— Страшно, товарищ политрук.

— Очень сильный, конечно, обер-ефрейтор, мускулистый… Наверное, вот здесь, на лужайке, один на один поборол бы он каждого из вас. Но храбрые они, только когда чувствуют силу. Попали в плен и обвиняют в этом друг друга, гадают, какое наказание им дадут после победы Германии. Твердят об этом и тут же выдают важные военные тайны, даже поправляют друг друга, чтобы было точнее. Враги засекли многие наши орудия, пулеметы, укрепления. «Языки» точно знают, когда прибыли танки, где сосредоточивается наша артиллерия. Это очень и очень важно. В этой операции мужественно действовал наш молодой разведчик Сергей Матыжонок. Ему мы обязаны успехом.

— Почему мне? — растерялся Сергей. — Уразбахтин… Товарищ старшина… Я случайно… Старший сержант Савченко…

— Понимаю вас, — сказал политрук и протянул Сергею книжицу с красными корочками. — Я записал туда имена обер-ефрейтора Зиппеля и солдата Вебера. Это, Матыжонок, ваши «языки», это ваш успех. Ведите, Матыжонок, точный боевой счет!

«Памятная книжка фронтового разведчика», — прочитал Сергей на обложке.

Послышалась команда «смирно»: прибыл командир разведотряда. Приказав всем построиться, Кондратьев вызвал Сергея Матыжонка из строя.

— Высоко оцениваю вашу выдержку, — сказал старший лейтенант. — От лица службы объявляю благодарность!

И Сергей опять растерялся.

— Почему? — спросил он. — Я случайно…

— Когда благодарят, вы знаете, как надо отвечать, — нахмурился Кондратьев. — Во взводе разведки не просто заслужить благодарность. Становитесь в строй. «Языки» взяты очень ценные. Надо подтвердить показания пленных, взять контрольного немца. Действовать сегодня ночью будем в двух местах: в районе круглых холмов и здесь. Туда пойдет, как уже намечалось, поисковая группа, а у разгромленного секрета не лишне устроить засаду. Противник сейчас анализирует, предполагает, строит планы. Офицеру разведки, который воюет против нас, необходимо узнать, что произошло с его солдатами. Если гитлеровцы убедятся, что их наблюдатели, которые знают очень многое, попали в плен, им придется многое менять. Сегодня, чувствую, будет жаркая ночь. Сегодня наверняка они пойдут к нам брать «языка». А мы пойдем к ним.

И опять, как ни просился Сергей в поиск, старшина Ефремов не взял его с собой. Когда стемнело, разведгруппа ушла за «контрольным немцем» в район круглых холмов, а Сергей, вооруженный автоматом, кинжалом и двумя гранатами, вылез из траншеи и в третий раз двинулся к кусту, похожему на колокол. Следом ползли Савченко и Тихонов. Им было приказано уничтожить или взять в плен вражеского разведчика, который, по предположению командира, обязательно должен был здесь появиться. На бугре, у кустов, залег с ручным пулеметом Василий Тихонов, влево, к проходу в проволочном заграждении, выдвинулся старший сержант Савченко. Сергей Матыжонок отполз вправо, перешел болото и затаился в ложбинке метрах в двадцати от проволочного заграждения.

Хорошо понимал старший лейтенант Кондратьев значение немецкого наблюдательного пункта, оборудованного вблизи наших позиций. По его приказанию наши минометчики произвели огневой налет на только что разгромленный вражеский секрет — хотелось ввести врага в заблуждение. «Придут еще, ждите, — наставлял Кондратьев старшего сержанта Савченко. — Немцам очень хочется убедиться, что их наблюдатели убиты. Возможно, примут решение взять «языка» как раз на участке, который просматривался ими. Мы подготовимся к встрече».

«Едва ли они придут, — размышлял Сергей, устраиваясь поудобнее в своей ложбинке. — А если появятся, то не сейчас, а под утро. Самое важное здесь уже случилось. Вот там, слева, вблизи «муравейников», как называл старшина два круглых холма на позициях противника, будет сегодня ночью настоящее дело. Как там сейчас?..»

Очень хочется спать. Напрасно он сказал старшине, что хорошо отдохнул. Зачем попросился в засаду? Не хотел Ефремов посылать его сегодня на задание, но он, Сергей, настоял. Скучно лежать. Тишина. Тепло. Сейчас бы вытянуться, раскинуть руки…

Слипались веки. Сергей встряхивал головой, протирал глаза, но побороть сон не смог…

И сейчас, когда те суровые годы остались далеко позади, он не ищет себе оправдания. Не ищет, наверное, потому, что и сейчас тысячи молодых солдат сжимают ночами оружие и всматриваются в темноту.

Он рассказывает молодым солдатам о своем прибытии во взвод разведки, о первых двух «языках», о засаде, куда попросился сам. И голос его чуть меняется. Наверное, вспоминается ему разведчик Тихонов… Сергей Иванович может не рассказывать об этом, умолчать, но он очень хочет, чтобы никогда, ни при каких обстоятельствах у тех, кто стоит ночами на посту, не слипались веки, не клонились ко сну головы. И, глубоко осуждая себя, он говорит, что совершил в ту ночь преступление, что из-за него погиб товарищ.

…Проснулся Сергей от оглушительного разрыва гранаты и дробного звука длинной пулеметной очереди. Открыл глаза, осмотрелся, с ужасом вспомнил, где находится, успел заметить вспышки пламени на том месте, где был Тихонов. Совсем рядом он услышал тугие шлепки многочисленных ног, шум проволоки, которую резали, рвали. Кто-то упал на землю шагах в двадцати, приглушенным голосом отдал команду, открыл огонь из автомата. Брызнули, замигали огоньки, и сразу же замолчал наш пулемет. Сергей выхватил гранату, размахнулся и швырнул ее в темноту, к пульсирующей огненной струйке. Раздался грохот, взрывная волна ударила в лицо. Сергей вскочил, побежал назад, метнулся влево и опять упал на землю. Слышались крики. Разведчик поднял автомат, дал короткую очередь по вспышкам и быстро отполз вправо. Свистнув, несколько пуль впились рядом, сыпанули землей в глаза. Кто-то стрелял сзади. «Надо отползать к кустам», — решил Сергей, но в этот момент взлетела в небо ракета. Это был сигнал нашим минометчикам открыть отсечный огонь.

На фоне огненных разрывов, поднявшихся за проволочным заграждением, заметались тени: гитлеровцы отходили. Сергей ударил по ним длинной очередью и уронил гудящую голову на землю. «Так вот как они проверили свой секрет!.. Целым стадом…»

Встал разведчик, пошел к проволочному заграждению. Чувствовал, что уничтожил кого-то гранатой, и хотел в этом убедиться. Так и есть! Недалеко от воронки Сергей наткнулся на человека. Нагнулся, ощупал его, отбросил в сторону исковерканный автомат, приложил ухо к груди. Человек был мертв. Не солдатским потом пахло от него, а нежным ароматом духов, хорошим мылом. Под руки попала валявшаяся на траве фуражка. Офицер! В кармане убитого разведчик нашел стопку ровных гладких лист-ков, взял фуражку, вынул из кобуры пистолет и поднялся. Слева, мигая фонариком, тяжело дыша, подходил Савченко. Слова, которые произнес старший сержант, заставили Сергея вздрогнуть:

— Ты что ж это медлил? Тихонова они убили… В голову… Сейчас они обстреляют нас.

Взметнулись первые разрывы немецких мин. Разведчики стали отходить к своей траншее. Сергею захотелось убежать куда-нибудь, спрятаться, зарыться в землю. Совсем не из-за страха быть убитым… Он заметил, что на востоке светлело, и ужаснулся при мысли, что спал долго. Чувствовал, что старший сержант вот-вот задаст вопрос, на который он не ответит. Как, откуда, в какое время подошли враги?

— Прослушали вы с Тихоновым! Почему ты пропустил первого? Они уже в тыл к тебе зашли. Заметил?

— Нет, — тихо сказал Сергей.

— Мы им какую-то операцию сорвали. Они и слева от меня шли. А когда в проходе появились, я сразу понял, что к чему. Видел, сколько их в мою сторону повалило?

Сергей промолчал.

— Да ты что? Оглох или спал? — сердито спросил Савченко.

В районе круглых холмов послышалась пулеметная стрельба. Наверное, гитлеровцы подкараулили разведгруппу старшины Ефремова, поиск сорвался, все погибли. Не хотелось Сергею идти в блиндаж, а Савченко торопил и возбужденно рассказывал о подробностях короткой ночной схватки. В опасные минуты старший сержант действовал решительно. Он понимал, что его товарищи прозевали, прокараулили врагов. Савченко не мог понять, как это случилось с разведчиками.