Вечером сеньор Конде в знак признательности пригласил Виллейро и чиновника на стакан вина. Виллейро отказался по причине легкого нездоровья, а чиновник, весьма любивший этот напиток, с удовольствием принял предложение.
Когда начало смеркаться, Эдуард приказал лакеям поставить на балконе стол, и когда на нем уже стояли бутылки, Фукс, воспользовавшись отсутствием слуг, всыпал в одну из них порошок селинтового корня, известного туземцам как одурманивающее средство.
Судебный чиновник действительно был необыкновенно высоким и, по-видимому, сильным человеком. Эдуард был прав, когда предложил привести его в бессознательное состояние с помощью вина. Не всякий удар свалил бы такого богатыря, и в случае неудачи он мог дернуть за сонетку, висевшую у его постели, и малейшее ее движение заставило бы всю прислугу сбежаться в его комнату.
Эдуард попросил Фукса позаботиться о том, чтобы стаканы были всегда полны.
Не обращайте на меня внимания, господин Сантос, — сказал он, обращаясь к судебному чиновнику, хотя я и люблю вино, но оно, к несчастью, слишком сильно волнует мою кровь.
— Я на это не могу пожаловаться,— отвечал чиновник с самодовольной улыбкой, поправляя свой светлый шелковый галстук,— но сегодня мне бы хотелось удержать себя от слишком большого употребления этого напитка, чтобы я мог завтра вместе с господином Виллейро закончить расчеты.
— А остальным господам чиновникам, вероятно, остается еще много дел?
— Им дел еще на несколько недель, сеньор Конде! Владения, которые имеют счастье приветствовать вас как своего хозяина, так обширны и богаты, что требуют много времени!
— А вместе с расчетами завтра будут закончены здесь и все ваши дела? — спросил Фукс, наполняя стаканы.
— Не совсем, господин Ренар. Я обязан буду вместе с господином Виллейро охранять казну и прибывающие суммы.
— О, я вам очень признателен буду за это, дорогой господин Сантос,— сказал Эдуард,— и перед отъездом не забуду доказать вам свою благодарность.
— Вы -очень добры, сеньор Конде,— почтительно проговорил чиновник.— Ведь это только моя обязанность!
— Мне будет очень жаль, дорогой господин Сантос, если вы оставите замок, так как вы мне кажетесь превосходным Цербером.
Польщенный чиновник самодовольно улыбнулся. Фукс снова налил ему вина. Он хотел прежде споить Сантоса чистым вином, а уж под конец угостить из бутылки, в которую подсыпал порошок селинтового корня.
— Это не пустая фраза, дорогой господин Сантос,— я бы и сам хотел поучиться у вас,— продолжал Эдуард.— Вы знаете, я приехал сюда издалека и не имею здесь человека, на которого мог бы положиться. После вашего отъезда я должен буду сам охранять свои богатства, Неприятная задача!
— Мне бы это было, напротив, весьма приятно,— возразил чиновник, которому вино развязало язык.— Я бы охотно покорился этой обязанности, имей я счастье быть владельцем таких богатств.
— Есть старая поговорка, дорогой господин Сантос, что у богатого больше забот, чем у бедного. Вот если бы я мог оставить вас здесь навсегда…
— Я сам на вашем месте сделал бы таким образом;. Теперь дверь башенной комнаты опечатана и заперта на ключ; оставьте ее так. Тогда весь секрет только, в том, чтобы хорошенько спрятать ключ — ведь толстую железную дверь не так-то легко выломать.
— Вы меня успокаиваете, и я очень обязан вам за это, но куда же спрятать ключ?
— Вы никогда никому не должны его показывать, сеньор Конде, чтобы ни один человек не мог даже подозревать, где у вас хранится ключ. Ночью самое надежное место — под подушками. Вы, вероятно, не так уж крепко спите, чтобы не проснуться, когда подходят к вашей постели и засовывают руку под подушки.
— В самом деле, господин Сантос! — воскликнул Эдуард подымая стакан.— Превосходный совет!
Сантос готов был уже встать из-за стола следом за молодым сеньором Конде, который поднялся, чтобы отправиться в спальню. Но радушный граф так любезно просил чиновника остаться, а Фукс, схватив бутылку с селинтовым порошком, так щедро наполнял стакан чиновника, так любезно потчевал его, что тот не без удовольствия сдался. И Фукс и Сантос оставались на балконе до тех пор, пока не опустела бутылка, предназначенная для ничего не подозревавшего чиновника.
— Извините, господин Ренар, если я прощусь теперь с вами,— вдруг проговорил Сантос, борясь со сном и опьянением.— Не знаю почему, но мною внезапно овладевает такая усталость…
— Вы слишком много работаете, господин Сантос!
— Да, к тому же мой сидячий образ жизни… Спокойной ночи, господин Ренар!
— Спокойной ночи, дорогой господин Сантос! — Фукс пожал руку пошатывавшегося чиновника и проводил его до красной залы, которую тот занимал.
— Слава всем святым! — пробормотал опьяневший Сантос, кладя по обыкновению ключи под подушку. Порошок оказал свое действие — неспособный снять с себя платье и даже шевельнуть рукой, он повалился на постель.
Фукс накрыл его одеялом — одно препятствие было устранено.
Сантос в опьянении не запер за Фуксом дверь красной залы, что он обыкновенно делал, и это значительно облегчило мошенникам дело.
Когда Фукс, презрительно улыбаясь, убедился, что чиновник выведен из строя, в голове у негодяя блеснула мысль сейчас же приняться за него, а потом за управляющего, чтобы не делиться добычей с Рыжим Эде. Но в ту минуту, когда Фукс обдумывал свой план, дверь красной залы тихо отворилась и в ней показался молодой сеньор Конде — недоверие или нетерпение привели его сюда.
«Черт возьми! — подумал Фукс, скрежеща зубами.— Но что не удалось мне сегодня, может легче удастся завтра в дороге. Я бы не хотел делиться».
Может быть, в эту минуту та же мысль овладела Рыжим Эде. Подобного склада люди делятся добычей только тогда, когда этого требует инстинкт самосохранения.
— Ну, как дела? — спросил Рыжий Эде шепотом.
— Один уже удален! Теперь твой черед — иди в спальню Виллейро,— отвечал Фукс,— и принимайся за него!
— Давай я достану ключи, а ты пойди к Виллейро!
— Теперь, когда надо приниматься за дело, ты начинаешь трусить, негодяй! — крикнул в досаде Фукс.— Ведь Виллейро не первый, на ком ты пробуешь свое счастье?
— Верно, но Виллейро такой слабый, и это мне не по нутру.
— Ну, так войдем вместе к нему в комнату, так будет лучше!
Фукс, подсунув руку под подушку громко храпевшего Сантоса, схватил ключи, и они с Рыжим Эде направились к столовой, чтобы, миновав ее, попасть в комнату управляющего.
На часах замка пробило полночь.
В ту минуту, когда рука Рыжего Эде потянулась, чтобы отворить дверь, он вдруг с такой силой был отброшен назад, что едва не опрокинул Фукса.
В столовой, за отворенною дверью, стояла тощая фигура Виллейро, которого разбудили шум и голоса преступников.
Слабый, престарелый Виллейро вдруг увидел перед собой гостей замка, которые с первого взгляда произвели на него неприятное впечатление и к которым он, подобно управляющему Шенфельду, испытывал недоверие; теперь ему стало совершенно ясно, что он не ошибся. Однако от неожиданности и испуга он не в состоянии был подбежать к окну и позвать на помощь.
— Что тут происходит? — спросил он, побледнев как полотно.
В ту же минуту Фукс кинулся на Виллейро. Несчастный, испустив слабый крик о помощи, которого никто не мог услышать, бросился в свою спальню; Фукс последовал за ним. Бедный Виллейро попробовал защищаться, напрасно загораживаясь столами и стульями. Но Фукс был более ловок. Отшвырнув в сторону мебель, он обеими руками схватил управляющего за горло и повалил на пол. Виллейро защищался со всей силой отчаяния, которую придал ему страх перед смертью. Он попробовал отстранить руки врага от горла, но тот клещами вцепился в него, так что несчастный только расцарапал их. Глаза его налились кровью; какие-то неясные звуки вырвались из горла, лицо побагровело. Убийца не ослаблял хватки, зубы его были крепко стиснуты, глаза сверкали.
Рыжий Эде, не теряя ни минуты, подобрал ключи, выпавшие из рук Фукса, и подошел к глубоко вделанной в стену толстой железной двери, которая вела к сокровищам. На ней были два замка и две печати.
