— Скажи ему, — вмешался Чарли Нивинс, — что никто его не собирается арестовывать. Тут творится что-то необычное, но я вовсе не уверен, что это является нарушением закона.

Я с удивлением оглянулся. Проталкиваясь к машине, я и не заметил прокурора, а теперь он стоял рядом. В тот же миг Рейнольдс оттолкнул меня в сторону и протянул руку Джорджу.

— Я полковник Рейнольдс из военно-воздушных сил. Совершенно необходимо, чтобы вы рассказали мне обо всем подробно. Это очень важно.

— Так она просто стояла там вместе со всяким барахлом, — принялся объяснять Джордж, — ну я и взял ее. Видно, она никому не нужна и ее просто выкинули. Там целая куча людей выбрасывала всякие штуки, которые им без надобности.

— Вот-вот, и алмазы кто-то выбросил, и картину тоже, — ехидно вставил Чет.

— Про них я ничего не знаю, — на полном серьезе ответил Джордж, — Я про тот раз ничего не помню. Дождь шел, и куча разного добра лежала…

— Помолчи-ка, Джордж, — сказал я.

Мне он ничего не говорил о какой-то куче добра. Или память у него улучшилась, или прошлый раз он просто врал мне.

— Мне кажется, — примирительно сказал Чарли, — что нам следует спокойно сесть и постараться разобраться в том, что происходит.

— Не возражаю, — ответил я, — только учтите, что эта машина является собственностью моего клиента.

— По-моему, ты слишком много на себя берешь.

— Ты же сам видишь, Чарли, что меня к этому вынуждают. Стоит мне на секунду ослабить бдительность, и вы вместе с Четом и Пентагоном растопчете меня.

— Хорошо, оставим это. Джордж, опусти машину на землю и пойдем с нами. Чет останется здесь и последит, чтобы никто ее и пальцем не тронул.

— При этом не забудьте, что картина и алмазы тоже должны находиться под постоянной охраной. Думаю, картина стоит огромных денег, — добавил я.

— Самое подходящее время для ограбления банка, — с раздражением заявил Чет, — если я поставлю всех моих полицейских охранять добро вашего Джорджа.

— Мне кажется, что при нашей беседе должен присутствовать и спутник Джорджа, — не обращая внимания на слова шерифа, продолжал Чарли, — Возможно, он сможет добавить кое-что весьма важное.

Спутник Джорджа, казалось, не слышал, о чем мы говорили. Он вообще не обращал никакого внимания на то, что происходило вокруг. Он просто сидел в машине, словно аршин проглотил, и смотрел отсутствующим взглядом вперед.

Чет с важным видом обошел вокруг машины, и в этот момент необычный пассажир заговорил каким-то странным, высоким и пронзительным голосом. Я не понял ни слова, но, хотя это и может показаться невероятным, совершенно точно знал смысл его речи.

— Не прикасайтесь ко мне! — потребовал незнакомец. — Уйдите прочь. Не мешайте.

После этого он открыл дверцу и ступил на землю. Чет попятился, остальные тоже. Наступило тягостное молчание, хотя за секунду до этого толпа гудела, как пчелиный рой. По мере того как незнакомец шел по улице, люди расступались перед ним. Чарли и полковник тоже отступили назад, давая ему дорогу, и притиснули меня к машине. Незнакомец прошел всего в каких-нибудь десяти шагах от меня, и я смог хорошенько рассмотреть его лицо: на нем не было совершенно никакого выражения, а сердито-кислым оно явно было от природы. Именно таким, как я представляю, мог бы выглядеть средневековый инквизитор. При этом в незнакомце было еще что-то, что трудно выразить словами. Он как бы оставлял ощущение какого-то необычного запаха, хотя на самом деле от него ничем не пахло. Пожалуй, наиболее точным для передачи этого ощущения будет запах святости, если таковой вообще существует. От него словно бы исходило вибрирующее излучение, которое действовало на органы чувств так же, как ультразвук воздействует на собаку, хотя человек его и не слышит. Незнакомец прошествовал мимо меня и направился дальше по улице сквозь строй расступающихся людей. Шагал он медленно, отрешенно, так, как если бы вокруг никого не было, и, очевидно, не замечал никого из нас. Зато все мы не отрывали от него глаз, пока он не вышел из толпы и не повернул за угол. Даже после этого мы еще какое-то время стояли не двигаясь, словно бы в растерянности, и только чей-то шепот вывел нас из транса. Толпа вновь загудела, хотя куда более приглушенно, чем раньше.

Чьи-то пальцы жестко схватили меня за руку. Оглянувшись, я увидел, что это Чарли. Впереди стоял полковник и не сводил с меня глаз. Его напряженное лицо побледнело, а на лбу выступили капли пота.

— Джон, — тихо произнес Чарли, — нам нужно немедленно уединиться и все обсудить.

Я обернулся к машине и увидел, что она уже стоит на земле и из нее вылезает Джордж.

— Пошли, — сказал я ему.

Впереди, расталкивая людей, шел Чарли, за ним — полковник Рейнольдс, а мы с Джорджем замыкали шествие. Не произнося ни слова, мы прошли к площади и прямо через газон направились к зданию суда. Когда мы расположились в кабинете Чарли, тот запер дверь и достал из ящика письменного стола бутылку виски и четыре бумажных стаканчика, которые он наполнил почти до краев.

— Льда нет, — извинился он, — Впрочем, шут с ним, сейчас нужно как раз что-нибудь покрепче.

Мы молча разобрали стаканчики, уселись кто где сумел и так же молча залпом выпили неразбавленное виски.

— Вы что-нибудь поняли, полковник? — спросил Чарли.

— Было бы полезно побеседовать с пассажиром, — вместо ответа заметил Рейнольдс. — Надеюсь, его постараются задержать.

— Не мешало бы, — согласился Чарли. — Хотя, убей меня бог, не представляю, каким образом можно его взять.

— Он застал нас врасплох, — заявил полковник. — В следующий раз мы будем наготове: заткнем уши ватой, чтобы не слышать его птичьей тарабарщины…

— Едва ли этого будет достаточно, — возразил Чарли, — Кто-нибудь из вас слышал, как он говорил?

— Он на самом деле говорил, — вставил я, — Произносил слова, но все они были совершенно незнакомые — какое-то непонятное щебетанье.

— И все же мы поняли, о чем он говорил, — не сдавался Чарли. — Каждый из нас. Может быть, это была телепатия?

— Сомневаюсь, — скептически заметил полковник Рейнольдс, — Телепатия вовсе не такая простая штука, как полагают многие.

— Скорее новый язык, — предположил я, — созданный на научной основе. Звуки в нем подобраны так, чтобы вызвать определенные понятия. Если хорошенько покопаться в семантике…

Чарли прервал меня, не дослушав мое весьма интересное предположение относительно семантики, которое ему мало что говорило, ибо он в ней ничего не смыслил.

— Джордж, что ты о нем знаешь?

С зажатым в изрядно грязной руке стаканчиком, вытянув ноги в носках чуть ли не на середину кабинета, Джордж почти лежал в кресле и благодушествовал. Не так уж много спиртного потребовалось, чтобы привести его в расслабленное состояние.

— А ничего, — лениво произнес он.

— Но ведь ты же приехал с ним. Неужели он ничего тебе не рассказывал?

— За все время не проронил ни звука. Я как раз отъезжал, когда он примчался и молча прыгнул рядом со мной, а потом…

— Откуда ты отъезжал?

— Ну, оттуда, где лежала куча всякого барахла. Она, пожалуй, занимала несколько акров, да и ввысь было навалено порядочно. Вроде нашей площади перед судом, только без газонов, а просто мостовая, из бетона, а может, из чего другого, но она тянулась во все стороны, и кругом, только довольно далеко, стояли огромные дома.

— Ты узнал это место? — прервал выведенный из терпения Чарли.

— Так я же его прежде никогда не видел, — ответил Джордж, — ни на картинках, ни так.

— Вот что, расскажи-ка нам все по порядку.

Джордж начал почти теми же словами, какими в свое время описывал мне приключившееся с ним.

— Первый раз там лил такой дождь, что просто ужас. И было темновато, вроде как бы вечер наступал, и я заметил только кучу всякой всячины. Никаких зданий я не видел.

Мне он, правда, не говорил, что вообще что-то видел. Он утверждал, что ни с того ни с сего очутился прямо в Уиллоу-Гроув на улице, и к нему подъехала полицейская машина. Но я промолчал и продолжал слушать его рассказ.