномарку и пересаживают на старую разгонную «Волгу».

И Александра Владимировича прорвало:

— Больше всего нынешняя власть боится ответа на вопрос, откуда она взялась. Либеральная номенклату­ра, коммунисты с «человеческим лицом», попытав­шись в начале 80-х годов выхватить власть у своих маразматических отцов и дедов, были недостаточно бдительны, «выпустили демократию», а когда спохва­тились, оказалось поздно. Власть перехватили «бе­сы» — люди с абсолютно утерянными нравственными держателями, воспитанные на глубочайшем презрении ко всему российскому. Начав с полиэтиленовых паке­тов и джинсов, они, повзрослев, восприняли и все остальное, в том числе и модели развития западной экономики и демократии. Это было естественно для них, ибо в России они бывали или на каникулах, или в отпусках. Когда рухнула скомпрометированная од­ряхлевшая коммунистическая партия, «бесы» выскочи­ли из-за укрытий. А вскоре бодрый стук их копыт раздался в Кремле. Конечно, для того, чтобы при­крыть свое происхождение, каста допускает в свои ряды и «ванек» — алтайских, оренбургских, ураль­ских... Но это временно. Когда «бесы» уверенно обо­снуются в православном монастыре, «ваньки» займут подобающее им место...

На четыре дня вместо одного намеченного растяну­лось рассмотрение дела Фронта национального спасе­ния в Конституционном суде России. Президент Ель­цин своим указом распустил оргкомитет этого фронта. Но, как выяснилось, вердикт Бориса Николаевича вы­шел через четыре дня после того, как оргкомитет добровольно самораспустился.

Представитель президента в суде министр печати и профессор юриспруденции Михаил Федотов высту­пил с блестящей речью, пересыпанной благородной латынью. В конце он заметил, что президент, очевид­но, ничего не знал о роспуске оргкомитета.

Реплика судьи была искренней:

— Ничего себе положение в государстве!

День российской печати теперь отмечается 13 ян­варя — в честь выхода первого номера газеты «Ведо­мости», основанной в 1703 году Петром 1.

Председатель Верховного Совета Российской Фе­дерации Руслан Хасбулатов обратился с поздравле­нием ко всем редакционным коллективам периодичес­ких изданий. «Дорогие друзья! — сказал спикер. — Позвольте поздравить вас с Днем российской печати. Искренне убежден, что российская пресса станет по- настоящему свободной, максимально правдивой...» и так далее.

Все бы ничего, да последние слова почему-то не понравились некоторым изданиям. Мало того что по­здравление опубликовали в урезанном виде, так еще и с язвительными комментариями. «Позвольте позд­равить и вас, Руслан Имранович!— откликнулся жур­налист Александр Минкин. — Искренне надеемся, что Председатель Верховного Совета Российской Федера­ции станет по-настоящему умным, максимально по­рядочным».

Если парламент — первая власть, то средства мас­совой информации — четвертая. А вдруг бы четвертая власть поздравила первую именно так, как первая — четвертую?

В Москве состоялась научно-практическая конфе­ренция, посвященная годовщине Учредительного со­брания. Говорили о глубоком кризисе власти, который все обостряется и грозит катастрофой.

—

Лично я чувствую себя предельно обману­тым, — заявил в полнейшей тишине академик, бывший член Политбюро ЦК КПСС Александр Яковлев.

Что же вывело из себя отца гласности в годы горбачевской перестройки? Горькое признание, по его словам, вызвано лицезрением исторических спектак­лей, тех лиц, которые определяют его судьбу, тех лиц, от которых он слышал — но с обратным знаком — слова и речи на Пленумах ЦК КПСС.

—

Я не верю, что эти люди могут коренным об­разом изменить судьбу России. Вернее, могут, но со­всем не в том направлении, — прозрел наконец ака­демик.

Еще раньше прозрел Бурбулис, потрясший своим заявлением: потребность в обновлении, персонифици­рованная в Ельцине, получила известный предел. Мыс­лящие люди готовы отождествлять себя с прогрессив­ным будущим России, но они уже не склонны отож­дествлять себя персонально с Ельциным.

Кажись, остроумный Травкин говорил что-то на­медни о некоей Жозефине?

«Прямая линия» российского президента Бориса Ельцина с читателями газеты «Комсомольская прав­да». Соотечественница из Новосибирска— без всяких дипломатических уверток — спрашивает с провинци­альной непосредственностью: