— Инопланетная технология, — возвестил Конрад. — Теперь в ней во веки веков не разберешься.
Было довольно очевидно, что хлам сбрасывали с обрыва над каньоном. Быть может, этим занимались обитатели поселения, обратившегося ныне в руины.
— Не многовато ли мусора для такого невзрачного городишки? — высказался Хорас.
— А может, свалка обслуживала большой район, — ответил Тимоти. — На плато, которое мы пересекали, когда-то могли стоять села и города. Там мог быть густонаселенный сельскохозяйственный пояс. А потом дожди прекратились, началась засуха, экономика оказалась подорвана…
— Металл можно использовать, — перебил Конрад. — Из него можно изготовить необходимые нам машины.
— По-твоему, мы будем сидеть здесь, пока вы не найдете применение этим железкам? О каких, собственно, машинах ты говоришь?
— Во-первых, нам нужны инструменты.
— У вас же есть инструменты! Лопаты и ломы, топоры и пилы, коловороты и копалки…
— Во-вторых, оружие. Лучшее, чем до сих пор. Нужны более удобные луки. Стрелы, которые летели бы прямо. Этот металл прочен и упруг. Может быть, изготовим арбалеты. Копья и пики. Катапульты.
— Гляжу, ты нашел себе хобби! — зарычал Хорас. — И воображаешь, что эта свалка для тебя клад…
— Точно так же, — невозмутимо продолжал Конрад, — можно сконструировать тележку для транспортировки воды и припасов, какие удастся собрать. Роботы смогут тащить целый поезд из тележек. А можно построить и двигатель, например паровой…
— Да ты просто рехнулся! — вскричал Хорас.
— Мы все обдумаем, — закончил Конрад свой монолог. — Соединим наши умственные усилия…
Что роботы и сделали. В последующие дни они то и дело, собравшись стайками, чертили на песке какие-то схемы. На расстоянии около мили был найден уголь, и они соорудили кузницу. Хорас раздражался, а то и кипел от злости. Эмма, напротив, была довольнешенька: она никак не могла забыть дней на плато и радовалась тому, что здесь вдоволь воды и тени. А Тимоти обследовал окрестности.
Особенно понравилось ему, выкарабкавшись по тропке из каньона, проводить целые дни среди руин. Просеивая песок и пыль, он иной раз наталкивался на предметы материальной культуры — примитивное оружие, какие-то стержни длиной по три фута из иного, чем на свалке, металла с пятнышками ржавчины. Попадались и керамические изделия своеобразной формы, — не исключено, что идолы. Скрючившись в три погибели, он вглядывался в свои находки до рези в глазах, но по сути так ничего и не высмотрел. Тем не менее руины привораживали его до странности, и он возвращался сюда снова и снова.
Здесь, невесть сколько веков назад, обитали разумные существа, несомненно развитые социально и экономически. Что это были за существа, руины помалкивали, Двери, ведущие внутрь построек, были круглыми и такими маленькими, что протиснуться в них удавалось с большим трудом. Потолки нависали так низко, что передвигаться по комнатам приходилось на четвереньках. Если здание насчитывало более одного этажа, то этажи были связаны между собой не лестницами, а металлическими шестами, за которые Тимоти не мог ухватиться.
В конце концов он решился влезть на вершину того самого, сточенного с одной стороны кургана. Склоны кургана были усеяны шаткими валунами — довольно легкого толчка, и валун кувыркнется вниз. А меж валунами стелились предательские осыпи, которые удавалось преодолеть только ползком и то медленно-медленно, чтобы не потревожить шаткие камни.
В общем-то, говорил он себе, здешние обитатели поступили здраво, если установили наблюдательный пост на вершине кургана, чтобы не допустить приближения незнакомцев, следить за стадами скота, — да мало ли какие могли быть у поста цели, всех не угадаешь. Однако, достигнув вершины, Тимоти не обнаружил никакого поста. Вершина была плоская, словно срезанная, — камень, песок да глина. Ни на песке, ни на глине не прижилось ни одного растеньица, камнем побрезговали даже лишайники. Завывал ветер. Более унылого местечка он не видел, пожалуй, во всей своей жизни.
Зато вокруг и ниже земля представала в удивительном богатстве красок — желто-коричневая пустыня, которую они преодолели вместе с роботами в марш-броске, и на ней другие курганы, пятнающие желтизну более темными кляксами. На западе глубокий разрез розово-красного каньона, а дальше на горизонте рваные голубые контуры гор. Подобравшись к самому обрыву, Тимоти попробовал заглянуть в каньон. Подумалось, что удастся заметить какие-нибудь признаки бурной деятельности роботов, но нет, в каньоне ничто не шевелилось. По дну вилась синяя лента реки в обрамлении зелени, а на противоположной стороне красная стенка каньона вновь переходила в желтую плоскость плато.
Теперь, хочешь не хочешь, надо было спускаться, и это была задачка из разряда рискованных: спуск сплошь и рядом труднее подъема.
У него за спиной щелкнуло, словно камнем о камень. Он стремительно обернулся, сердце прыгнуло и застряло в горле; на него надвигался невесть откуда взявшийся монстр-убийца, а позади сновал Колючка, беспорядочно катаясь туда-сюда. Тимоти отпрянул в сторону, уклоняясь от атакующего врага. Монстр, очевидно, только что заметил перед собой зияющий обрыв и тоже вильнул, продолжая охоту на человека. Но на пути страшилища вдруг возник Колючка и, яростно прыгая, заставил вновь изменить курс. Тимоти споткнулся и упал. Уголком глаза он увидел, как монстр отчаянно пытается удержаться на краю пропасти и все-таки не может затормозить, переваливается через край, на миг зависает в пустоте и исчезает за обрывом.
Тимоти, вскочив, подоспел к обрыву как раз вовремя, чтобы стать свидетелем гибели страшилища. Монстр грохнулся на валуны, отскочил вверх, покачался в воздухе и начал разваливаться. Осколки разлетелись во всех направлениях, осыпались дождем на склон и заскользили дальше вниз, кувыркаясь и дробясь на еще более мелкие осколки, пока не упокоились где-то на дне каньона.
Пришло время взглянуть на Колючку. Тот, держась совсем близко к человеку, танцевал джигу победы, неистово вращаясь и кружась, то взвиваясь в прыжках, то ерзая по песку и камню вершины.
— Поигрался в свои чертовы игры! — закричал Тимоти, но сам понял, что несправедлив: если это была игра, то смертельно опасная. — Значит, ты в конце концов одолел его. В тот первый день ты хотел загнать его к нам наверх, потому что знал: Хорас пустит в ход винтовку. А когда из этого ничего не вышло, ты продолжал гонять его, как зайца…
Колючка прекратил танцевать свою джигу и почти застыл на месте, лишь слегка покачиваясь взад-вперед.
— Колючка, — объявил Тимоти торжественно, — мы недооценивали тебя. Все эти годы мы считали тебя клоуном и только клоуном, а ты герой. Пойдем. Пора спуститься вниз и присоединиться к остальным. Они будут рады новой встрече с тобой.
Но едва Тимоти шагнул к краю, Колючка выкатился ему наперерез. Он сделал новую попытку — Колючка опять отогнал его.
— Черт тебя побери, — крикнул Тимоти. — Теперь ты, кажется, намереваешься пасти меня. Учти, я этого не потерплю!..
Послышался слабый гул. Тимоти поднял глаза. С неба спускался летательный аппарат, в точности такой же, как тот, что прошел на бреющем полете над фалангой в первый день на этой планете. Мягко коснувшись вершины кургана, аппарат замер без движения. Верх откинулся. В пилотской кабине сидело чудище. На широченных плечах ютилась относительно небольшая головка. Что поражало больше всего, так это перевернутый нос, раздваивающийся от ноздрей на антенны.
Задняя часть черепа сходила на конус, а с конуса свисали огненно-красные перья, как бы бородка, по ошибке попавшая на затылок. Посередине между носом с антеннами и верхушкой конуса торчал единственный, сложно устроенный глаз.
Головка повернулась к Тимоти и что-то прочирикала. Пробы ради Тимоти сделал шаг, один осмотрительный шаг к диковинному аппарату и еще более диковинному пилоту. Его заело любопытство: что ни говори, а это мыслящее существо, явно более развитое, чем былые обитатели руин. Колючка подобрался к самым ногам Тимоти, выкатился сбоку, потом быстро обогнул его сзади и перекатился на другую сторону.
