Вот только принять такое решение гораздо проще, чем его осуществить.

Тогда, в лесу, Винн удалось это проделать, только погрузившись в воспоминания о Мальце. Так, словно он был ее фамильяром и существовал в ее сознании. И Винн не могла выйти из этого тошнотворного состояния, покуда не отыскала Мальца — стихийного духа, воплощенного в собачьем теле, который способен был усмирить засевшую в ней скверну дикой магии.

Если сейчас она сумеет пробудить волшебное зрение, но так и не найдет Мальца…

Винн рухнула на колени в глубокий снег и закрыла глаза.

Усилием воли она погрузила свое сознание в покой, отрешилась от холода и ветра. Она вспомнила все свои ощущения, связанные с присутствием Мальца, — резкий мускусный запах его шерсти, теплое дыхание, голос, сразу на многих наречиях звучавший в ее мыслях. Она сотворяла перед своим мысленным взором образ Мальца — такого, каким представал он в волшебном зрении.

Блистающего, словно во всем окружающем мире он был единственным «целым» существом…

Облеченного в призрачно-белое пламя, когда он обрушился на своих же сородичей, чтобы защитить ее, Винн…

Она погружалась в эти видения до тех пор, пока они не вытеснили из ее сознания весь мир. И тогда вернулась мыслями к одной картине из прошлого.

Вот Малец сидит перед ней в комнате в трактире Брета и пристально смотрит ей в глаза. Пальцы Винн касаются его густой шерсти, разум поглощен размышлениями о том, что же он такое на самом деле… и тут в ней вспыхивает волшебное зрение. Комната стала тенью, чуть проступающей сквозь невыносимо белый, едва тронутый голубизной туман.

Он сочится отовсюду, словно скопище призраков, заполняя реальный мир. Где-то его сияние сильнее, где-то слабее — там, где сильна или слаба стихия Духа. И только Малец остается целым, целостным.

В волшебном зрении Винн его шерсть блистает, словно мириады белых шелковинок. И глаза сверкают, переливаются, как кристаллы, преломившие луч солнца.

Держа в памяти эту картину, Винн открыла глаза.

Холод, снег и ветер с новой силой обрушились на нее, и мир вокруг остался прежним — таким, каким был, когда она закрыла глаза.

Быть может, она слишком обессилела, слишком замерзла, ослабла. Как ни страшилась Винн того, что творило с ней волшебное зрение, эта неудача повергла ее в отчаяние. И все же она с неимоверным трудом поднялась на ноги.

Где-то там, в ночи, Малец и Лисил… и она должна их найти.

Малец пробивался через сугробы, безуспешно разыскивая следы Магьер, однако на снегу не осталось никакого запаха. Собачье чутье было сейчас бесполезно — разве что если бы Магьер вдруг выросла у него на пути, да еще с наветренной стороны. Он высматривал на снежных тропках между скальными уступами отпечатки ее ног, но их давно и надежно замела метель, если Магьер вообще проходила здесь.

— Магьер! — донесся крик Лисила.

Малец замедлил шаг, потянулся мыслями в темноту — вдруг да удастся уловить эхо воспоминаний, мелькнувших в сознании Магьер? Это был акт отчаяния — Малец прекрасно знал, что для этой цели ему нужно видеть саму Магьер.

— Магьер! — снова закричал Лисил.

Тело Мальца, обмотанное одеялом, понемногу теряло тепло. С Лисилом наверняка творилось то же самое, но другого выхода у них нет — надо продолжать поиски.

Малец рванулся вперед, и в ноздри ему ударил запах пота.

Он резко затормозил, озираясь по сторонам, но ветер так неистово хлестал со всех сторон, что запах развеялся, прежде чем Малец успел вдохнуть его как следует.

— Что такое? — спросил Лисил. Голос его в завываниях ветра был едва различим даже в нескольких шагах.

Неглубокие ущелья, ведущие вверх, рассекали горный склон сразу в нескольких местах. Если они изберут неверный путь, то пройдут мимо Магьер, даже не заметив ее. Малец должен был убедиться, что не ошибся.

Не двигаясь с места, он задрал голову и подставил морду ветру. Всякий раз, когда ветер менял направление, пес, двигаясь по кругу, поворачивался вслед за ним.

— Проклятие! — прорычал Лисил. — Ты что это вытворяешь?

Малец зарычал в ответ. В отсутствие Винн у него не было иного способа выразить свои чувства. Он ступил на небольшой подъем между двумя скальными выступами.

И сразу же учуял отчетливый запах Магьер.

Малец взвыл и, проскочив между выступами, бросился навстречу ветру. За ним, утопая в глубоком снегу, спешил Лисил. Мысли пса лихорадочно метались.

Как могла Магьер вспотеть на таком морозе?

Они пробивались вперед, обходя скальные выступы и торчащие из снега одинокие камни. Наконец впереди, в темноте, замаячила отвесная стена ущелья. Ветер здесь метался, точно в узком колодце, закручивал смерчем снег.

Малец резко остановился, задохнувшись от отчаяния. Тупик!

И все же там, впереди, у дальней стены ущелья, что-то двигалось.

Смутная тень, едва различимая на фоне черного камня, в неистовой заверти снега.

Малец запрокинул голову и завыл. Ветер заглушил его вой, неясная тень в темноте у дальней стены даже не обернулась. Сзади подбежал Лисил, жадно вглядываясь в даль, и Малец большими прыжками понесся в тупик ущелья. Кто еще мог бродить ночью в этих безжизненных горах?

Вслед Мальцу пронесся по ущелью отчаянный крик Лисила:

— Магьер!

И это в самом деле была Магьер, но Малец, приблизившись к ней, замедлил бег и остановился.

Стоя спиной к ним, она терзала ногтями отвесную стену ущелья — терзала с таким неистовством, что пальцы ее покрылись кровью. Даже при таком сильном и изменчивом ветре Малец, оказавшись вблизи, учуял густой запах пота. Голову Магьер окружали тающие облачка пара — следы частого и тяжелого дыхания.

Кажется, она даже не сознавала, что Малец рядом.

Лисил нагнал Мальца и, швырнув на снег запасную куртку, бросился к Магьер.

— Магьер, нам надо вернуться в лагерь! — крикнул он, схватив ее за плечо.

Не оборачиваясь, она махнула рукой.

Удар сбросил руку Лисила с ее плеча. Магьер зарычала, и в этом звуке было больше страха, чем яростй. Малец мельком увидел ее лицо.

Она дрожала от холода, но на бледной коже выступили крупные капли пота. Черные радужки глаз так расширились, что почти не видно было белков. Магьер вновь повернулась к скальной стене и продолжила безнадежные попытки на нее забраться.

— Магьер! — что есть силы гаркнул Лисил. — Посмотри на меня! Проснись!

И опять потянулся к ней, но между ним и Магьер втиснулся Малец.

Магьер была во власти бреда, и Малец опасался, что она не узнает даже Лисила. Он попытался проникнуть в ее мысли, уловить хоть какое-нибудь видение, которое покажет, что ей сейчас грезится.

Малец не мог видеть сны, точно так же как не мог прочесть мысли. Ему доступны были только мимолетные воспоминания, видения, порожденные тем, что проникло в сознание извне, или тем, к чему устремлены чужие мысли. И все же когда Малец проник в одержимое бредом сознание Магьер, перед его мысленным взором пронеслась вереница образов.

Замок вдалеке, промелькнувший лишь на миг…

Та же тусклая, безжизненная ледяная пустыня, которую он и прежде видел в мыслях Магьер, только теперь над ней не ярилась пурга. Древняя твердыня в безукоризненной тишине обманчиво-мирно высилась над белой равниной, окруженная венцом дальних гор, похожих на черные оскаленные клыки…

А затем, приближаясь к массивным чугунным воротам, Малец испытал жгучее желание войти в них, надавить руками на причудливые завитки, распахнуть настежь створки и бегом броситься к лестнице, которая ведет к двери…

Руками?! Нет, это же видение Магьер, а не его собственное.

Малец вынырнул из этого бреда, прежде чем одержимость Магьер захлестнула и его.

Одно за другим пробуждал он в памяти Магьер картины прошлого: Миишку, теплые вечера в таверне «Морской лев». Он лихорадочно шарил в сознании Магьер, выискивая все, что могло бы прервать этот сон наяву или вынудить ее остановиться, задуматься над тем, где она находится… и что делает.