В абсолютной темноте освещенный костром пятачок земли казался Булю символом человеческой жизни. В безбрежном океане равнодушного холода и темноты на короткий миг вспыхивает теплый мерцающий огонек. А потом, оказавшись не в силах бороться с вечным равнодушием окружающего мира, гаснет, не оставляя после себя ничего, кроме золы.

Так, созерцая пляски языков пламени последнего в своей жизни костра, Буль неподвижно просидел не меньше часа. Он не бодрствовал, но и не спал, плавая в какой-то промежуточной трансовой полудреме. И с трудом вернулся к реальности, когда рядом послышался шорох.

Медленно повернув голову, он обнаружил рядом с собой Паленого.

— Ты кто такой? — прошептал Паленый, стараясь оставаться в тени дерева, у которого сидел Буль. — Где настоящий Крот?

Несколько секунд Буль непонимающе смотрел на молодого человека, которого еще несколько часов назад был готов разорвать на куски. Гнусный предатель всерьез верит, что сейчас Буль расскажет, где именно находится Крот и как его поскорее найти? Буль усмехнулся и вполголоса сказал:

— Немного, видать, дают за предательство, раз на второй круг заходишь.

Паленый дернулся, как удара, прошипел что-то невразумительное, и в этот момент дежурный, услышав шум, поднялся со своего места и с автоматом наизготовку подошел проверить пленника. Паленый принялся отползать назад, но ему в лицо ударил яркий свет тактического фонаря.

— Паленый, — удивился дежурный, водя ярким лучом фонаря по сторонам. — Ты чего здесь трешься? Больше тебе Крот артефактов не даст. Так что вали нахрен отсюда.

— Спасибо, — вежливо сказал Буль дежурному. — Ненавижу запах плесени.

— Как же ты, Крот, такую суку не разглядел? — риторически спросил дежурный, провожая светом фонаря сгорбленную фигуру Паленого. — Подумай, кстати, хорошенько. Хук толковый мужик и слово держит. Клан «Свобода» может взять тебя под свою защиту и больше ни один человек не осмелится тут появиться без твоего согласия.

— Я подумаю, — важно сказал Буль и демонстративно закрыл глаза.

Еще через пару часов дежурный сменился и Буль сквозь полудрему слышал, как старый часовой рассказывает новому о странном поступке Паленого. Получалось, что утром про это обязательно расскажут Хуку и если что-нибудь сочинить от себя, можно подвести Паленого под серьезные проблемы. Правда, в этом великолепном плане присутствовал изъян размером с дом: Буль умел терпеть боль и мог врезать, если требовалось, от души, но испытывал серьезные трудности при необходимости что-то придумать.

23

Открыв глаза, Штык некоторое время лежал неподвижно, пытаясь заново осознать свое нынешнее положение. Сон освежил и отогнал назойливые переживания, но теперь требовалось придумать, кем себя считать дальше и к чему стремиться. В свое время генералы Соколенко и Решетников, потеряв память после ментальной атаки контролера, чувствовали себя очень неуютно, пока не обрели новые ориентиры и не превратились в сталкеров Буля и Хомяка. Штык память не терял, но, в каком-то смысле, ему было даже труднее, чем генералам-дисарам. Все, что долгое время было само собой разумеющимся, следовало забыть, а что-то другое — самостоятельно придумать и принять как данность.

Лежать больше не хотелось и Штык решил перебраться к огню. Поднявшись на ноги, он медленно двинулся в сторону явно догорающего костра. По всей видимости, караульный давно не подбрасывал хвороста в огонь. Под ногу попало что-то твердое и угловатое. Приглядевшись, Штык с удивлением обнаружил, что наступил на автомат. Военные сталкеры не могли оставить оружие лежащим на земле просто так. Ничего не понимая, Штык присел и растерянно огляделся по сторонам. Глаза словно открылись второй раз: ни одного человека не было видно вокруг, зато всюду валялись автоматы, пистолеты и военная амуниция. Опустевший лагерь военных сталкеров выглядел так, словно сонные люди сперва метались в панике, а потом, побросав все, ушли в неизвестном направлении.

Не так давно Штык уже видел подобный опустевший лагерь. Правда, тогда по нему бродили обезумевшие люди, которых собирался увести с собой контролер.

Контролер. Это объясняло все. Кроме самого факта отчаянного «везения» Штыка на встречи с одним из самых жутких мутантов Зоны. Самым странным оказалось полное отсутствие страха. Он смог выжить при двух предыдущих встречах с этим мутантом. Ничего особо ужасного в нем не было. В конце концов, «долговцы» из квада Танка самого Штыка тоже считали контролером. Значит, если новая встреча состоится, это будет схватка контролера и контролера с автоматом.

Подобрав с земли чью-то автоматическую винтовку с прикрепленным тактическим фонарем, Штык почувствовал себя гораздо уверенней. Подбросив дров в костер, и дождавшись, пока пламя поднимется до половины его роста, он осторожно обошел весь лагерь по периметру. Ни единой живой души — только вещи, оружие, патроны и провизия. Ни уродливых чудовищ, ни бессмысленно пускающих слюнявые пузыри зомби, ни трупов, ни крови. Ничего, что вообще могло указать на судьбу десятка людей, еще совсем недавно оборудовавших лагерь.

В растерянности Штык присел на землю возле костра. Взгляд упал на лежащий тут же тактический пехотный шлем, явно иностранного производства, со странным полупрозрачным забралом. Взяв его в руки, Штык заметил, как по внутренней стороне забрала двигаются цветные стрелки. Вот одна из них потянулась к самому краю, надломилась, и, словно отразившись от невидимого зеркала, снова двинулась поперек полупрозрачного щитка.

Зеркало! Страшная догадка заставила Штыка по-новому оценить сложившуюся ситуацию. А что, если контролер, напавший на лагерь военсталов, это он сам? Ключевое слово тут — «зеркало». Достаточно было, чтобы кто-то из людей чего-то испугался, а его страх отразился в «ментальном зеркале» Штыка и накрыл весь лагерь. Но чего мог испугаться человек среди своих боевых товарищей?

Понимая, что продолжает строить совершенно безосновательные догадки, Штык одел шлем на голову и постарался отвлечься от назойливых мыслей. Он уже чувствовал, как надвигается целое скопище проблем, связанных с его нынешним, весьма странным, положением. И хотел еще немного потянуть время, пытаясь убедить самого себя, что все еще пребывает в счастливом неведении по отношению к случившемуся.

Шлем ему понравился. Он удобно сидел на голове, мягко облегая затылок и виски, плотно прижимая уши амбушюрами внутренних наушников. Картинка, проецируемая на полупрозрачное забрало, оказалась наглядной компьютерной моделью, отражающей работу детектора аномалий, встроенного в заднюю часть шлема. Осторожно сняв это сложное устройство, Штык осмотрел его снаружи. Крохотные пластинчатые выступы по бокам шлема оказались антеннами детектора. В затылочной части имелись непонятные многоштырьковые разъемы, от которых в сторону височных областей тянулись тонкие, едва выступающие над поверхностью шлема блестящие дуги. В лобной части справа и слева виднелись, размеченные гравировкой, зоны, величиной с подушечку большого пальца. При всем при этом шлем оказался прочным, составленным из нескольких тонких слоев пластика и металла.

Проведя пальцами по боковым дугам и размеченным зонам, Штык с удивлением обнаружил, что это какие-то элементы управления электроникой шлема. Помимо цветных разноразмерных стрелок, показывающих направление обнаруженных детектором сил, кривых сетчатых плоскостей, цифр и надписей на английском, экран забрала «умел» затемняться, превращаться в прибор ночного видения и даже становиться неким подобием электронного бинокля.

Внутри, между тем, копилось странное ощущение недовольства самим собой. Где-то в ночном лесу Зоны наверняка бродили безоружные, ошарашенные и перепуганные военные сталкеры майора Кратчина. Сам Штык не умел толком пользоваться детекторами аномалий и любое удаление от лагеря военсталов становилось для него смертельно опасным. В ближайших окрестностях мог в любой момент появится загадочный монстр, легко убивающий даже кровососа. А сам Штык играется компьютеризированной игрушкой, хоть и предназначенной явно для Зоны. Однако отложить забавную вещь и погружаться в осмысление ситуации не хотелось категорически.