Все очень выгадали от этих операций, и все оказались тем или иным образом зависимыми от Дэвида Боуи. Вот это гладкая работа, думала я, восхищаясь Дэвидовскими приемами и помогая ему советом и обеспечением.
Одним из аспектов этого обеспечения было подыскивание подходящих домов, где бы американско-уорхоловская толпа могла разместиться во время визитов в Лондон, и эту задачу я взяла на себя. Иногда это было забавно. Например, розыск дома для Лу Рида – просто умора. Не столько событие, сколько сам Лу.
Мое первоя ясное впечатление от него, которое может совпадать, а может и не совпадать с нашей первой встречей, (мое впечатление – Лондон 72-го, но мы могли мельком встречаться и в 71-м) – это человек, считающий себя просто обязанным выглядеть настолько голубым, насколько только возможно. На нем была жирная тушь для ресниц, черная губная помада и лак на ногтях ей под цвет, плюс обтягивающее трико в духе Эррола Флинна в роли Робин Гуда, которое могло воспламенить любого педрилу за километр от него. Вид у него был такой, словно он подпрыгнет выше Пост-Оффис-Тауера, стоит вам шепнуть ему на ушко “Бу!”.
Дэвид представил нас друг другу, и мы поздоровались, вернее, что-то, вроде того: рукопожатие Лу напоминало странную помесь дохлой форели с параноидной бабочкой, а мое – что-то, вроде приветствия полупьяного портового грузчика. После обычных церемоний мы приступили к делу.
“Ну, – сказал Дэвид, преджде чем испариться в неизвестном направлении, – Энджи поможет тебе разыскать подходящее место для жилья.”
“С удовольствием”, – сказала я, еще раз повнимательнее приглядываясь к Лу и думая про себя: “Х-мм. Ричмонд.” Это был спокойный район, полу-артистический, относительно дешевый, вдали от городского космополитического жужжания студий и очень красивый.
Я обрисовала ему Ричмонд и предложила еще пару вариантов, включая подходящие места прямо в сердце всей нашей сцены, но он не клюнул ни на одно конкретное предложение. “Ладно, что ты сама считаешь лучшим, то и хорошо”, – решил он. Так что я назначила с ним встречу пару дней спустя, собираясь подобрать несколько проспектов и возить его по всем этим местам, пока ему что-нибудь не понравится.
Так я и сделала. В то время я еще не водила, так что в назначенный час я появилась в такси-малолитражке с шофером, предполагая, что вместе с Лу нас будет трое.
Но он привел с собой своих друзей, так что нас оказалось пятеро. А друзья его, надо вам сказать, были просто удивительны. Мой интерес к Лу и мое уважение к его странноватости чрезвычайно вырости, стоило только мне бросить взгляд на этих двоих: оба они были очень молоды и необыкновенно хороши собой: с пепельными локонами, овальными лицами, с черными, словно нарисованными, ресницами и бровями, со стройными, тонкими, изящными телами. Различались они только тем, что один из них был мальчиком, а другая – девочкой; они были братом и сестрой.
“Энджи, позволь представить тебе моего парня и мою девушку”, – сказал Лу исключительно непринужденно, и я подумала: “Боже, какая прелесть! Вот это да! Что за характер!”
“Очень рада познакомиться с вами обоими”, – сказала я и тут же решила разыграть настоящую леди: радушную и понимающую, без малейшего намека на навязчивое любопытство. (Англия и мои родители прекрасно научили меня: если сомневаешься, как себя вести, веди себя благовоспитанно.) Так что мы все набились в малолитражку и провели идеально нормальный день: просто еще один осмотр окрестностей с еще одним милым юным менаж-а-труа.
Я вела себя вполне пристойно, кажется, но это было трудно. Эти трое были просто неотразимы: держались за ручки (попарно или все втроем), обменивались всевозможными нежностями и поцелуями (точно так же) и вообще, храни их Бог, лучились счастьем и здоровьем. Они были радостно возбуждены оттого что попали в Лондон, и мне страшно нравился их энтузиазм. Я не могу устоять перед человеком, которому нравится мой любимый город, но здесь было даже нечто большее: Лу и его ребятишкам явно было так хорошо вместе, что это просто заражало.
Они выбрали себе дом – припоминаю, что не в Ричмонде, но приблизительно таком же маленьком цивилизованном лондонском предместье – и переехали туда, и все было так же прекрасно, как и они сами. Иногда Дэвид посылал меня привезти Лу на репетиции и сессии в “Трайденте”, и для меня это уже стало маленькой забавой – угадывать, кто из них будет держаться за ручки сегодня. Какой дело приняло оборот? Кто чем занимался и с кем, до того как я пришла? И какие странные дороги привели каждого из них к их теперешней сплоченности?
Ничего из этого я никогда не узнала, но я, по краней мере, приятно проводила время за разгадыванием и во время, и после встреч с Лу.
Одним из таких интригующих моментов – уже пару лет спустя записи “Трансформера” – стало мое знакомство с Рэчел/Рики, трансвеститом (или транссексуалом, я так и не поняла, кем именно), с которым у Лу был роман, когда он снова приехал выступать в Лондоне. Она/он действительно был(а) просто нечто: белая кожа, иссиня-черные волосы, очень высокая, очень готическая (думаю, она была пуэрториканкой или юго-американкой), просто, черт-дери, потрясающая. Она была очень забавна в такой типично кэмп-умной манере, и, конечно же, ультра экстровертной. Действительно, светская львица.
Как-то раз мы оказались в гостиничном номере Лу после его шоу, обсуждая город и все его наиболее отрывные места, и что же стало главной темой разговора? Покупки! Этот персонаж рассказывал, где он тратит деньги Лу: где она была сегодня, где собирается потратиться завтра, какие сокровища она откопала, чего покупать не стала – все в мельчайших подробностях! Лу не вымолвил почти ни слова.
Но, в общем, для него это было нормально: он был влюблен – его/ее слово было для него законом. Кажется, Лу пришлось несладко, когда они порвали, и Рэчел/Рики забил на всю эту сцену с наркотиками и пьянством, стал стрейтом (прямым, как стрела, говорят) и женился на милой девушке из родного городка. Бедный Лу. Еще одно горькое зерно в мельницу его ужасного, супериндустриальной силы, страха.
Да, бедняжка Лу. Вам часто приходится слышать такого рода истории о нем, особенно о его паранойе и приступах ярости, и у меня нет причин не верить им. Я никогда не видела, чтобы он окончательно сорвался – конкретно, я никогда не видела, чтобы он применял физическое насилие – но я присутствовала при таких сценах, когда он почти что доходил до этого. Он как-то напустился на Дэвида и Ронно в студии во время записи “Трансформера”: я бросилась к двери немедленно, как только он взорвался, и отправилась часок-другой побродить по обувным магазинам на Карнеби-стрит. Последний раз я виделась с ним, когда мы как-то вечером отправились поужинать вместе в Нью-Йорке. Я уплетала за обе щеки, но не съел почти ни кусочка, и я со все большим беспокойством наблюдала, как он начинает закипать. Сначала он был очень рад нашей встрече, потом перешел к ядовитым, хотя более или менее обоснованным, нападкам на Дэвида, а потом совсем сбрендил и стал нести какую-то параноидную чушь, показавшуюся мне настоящим безумием. Он, конечно, был обдолбан, так что его настроение в эти пару часов определялось каким-то фармацевтическим циклом, но все же...
Возможно, вы получите более отчетливое представление о Лу, если я расскажу вам кое-что, о чем он поведал мне за этим ужином.
“В этом городе, – сказал он абсолютно серьезно, – вы просто обязаны обдалбываться. Это необходимо. Здесь такая грязная атмосфера, что вам просто необходимо запихивать в свое тело разные химикалии, чтобы ее обезвредить.”
Не знаю, откуда у него взялась эта идея – вычитал ли он ее в “Голом завтраке” или она родилась в его собственной голове, ну да, какая разница. Во всяком случае, с ним уж точно не соскучишься.
И должна заметить, что я обязана ему повышением уверенности в себе. Когда я впервые увидела его в компании братика и сестрички, меня это просто вдохновило. Это выглядело так чудно, так экзотично. Но как-то в полдень, когда я гуляла по Сохо, доставив Лу в “Трайдент”, и снова дивясь его окружению, я сама себя поймала на мысли: “Постой-ка, Энджи. Конечно, сцена Лу причудлива, но она ведь ничудь не более отрывная, чем твоя собственная, не так ли?”
