Тот факт, что я не слишком уж отрывалась во время циклона ранней Дэвидовской звездности, вовсе не означало, что я была пай-девочкой или вполне обычной женой. Черт, вовсе нет!
Я конечно, не слишком бузила, но я все же бузила. В подтверждение позвольте рассказать о моем отдыхе с Даной на озере Маджиоре после рождения Зоуи; как я говорила, у меня тогда был шанс повеселиться.
Вилла Гиллеспи была трехэтажным зданием, построенным на сонно-пологом берегу. Вы входили туда через террасу, сбегавшую от верхнего этажа виллы прямо к дорожке у кромки воды. В дальнем конце большой гостиной сквозь цветные стекла окон открывался великолепный вид на озеро. Спальни располагались в нижних этажах, а перед домом громоздились огромные гладкие валуны, на которых можно было загорать, или же, когда вам хотелось, можно было прямо с них соскользнуть в прохладную кристально-прозрачную озерную воду. К вашим услугам всегда готова была моторная лодка и прочие удобства и прелести.
В тот день, о котором я рассказываю, мы с Даной отправились в моторке на местный рынок – замечательное место. Вернулись мы, покуривая гигантскую, в чисто английском стиле, самокрутку с хэшем, прозагорали все послеполуденное время, пообедали со стариками Гиллеспи и удалились в спальню – раскурить еще один джойнт.
Там мы и находились, когда на озере поднялся шторм – одна из этих внезапных, часто зрелищно-буйных альпийских гроз. Ветер начал остервенело биться в дребезжавшие окна, так что я поднялась и распахнула их, а потом забралась к Дане в постель. Мы лежали в темноте, обдолбанные в дым, пока по комнате бушевал шторм, прижавшись к друг к другу и ловя бесконечный кайф. Ну, а потом, я, само собой, перешла к естественному продолжению, занявшись любовью со своей роскошной подружкой. Для нас это отнюдь не было новостью: мы с Даной резвились и раньше – и вдвоем, и с другими, включая Дэвида и Дановского друга, и в самых близких своих кругах она называла меня “своим идеальным джентльменом” и “Энджи-кремовая щель” – но наслаждаться вместе с ней снова было замечательным освобождением от напряжения предыдущих недель.
Так что мы отрывались вовсю, запутавшись в клубок, как парочка кама-сутровских йогов: Дана такая роскошно-пышная, а я – как поджарая борзая, когда где-то за моей спиной взорвался один из этих вышибающих мозги ударов грома вместе с ослепительной вспышкой, и – о, бл...во! – в дверях стояла миссис Гиллеспи.
Вы наверняка никогда не видали, чтобы человек двигался так быстро, или, чтобы двое людей, только что столь сложно переплетенных конечностями, так быстро расплелись и оказались за полкилометра друг от друга. В мгновение ока я оказалась у окна, восхищенно уставившись на штормовое озеро. Я уже застыла в этой картинной позе, пока миссис Гиллеспи все еще пыталась сконцентрироваться на безумном эротическом видении, которое она успела (или не успела) заметить на кровати.
По выражению ее лица вы бы ничего не сказали, но в ее голосе была несколько странноватая интонация, когда она договорила слова, с которыми открыла дверь: “Очень сильная... гроза начинается, девочки”.
Энджи-из-института-благородных-девиц идеально ответила: “О, да, миссис Гиллеспи, не беспокойтесь. С нами все в порядке. Я как раз закрывала окна.”
Не знаю, засекла нас бедная женщина, или нет, но мы с Даной готовы были поклясться, что на следующий день за завтраком, когда мы объявили, что собираемся вечером на рок-концерт в Комо, на ее лице мелькнуло выражение облегчения. “О, благодарю тебя, Боже, – думала она (я готова в этом поклясться), – они собираются снять мальчиков.”
Это было не совсем так, но, с другой стороны, и не совсем не так. Мы, на самом деле, собирались посмотреть итальянскую группу, под названием “Гиганты”, которая сорвала большой хит с итальяно-язычной версией “Space Oddity”. Они играли на одном из этих вечерних концертов под открытым небом, которые так обожают итальянцы – с фейерверком и каруселями, – и мы решили, что развлечемся, не важно, чем окажется эта группа.
И, действительно, получилось просто круто: орды тинейджеров, пляшущих до отпадения жопы, – весь город, собрался здесь отбивать каблуки, – и, более того, группа оказалась совсем не плохая. Даже замечательная: горячие рокеры, отличные певцы и шоумены, и по-своему хороши собой в такой хмурой, далеко не женственной манере итальянских рок-гладиаторов.
Мы отправились за кулисы после шоу, и – боже, боже! Как замечательно, когда перед тобой трепещут в почтении. Эти парни были просто в отпаде. У Даны к тому времени уже имелось несколько хитовых записей в Британии, к тому же она была красавицей, но встретить жену великого Дэвида Боуи!.. Что ж, можете себе представить.
Мы обдолбались и стали ужасно общительными; в конце концов мы все вместе набились в чью-то спортивную машину и с ревом, визгом и гиканьем рванули обратно к Гиллеспи, общаться в том же роде и дальше. Я говорю “мы все”, имея в виду Дану с выбранным ею участником группы (весьма привлекательным бородачем), меня саму и (кого ж еще?) конечно, барабанщика. Мы удобно расположились в милой Гиллеспиевской гостиной с видом на озеро и принялись счастливо обдалбываться дальше. В моем случае это значило просто курить джойнт, а Дана, думаю, где-то раскопала немного кислотки, и пустилась “путешествовать” вместе со своим красавцем.
Дана конкретно оторвалась в ту ночь. Я, лично, была еще так сильно травмирована трудными родами, что была не способна ни физически, ни эмоционально на секс с мужчиной. К тому же, я была замужней женщиной, а брак, знаете ли, для итальянцев священная тема, так что замужние женщины считаются недоступными. Так что мы с моим барабанщиком держались за ручки и пытались (с удовольствием, но неэффективно) общаться поверх языкового барьера, пока Дана со своим парнем извивались, хлюпали и чавкали, безумно хохоча и треща друг с другом между трахами.
В конце концов мой барабанщик сообразил, что уже поздно (было где-то около половины четвертого утра, кажется), а на следующий день у группы было выступление. Так что мы попытались вытолкать влюбленных пташек за дверь.
С грехом пополам нам удалось дотащить их с веранды до дороги, но тут мы остановились, чтобы передохнуть и переброситься парой слов, и это оказалось ошибкой. Я отвечала на расспросы барабанщика о планах Дэвида Боуи насчет турне по Италии (у нас таких планов отродясь не бывало, насколько помню), когда я взглянула на дорогу поверх его плеча, и... Вот они, наши пташки.
Этот пижон привесил Дану себе на грудь, поддерживая весь ее вес, и вставлял ей в свое удовольствие, однако же он начал терять равновесие. Эта сцепленная в коитусе парочка, из которой он один касался земли, продвигалась, весьма неустойчиво, к середине дороги и, пока я глядела на эту забавную и ужасную одновременно сцену, они начали падать: он опрокинулся на спину. Дана не была ни высокой, ни тяжелой, но у нее были огромные сиськи, и, как я знала по собственному своему с ней опыту, из-за таких грудей могли возникнуть некоторые проблемы с распределением веса. Итак, он опрокинулся на спину, а она все еще сидела на нем верхом, но это ни в коем разе их не побеспокоило: они даже не подумали расклеиваться, храни их Боже, и продолжали свое дело. Помереть посреди автострады, поперек раздельной линии, трахаясь на дороге!
Мы с моим барабанщиком бросились со всех ног в разные стороны: он вперед по автостраде, а я – назад, готовые перекрыть движение. Никто не проехал, но я всегда буду гордиться, что сообразила правильно.
* * *
Еще одним разгульным эпизодом можно считать мой легкий флирт с Энтоном Джонсом во время первого Дэвидовского турне по Штатам, начавшимся осенью 1972-го. Энтон, высокий, остроумный, зеленоглазый атлет с Ямайки – черный, красивый, забавный, бычьего сложения – впервые присоединился к нам во время римских каникул, и теперь путешествовал с нами по Северной Америке в качестве бодигарда. Он был замечательным человеком, и, для меня, кульминацией всего турне.
Впрочем, не сказала бы, чтобы ему было с кем конкурировать. Мы пока не могли обозревать Америку с суперзвездного полета. Мы, черт дери, ездили на автобусе (не на современном “сильвер-игл” с постелями и всем таким прочим, а на на самом обычном, снятом в прокат автобусике), а останавливались в отелях, типа “Мэрриотт” и “Шератон” (тогда они были отнюдь не теми усовершенствованными полуцивилизованными местами, как сейчас, а старыми оштукатуренными “дворцами”). А выступали мы в таких местах, где звук (если его вообще можно так назвать) отзывался эхом от чертовски большого количества пустых мест. Припоминаю, что целая куча концертов на Западном побережье была отменена, а Ронновские волосы позеленели в бассейне от хлорки, пока мы сидели и ждали известий о следующем концерте, живя за счет обслуживания номеров, потому что не было ни гроша налички.
