— Думаю, это хорошо, — говорит президент. — Пусть дети учатся.

—

Конечно, хорошо, — соглашается журналист Андрей Ванденко. — Но неужели на все президентской зарплаты хватает?

—

Нет, конечно. Мы вложили деньги в Бермет, а она уже помогает младшим. Знаете, Бермет сейчас зарабатывает намного больше, чем папа-президент. Такой парадокс. Дочка говорит: «Ата-ке, когда в 2000 году на пенсию выйдете, переезжайте ко мне в Женеву жить. В бывшем СССР ушедших в отставку не любят, пересидите первое время у меня».

—

Как вы думаете, ваши дети вернутся в респуб­лику?

—

Уверен! Сын сейчас заканчивает учебу в Штатах и собирается в Бишкек. Будет осваивать квартиру, которую мы с женой ему подарили. Параллельно строю свой дом.

Скромничает, скромничает киргизский президент. Не так уж мала, оказывается, президентская зарплата!

Годовой доход заместителя секретаря Совета без­опасности России Бориса Березовского за 1996 год составил 2 534 743 114 рублей. Об этом в июле 1997 года сообщил московский журнал «Профиль». Пресса назвала Березовского самым богатым чиновником России.

Президент Калмыкии Кирсан Илюмжинов обидел­ся и срочно распорядился обнародовать свой доход:

— Что вы все— Березовский, Березовский... Да у меня денег в два раза больше!

И точно— «Коммерсантъ-Дейли» сообщил: сово­купный доход президента Калмыкии за 1996 год со­ставил 5 799 057 394 рубля. Президент Калмыкии за­работал столько же, сколько три Чубайса, или десять Кохов, или двадцать четыре Ельцина, или сорок семь Булгаков, или шестьдесят два Немцова, или сто шесть Сысуевых, или сто двадцать пять Черномыр­диных.

Только один подоходный налог, уплаченный Кир­саном Илюмжиновым, составил 2 008 714 000 рублей, что больше, чем доход его коллеги президента Тата­рии Минтимера Шаймиева, который за год заработал ровно в шесть раз меньше Илюмжинова.

Каким образом калмыцкому президенту удалось заработать столько денег, его пресс-служба не сооб­щила. Обычно чиновники подкрепляют свое состояние чтением дорогостоящих лекций, как Чубайс, или тяж­ким писательским трудом, как Ельцин, Кох и Немцов.

Предельная простота и общедоступность учения украинского целителя Порфирия Иванова, не требую­щего никаких капиталовложений, привлек внимание первой леди Казахстана, супруги президента Сары На­зарбаевой еще шесть лет назад.

Организовав свою жизнь по заветам Порфирия Иванова, Сара Назарбаева сумела окончательно побе­дить такой сложный недуг, каким является диабет. На это и ушло шесть лет, в течение которых она дважды в день обливалась холодной водой и голодала каждую неделю по 42 часа. Такой режим не нарушался даже во время зарубежных поездок.

Ее примеру последовали гвардейцы Нурсултана Назарбаева, которые тоже стали принимать ледяные ванны. В результате они стали здоровее и дружно бросили курить.

Воодушевленная успехом, супруга президента раз­работала государственную программу по укреплению здоровья нации. Всем гражданам страны рекомендова­но дважды в день обливаться холодной водой, а боль­ным диабетом — голодать по 42 часа каждую неделю.

Программа удивительно актуальна— на охрану здоровья народа в стране не хватает денег.

В Савеловский межмуниципальный суд Москвы по­ступил необычный иск в защиту чести Республики Ин­гушетии. Его подал парламент этой северокавказской республики.

Защищать честь своего народа депутатов вынудила публикация в выходящем в Москве журнале «Коммандос». В статье утверждалось о будто бы подго­товленном ингушами подарке Гитлеру во время Оте­чественной войны. Этим подарком должен был стать породистый белоснежный скакун. «Коммандос» отыс­кал свидетеля, утверждавшего, что он лично видел этого коня. Помимо этого, в статье описывались слу­чаи, когда ингуши во время войны стреляли в со­ветских солдат, а старики добивали раненых камнями.

Как указывается в исковом заявлении, данная пуб­ликация унижает честь и достоинство ингушского на­рода. В качестве материальной компенсации парламе­нтарии потребовали от журнала 50 миллионов дено­минированных рублей, которые, если иск будет удовлетворен, пойдут в бюджет республики.

С поздравлениями по поводу чудесного избавления из чеченской неволи полпреда российского президента Валентина Власова в московскую Центральную клини­ческую больницу приехал президент Ингушетии Рус­лан Аушев.

Корреспондентам газеты «Коммерсантъ» удалось проникнуть в палату и задать гостю несколько во­просов.

—

Руслан Султанович, неужели никогда не расска­жете о деталях освобождения?

—

Расскажу! Приходите ко мне ровно через пять лет, все расскажу.

—

А сейчас? Ну хотя бы пару слов про то, как все было... Как это получилось?

—

Как получилось? Какая разница, как получи­лось! Вот Власов вернулся, жив, здоров. Идет зачатие ребенка. Зачем рассказывать технологию этого дела? Главное, что ребенок есть.

У нового президента Армении Роберта Кочаряна спросили, как он строит свои отношения с азербайд­жанским лидером Гейдаром Алиевым.

—

Мы совершенно нормально общаемся с прези­дентом Азербайджана. Какой-то личной неприязни между нами не было и нет.

—

Частность, а все же любопытно: на каком языке вы разговариваете?

—

Конечно, на русском. Это единственный язык, которым оба владеем.

У председателя думского комитета по международ­ным делам, «яблочника» Владимира Лукина спросили, что, по его мнению, происходит в Дагестане. Охран­ники депутата Госдумы Хачилаева убили двух мили­ционеров, разъяренная толпа депутатских сторонников штурмовала Дом правительства. В то же время Моск­ва минимизировала события, свела их к незначитель­ному инциденту.

—

Не думаю, что в Дагестане возникнет вторая Чечня, — услышали журналисты, — но первый Даге­стан там уже возник. Там только крупных народно­стей — шестнадцать. Внутри их существуют мелкие народности, кланы. Может возникнуть не Чечня, а что-то похожее на Центральную Африку — межпле­менные стычки. Тамошние бывшие коммунисты ут­верждают, что они строят капитализм. Не строят они его, а председательствуют при естественном воспро­изводстве феодализма, раннефеодальной системы от­ношений. И никто ничего не делает, чтобы защитить права человека. А ведь мы только что избрали в Ду­ме уполномоченного по правам человека. И чем он занимается? Выбиванием себе денег для офиса и ап­парата.

Сапармурат Ниязов, президент независимого Турк­менистана, с обидой говорил делегации Госдумы Рос­сии, впервые посетившей Ашхабад через семь лет пос­ле распада СССР:

— За 70 лет вхождения в состав СССР в Турк­менистане не было создано промышленной инфрастру­ктуры. Имелось специальное постановление Политбю­ро, запрещавшее возводить промышленные объекты в 500 километрах от границы. В 1927 году у нас был построен единственный текстильный комбинат, и то примитивный: только нитки выпускал. До сих пор стоит в Ашхабаде. Затем, уже в годы Великой Отечественной войны, эвакуировали к нам два завода со старым оборудованием — Туапсинский нефтепере­рабатывающий в Красноводск и Новороссийский це­ментный в Ашхабад. Было еще несколько швейных фабрик, да и те фабриками нельзя было назвать, ско­рее кустарные мастерские на 50—70 человек. После войны никто не брал на себя азотно-туковое произ­водство, разместили у нас в Мары, да в Чарджоу химзавод построили. И все...