— Вся Шотландия славит нашего юного лорда. Они называют его лордом из лордов, героем Болликрю. Когда все его люди погибли, он продолжал стоять, своим мужеством вселяя страх в сердца врагов. Несмотря на тяжелые раны, он продолжал сражаться с варварами, пока они не пустились в бегство, спасая свои жизни. Благодаря ему сегодня наша земля снова свободна. Говорят… — она глянула вверх и увидела мать-настоятельницу, которая быстро спускалась к ним по лестнице с лицом, потемневшим от гнева, словно грозовая туча.

— Снова сплетничаем, Мордрунд? А работа пускай подождет? Сестры, если вы уже закончили петь псалмы, то, думаю, самое время преклонить колена в часовне и помолиться за тех, кто в этом нуждается.

Получив вполне заслуженную взбучку, женщины тут же разбежались. Но в коридорах они еще долго перешептывались об отважном герое, которого привезли к ним в аббатство и который сейчас лежит, отвоевывая у смерти каждое мгновение.

Мэри, мать-настоятельница обители Креста Господня, стояла у окна, наблюдая за невысокой девушкой, работающей в саду. Она снова отметила, с какой нежностью та ухаживает за хрупкими цветами. Когда эта девушка появилась в аббатстве, окруженный стенами прекрасный сад был почти полностью уничтожен захватчиками. Стены были разрушены, украшенные искусной резьбой древние каменные скамьи перевернуты, все цветы вытоптаны. Но как только физическое состояние девушки позволило ей работать, она, словно охваченная навязчивой идеей, начала в одиночку восстанавливать былую красоту сада. Хоть девушка никогда не произнесла ни слова и, казалось, вообще редко обращала внимание на окружающих ее людей, работа на свежем воздухе вернула румянец ее бледным щекам и помогла понемногу восстановить здоровье.

Происшедшие в девушке перемены были удивительны. Когда ее привезли в аббатство, несколько недель она неподвижно лежала в постели, безмолвно взирая на монахинь, которые терпеливо кормили ее, купали и заставляли поправляться, хотя было ясно, что девушка хочет умереть. Однако ей было суждено выжить. Выжить, несмотря ни на что.

«С молодым лордом произойдет то же самое, — думала мать-настоятельница. — Со временем он полностью поправится». Она очень надеялась, что он попал сюда потому, что ему было суждено выжить, и верила, что у всего, вплоть до самых обычных вещей, есть свое предназначение и тайный смысл.

Она отвернулась от окна и поспешила дальше по коридору, чтобы сменить сестру Фиону, которая попросила позволения сходить в часовню.

— Как сегодня себя чувствует наш пациент?

— Без изменений, преподобная мать, — в последние дни казалось, что бедная сестра Фиона все время сдерживает готовые пролиться слезы. — Я больше ничего не могу сделать, разве что помолиться за него.

— Тогда идите, а я пока побуду с лордом. И скажите новой послушнице Мордрунд, чтобы она принесла еще целебного бальзама.

Старая монахиня опустилась на колени возле ложа раненого и склонила голову в безмолвной молитве. Внезапно она услышала тихий хриплый шепот. Говорившему стоило больших усилий произнести всего несколько слов:

— Значит, я умер?

— Милорд! — мать-настоятельница удивленно вскинула голову. — Нет, милорд, вы очень даже живы.

Она прикоснулась ладонью к его лбу и с облегчением отметила, что жара, который мучил его уже много дней, нет.

— Хвала небесам!

— Вы возносите хвалу небесам? Разве ангелы носят рясы? — раненый запинался, каждое слово давалось ему с немалым трудом.

— Что это за место? Рай или ад?

Джейми подумал, что, судя по боли, которую он испытывает, это вряд ли мог быть рай.

— Не ад и не рай, милорд. Я мать-настоятельница Мэри из обители Креста Господня. Вы находитесь в аббатстве Гленросс.

— Аббатство? — Джейми смутно вспомнилось огромное каменное строение с высокими шпилями, перед битвой звоном колоколов сзывавшее крестьян укрыться за его каменными стенами. — Значит, его не разрушили?

— Нет, милорд. Аббатство пострадало, но благодаря вам уцелело.

— Враг? — Джейми попытался сесть.

— Бежал, милорд. Опять-таки благодаря вам, — мать-настоятельница мягко заставила его лечь на меховое покрывало. — Вы были тяжело ранены. Сейчас вам нужно отдыхать и набираться сил.

— Мои товарищи?

Монахиня покачала головой, не желая отвечать на этот вопрос.

— Мы поговорим об этом позже, милорд. Несмотря на то что мужчина только что пришел в себя, его пальцы крепко сжали запястье пожилой женщины.

— Скажите мне, что случилось с моими людьми! Что с ними?

— Говорят… говорят, что никто не выжил.

Она увидела, как свет покинул глаза молодого воина и его сменило что-то темное и опасное. Страх шевельнулся в ее душе.

— Сейчас вам необходимо отдохнуть, милорд, чтобы вы смогли поправиться.

Его красивое лицо потемнело от гнева.

— Зачем?

Мать-настоятельница невольно вздохнула.

— Потому что весь труд по восстановлению того, что было разрушено, ляжет на плечи тех, кто молод и силен. И потому, что вы нужны своему народу.

Джейми почувствовал, что комната плывет у него перед глазами. Молодой лорд зажмурился, проклиная свою слабость. Физическая боль стала слабее, но мысли о том, что произошло, причиняли его душе невыносимые страдания. Дункан. Его друзья. Люди, которые были для него как семья. Все мертвы.

Джейми не сопротивлялся тьме, волнами накатывающейся на него, погружаясь все глубже и глубже в бездну горя и отвращения к самому себе. Бездну, из которой нет выхода.

«Что ж, это даже к лучшему, — думал он. — Я не заслуживаю надежды и солнечного света. Я повел друзей на верную смерть. Теперь все они мертвы, и только я один уцелел. Нет на свете позора страшнее!»

— Как я ненавижу эту слабость! Я чувствую себя беспомощным как ребенок!

Джейми раздраженно откинулся на подушки, потратив все свои силы на попытку пересечь комнату.

— Конечно, милорд. Так и должно быть поначалу, — сестра Фиона поймала его за руку и легко подняла на ноги, заставив опереться на свое крепкое плечо.

— Куда мы пойдем? — он с трудом ковылял рядом с монахиней, которой ему пришлось подчиниться. Сила этой женщины могла сравниться только с ее решимостью.

— На улицу. Сегодня чудесный день, и немного солнца вам совсем не повредит.

Сестра Фиона провела раненого под аркой, и они попали в огороженный каменными стенами внутренний дворик. Она заранее поставила стул, чтобы молодой лорд мог погреться на солнышке.

— Видели бы вы это место всего пару недель назад, милорд! — монахиня указала на стену, где легко можно было отличить новые камни, которыми заделали пролом, оставшийся после сражения. — Варвары уничтожали все на своем пути: деревья, цветы, старинные каменные скамьи.

Устроив раненого поудобней, сестра Фиона укутала его меховым одеялом.

Джейми застонал от унижения.

— Сестра, не надо со мной нянчиться, как с дряхлым стариком!

— Не дряхлым, милорд. Вы просто еще очень слабы. Но это скоро пройдет, вот увидите. Теперь грейтесь на солнышке, а я скоро вернусь и принесу вам немного бульона.

— Опять бульон! — вздохнул Джейми. Если бы он сейчас был в собственном замке, то приказал бы слуге принести эля, такого крепкого, чтобы дух захватывало!

Он коснулся подбородка. Там, где совсем недавно была борода, теперь осталась только гладкая кожа. Стараясь окружить его всяческой заботой, сестра Фиона даже побрила его. Джейми нахмурился при мысли о том, что его брила монахиня. Но, как она ему объяснила, прежде чем принять постриг, Фионе Мак-Гилливри пришлось вырастить семерых младших братьев. Они все были высокими как великаны, и, по ее словам, дьявол был силен в их душах. Поэтому она знала об уходе за представителями противоположного пола все. Братья причинили ей немало страданий, по сравнению с которыми тяготы монашеской жизни казались детской забавой. Она гордо заявила, что ее миссия на этой земле — быть целительницей.

Но, несмотря на хороший уход и царящий в обители покой, в душе у Джейми покоя не было и подавно. Только боль. Сознание того, что все, кого он любил, погибли, а он жив, постоянно причиняло ему страдания и наполняло горечью его сердце. Он тосковал по дому и по своим людям. И все же сама мысль о том, чтобы послать кого-нибудь в горы и сообщить своему клану, что он жив, вызывала у него отвращение.