Поверхность неожиданно резко изогнулась и потемнела.

      Чейн замер, испугавшись, что испортил древнюю реликвию. Но по мере высыхания, кожа приобретала прежний белый цвет. Но тем не менее, он взял свиток с осторожностью.

      Он применял восстановление один раз в день, перед рассветом и держал свиток в тёмном прохладном углу. Он осторожно испытывал его гибкость и скручивал с наступлением сумерек, прежде чем свиток стал лежать нормально на ровной поверхности. Это была семнадцатая ночь, когда Чейн уловил первое представление о его содержании.

      Верхняя часть свитка была почти что полностью чёрной, как буд-то на неё пролили чернила несколько столетий назад.

      Чейн открыл рот от изумление и чуть не сжёг свиток, бросив его перед очагом.

      Когда он вернулся под утро, чувствуя свежие силы после убийства, он не потрудился над тестировании гибкости свитка. Он закрыл окно, повесил на него одеяло, чтобы защититься от восходящего солнца и растянулся на соломенном матраце.

      Его нос щекотал слабый запах. Это был запах не уксуса и не масла, а чего-то другого.

      Чейн сел.

      Его тело наполняла новая жизнь, и кожа покалывало при наступлении рассвета. Он слышал, как кто-то в передней части трактира растопил очаг. Чейн вдохнул глубоко через нос.

      Он встал и подошёл к стулу, который использовал вместо стола.

      Никогда раньше он не замечал этот тонкий аромат, исходящий от свитка. Возможно, смягчающий раствор скрывал этот запах. Но теперь воздух комнаты был очищен и он, подняв свиток, принюхался к чёрной поверхности.

      Сначала он не мог уловить тонкий след аромата, и он обратился к памяти.

      Это было в потерянном горном монастыре, где он воевал с Вельстилом и его укусила за ногу обращённая нежить. Чёрная жидкость просочилась через его штаны и рот Чейна наполнился вкусом прогорклого льняного масла...

      И тот же тонкий запах от почерневшей поверхности свитка.

      Он вспомнил надписи на стенах ледяного замка, сделанные той же жидкостью, кровью нежити. Только запах от свитка был более тонок.

      Понимание бросило Чейна в дрожь. Теперь он узнал, что запах был сделан вовсе не чернилами.

      Он был похож на прогорклое льняное масло.

      Благородный мертвец написал свиток своей кровью или кровью другого, а затем смешал его вместе с чернилами. Но тогда почему свиток держали так долго?

      Как он мог узнать это, не имея способа прочесть что-то под чёрным покрытием?

      Чейн не мог удалить чернила, без риска повредить надписи под ними. И тогда он решил просто продолжать кропотливую работу по реставрации и на двадцатьседьмую ночь, свиток полностью восстановил свою гибкость.

      Но раньше он не был одинок и даже сейчас, возможно ещё не всё потерянно. Содержание свитка будоражило его воображение и возвращало к мыслям о Винн. Четверть луны он всё ещё скрывался за старыми казармами. Всё что он хотел, быть рядом с Винн, хотя всё ещё не был уверен, должен ли и может увидеть её лицо снова. Но Винн не появилась. Чейн видел старого Домина Тилсвита несколько раз, но не мог раскрыть ему своего присутствия. И наконец, однажды вечером, он решил, что больше не может ждать.

      Когда из казармы вышла девушка в серой одежде как у Винн, с пустыми бутылками из-под молока, Чейн вышел из тени.

      Он нечасто говорил и ненавидел звук собственного голоса. Когда Магьер снесла ему голову, Вельстил вернул его к жизни, но голос так и не стал прежним.

      В ухоженном плаще и вычищенных сапогах, он всё ещё выглядел как молодой и богатый джентльмен. Но всё же девушка чуть не выронила бутылки от удивления.

      - Я ищу своего старого друга. - прохрипел он. - Вы не знаете, где я мог бы найти Винн Хигеорт?

      Лоб девушки наморщился, когда она слушала искалеченный голос Чейна, но потом её глаза расширились в понимании. Хотя он и не гордился этим, но всё же понимал, что его благородное и красивое лицо соблазняло многих женщин. Она говорила на беласкианском с нуманским акцентом.

      - Странница Хигеорт? Мне жаль, но её уже нет рядом с нами. Когда она вернулась со старыми текстами, Домин дал ей задание отвезти их обратно в Мэлорн. Она уехала.

      Чейн отступил.

      Ученица посмотрела на него с большим интересом и возможно состраданием.

      - Вы могли бы написать ей. - предложила девушка. - Хотя письмо будет очень долго идти до Колсита. Мы отправляем письма накануне каждого новолуния. Я могла бы включить туда и ваше письмо, если хотите.

      Он кивнул, попятившись, как буд-то земля вот-вот могла ускользнуть из под его ног.

      - Да... спасибо. Я подумаю.

      Винн ушла, уехала домой через целый континент в другой мир.

      Чейн уныло бродил по ночным улицам Белы, не обращая внимание на дорогу, которой он шёл. Потом он оказался на набережной, стоя перед доками и складами. Он смотрел на воды залива в которых отражались звёзды. Единственный свет исходил от редких фонарей, которые висели вдоль двухэтажных причалов или на кораблях, стоящих в гавани.

      Это было место, где Винн села на корабль и уехала в нуманские земли, лишая его шанса найти её...

      - Сэр, не желаете ли вы выпить чаю этим вечером?

      Чейн дёрнулся от звука голоса, который вернул его из воспоминаний в комнату в Колсите. Он шагнул к потрескавшейся двери.

      В коридоре стоял тучный трактирщик Натье. На севере в Запределье, Чейн взял привычку пить чай. И только недавно, он начал выходить с наступлением сумерек и искать фолиант. Хозяин иногда заглядывал к нему. Он всегда оплачивал свой счёт заранее и жирный владелец относился к нему с уважением и выполнял просьбу не стучаться в течение дня.

      - Нет спасибо, не сегодня. - ответил Чейн и закрыл дверь.

      Пора было идти и он слишком много времени потратил на переживания событий, которые уже нельзя изменить. Он схватил свой плащ, меч и пакеты, а затем запер дверь и вышел из трактира.

      Никто не обратился к нему, пока он быстро шёл по затемнённым улицам. Он носил невзрачный длинный плащ из шерсти. Несколько пьяниц, которые выходили из кабака, проводили его взглядом, но ничего не сказали. Он направился в более освещённый восточный торговый район.

      Он знал расположение магазина 'Перья и чернила', но проклинал себя за то, что не вышел из магазина раньше. Идти было далеко, даже если срезать путь через переулки. Посланники гильдии хранителей уже должно быть забрали фолиант. Тем не менее, он должен был быть уверен и быстро пошёл по главной улице.

      Свернув на углу, он застыл в тени, недалеко от скриптории. Вся улица была пуста, свет же в магазине не горел, и не было слышно голосов. Он остановился, глядя на переднюю дверь магазина.

      Затем, Чейн медленно вышел из-за угла к магазину писца.

      Все окна были темны, как и в других магазинах по улице, но входная дверь...

      На булыжниках мостовой лежали осколки и щепки от входной двери магазина 'Перья и чернила'. На месте двери зиял лишь чёрный провал. Не было ни книжников, ни хранителей, магазин был закрыт на ночь, а кто-то сломал дверь...

      Чейн взглянул на остатки двери.

      Затем, он подкрался ближе, чтобы заглянуть внутрь, но снизу по улице раздались голоса. Если кто-то это видел, то вызвал стражу? Он не мог быть застигнутым здесь и тем более сейчас.

      Дико расстроенный, что не удалось заглянуть внутрь магазина и узнать что случилось, Чейн скользнул в тень и быстро направился прочь.     

      Родиан проснулся на следующее утро оттого, что услышал стук в дверь своей комнаты, которая прилегала к его кабинету.

      Его потребности были невелики - ему нужна была кровать, таз для того, чтобы мыться, зеркало для ухода за волосами и шкафчик с дополнительной одеждой. Проводя долгие часы, заполняя отчёты и обновляя записи в журнале, он чувствовал, что лучше всего, если личное пространство всегда будет под рукой. Поэтому он выбрал кабинет с пустующей соседней комнатой, чтобы обустроить её под себя.