– Твои пальцы – не главное, вот характер определенно будет препятствием! – со смехом согласилась Фидо.

Приведя гостей в кабинет, она предложила им чаю.

– Ого, у вас Теннисон[26]. Превосходно! – Андерсон указал серебряным наконечником трости на стихи в рамке и с пафосом прочитал:

Фидо улыбнулась:

– На самом деле это стихи поэтессы мисс Анны Уолкер.

Хелен усмехнулась смущению Андерсона.

– Но поразительно похоже на манеру лауреата, – принялся оправдываться тот.

За бутербродами с креветками выяснилось, что у Фидо и полковника есть общие знакомые в Шотландии.

– Это предприятие делает вам честь, мисс Фейтфул, – отметил он.

– Но в свое время у нас было много противников!

Хелен замерла, изящно держа в пальчиках крупную креветку.

«Ага, это ее заинтересовало!»

– С самого начала нам практически объявили войну и всячески старались помешать работе, – рассказывала Фидо. – Били окна, мазали типографской краской рамы для заключки и табуреты, безнадежно портя платья работниц, вынимали литеры из гнезд и перемешивали или просто расшвыривали их по полу, машины разбивали ломами… Да, тяжелое было время! Мы несли огромные убытки, не говоря уже о том, чего это стоило нам в моральном отношении.

– Дорогая, но это невероятно! – воскликнула Хелен.

Удивительно, но спустя несколько лет то, что казалось таким унизительным, представляется Фидо забавным.

– В газетах и журналах меня осыпали оскорбительной бранью; признаюсь, я не сразу научилась не обращать на них внимания. Но уже через год затраты «Виктории-пресс» начали окупаться, я удостоилась одобрения ее величества, а сейчас на Международной выставке мы получили медали за отличное качество работы. – На самом деле была только одна медаль, но Фидо слегка преувеличила, желая произвести впечатление на подругу.

– Брависсимо! – воскликнула Хелен и захлопала в ладоши. – Подумать только, когда я с тобой познакомилась, ты по нескольку раз в день меняла наряды и только и говорила о раутах у леди Морган!

Фидо весело рассмеялась:

– Боюсь, мы представляли собой довольно необычную пару – моя, так сказать, наставница и я.

– Мы танцевали с любым мужчиной, который пригласит нас, – вставила Хелен.

– Помню, как я по наивности позволяла себе весьма дерзкие и легкомысленные высказывания. А тебе, как замужней леди, следовало меня сдерживать.

– Ах, но Фидо всегда была моей лучшей половинкой! – призналась Хелен Андерсону. – А теперь посмотрите, как она чудесным образом превратилась из юной дебютантки в даму, занимающуюся филантропией…

– Кстати, мисс Фейтфул, – шутливо поинтересовался Андерсон, – полагаю, вы не станете отрицать, что некоторые из ваших феминисток слишком далеко заходят?

Фидо изобразила улыбку, напомнив себе, что мир будет меняться мало-помалу, ведь и мышка медленно прогрызает дырку в стене.

– Уверяю вас, полковник, мы отнюдь не ставим себе целью разрушение общественного механизма, а хотим лишь улучшить его работу.

– Но раздаются призывы к тому, чтобы женщины занимали судейские должности, избирались в парламент, на государственные посты…

– Ну, если какие-то доводы доводить до абсурда… – Фидо взяла себя в руки. – Лично я думаю, что закон не должен препятствовать активному участию женщин в жизни общества. Впрочем, в этом ведь нет необходимости – трудно представить, чтобы профессиями, о которых вы упомянули, мечтали овладеть многие женщины. По своей природе мы преимущественно интересуемся более благородными областями деятельности: образованием, медициной и благотворительностью.

– Это более благородно, чем ваша военная профессия, Андерсон, – с усмешкой заметила Хелен.

– Ну, скажем, эти занятия более способствуют счастью людей, чем война, – примирительно произнесла Фидо.

Полковник усмехнулся:

– Безусловно, мисс Фейтфул. Взять хотя бы несчастных американцев, сколько их сейчас страдает с обеих сторон![27]

Она одобрила его взгляд на эту войну.

– Но, признаюсь, мы, солдаты, всегда рвемся в бой.

– Полковник провел в Крыму свои самые славные дни, – зевнув, сообщила Хелен.

– А что касается бедных военных моряков вроде Кодрингтона, – добавил он, – то последнее настоящее сражение он видел в Аккре, целую четверть века назад!

Довольно пренебрежительное замечание относительно своего друга, подумала Фидо.

– Еще чаю? – спросила она.

Сегодня утром Фидо следовало быть на Лэнгхэм-Плейс, где проводилось обсуждение квартального отчета Общества содействия трудоустройству женщин, а не гулять в Гайд-парке. Но небо такое ясное и синее, сентябрьский ветерок веет такой приятной прохладой! К тому же приглашение на прогулку исходило от Хелен, и ей вдруг подумалось, что большого греха не будет, если она один-единственный раз пропустит собрание. За семь лет разлуки с подругой она никогда себе этого не позволяла. Вся ее жизнь была отдана работе.

– Ты читала «Женщину в белом»?[28] – спросила Хелен, когда они медленно шли вдоль извилистой речки Серпентайн[29], полностью оправдывающей свое название.

– Я два раза брала эту книгу у Муди, а потом купила себе экземпляр, – призналась Фидо. – Некрасивая, но невероятно благородная и преданная Мэрион глубоко трогает мое сердце.

– А я в то лето постоянно носила белую шаль, как несчастная Анна Катерик.

– Вижу, ты по-прежнему раба моды! А какого ты мнения о романах миссис Нортон[30] и мисс Брэддон?

Хелен энергично кивнула:

– Больше всего мне нравится ее книга «Трижды мертвый».

– А ты покупаешь «Темпл бар»? Там сейчас печатается роман мисс Брэддон «Жена доктора», – сообщила Фидо, – но мне кажется, его героиня своего рода английская мадам Бовари. Ну а «Тайна леди Одли» списана с «Женщины в белом»…

– Но она такая элегантная и смелая, что я все ей прощаю!

– Там есть интересное рассуждение, – припомнила Фидо, – о том, что женщины совершают подобные преступления из-за того, что не в состоянии удовлетворить свое стремление приобрести профессию.

– Мне ужасно нравится сцена, где она сталкивает своего мужа в колодец…

Фидо не дала Хелен договорить:

– А помнишь, как в ту, первую нашу зиму мы читали друг другу «Холодный дом»?[31]

– Конечно! Когда ты читала о смерти леди Дедлок, мне было так страшно, что потом я не могла заснуть!

– Ты слышала, что Диккенс развелся с женой после того, как она родила ему десять детей?

– Дорогая моя, эта сенсация едва ли не в тот же день долетела до Рангуна! – воскликнула Хелен. – Каков наглец! Обвинять ее в газетах в том, что она якобы не способна на материнскую любовь!

– Говорят, у него связь с какой-то актрисой, – добавила Фидо, понизив голос, хотя поблизости никого не было.

– Если бы просто с какой-то актрисой! – с наслаждением смакуя предмет, авторитетно заявила Хелен. – Но это сестра его жены!

– Не может быть!

– Я уверена, что на прошлой неделе видела именно ее, она покупала галоши на Регент-стрит. Я имею в виду миссис Диккенс, а не ее сестру. Бедняжка, она так опустилась!

– Она живет со старшим сыном, остальные дети навещают ее очень редко, – сокрушалась Фидо. – Я слышала, она до сих пор читает каждую вещь, которая выходит из-под пера ее мужа. Как это грустно!

– Это просто ужасно!

Экзальтированные интонации не меньше самих высказываний Хелен заставили Фидо расхохотаться. Они пробудили в ней те ее стороны, которые благополучно дремали все эти семь лет, – способность вести легкомысленный разговор, беззаботно высказывать свое мнение и даже некоторую бесшабашность.