— Я узнал только вчера. Я путешествовал. Поллок повсюду рассылал для меня известия, что ты опасно больна. И вот я прямо сюда и приехал.

Радость Розы от его слов была омрачена неловким сознанием того, что, кроме сохранившейся до сих пор бледности, она уже не походила на тяжело больную. Она почувствовала себя обманщицей. Если бы он приехал тогда, когда она лежала под капельницей! Как бы дрогнуло его сердце! Однако такие вещи случаются только в романах.

— Мне очень жаль, что тебя побеспокоили, Алек. Как ты можешь видеть, мне гораздо лучше.

Облегчение расслабило его черты, когда он заключил, что, судя по ее внешности, она говорит правду. Роза была слишком ошеломлена, чтобы вспомнить, что она не накрашена и не причесана. Алек оглядел квартиру, что-то взвешивая.

— Что ж, по крайней мере, ты тут, кажется, неплохо устроилась, — заметил он. Роза немедленно отозвалась, чтобы он не подумал, что она живет в роскоши на его деньги.

— Вообще-то, это не моя квартира, — пояснила она с улыбкой. — Я живу тут с… подругой.

Однако Алек явно имел в виду не деньги.

— Роза, я ехал всю ночь и чувствую себя страшно грязным. Твоя подруга не станет возражать, если я воспользуюсь ванной комнатой?

Роза потрясла головой, радуясь, что он на какое-то время удалится, и она сможет быстро одеться и привести в порядок лицо и прическу.

Алек! Такой до невозможности настоящий! Разумеется, это он. Просто она предпочла горевать по нему все эти месяцы так основательно, словно он умер. Жизнь продолжалась. Она не должна питать никаких иллюзий насчет этого визита. Ее сердце готово было выскочить из грудной клетки.

Выйдя из ванны и на ходу застегивая рубашку, он расположился в кожаном крутящемся кресле, вытянул свои длинные ноги, зафиксировав на ней тот прежний, знакомый ледяной взгляд.

— Благодарю, — сказал он. — Чувствую себя освежившимся. — И добавил: — Надеюсь, твоя подруга не рассердится, что я воспользовался ее бритвой и поодеколонился «Мсье Роша». — В его легкомысленном тоне зазвучал металл. Роза стала пунцовой. — Нет нужды так смущаться, Роза, — продолжал он с каким-то зловещим добродушием.

— Я не смущаюсь, — ответила она, защищаясь. Невероятно, но былая напряженность уже снова сгущалась. — Я как раз намеревалась рассказать тебе обо всех новостях. Как у тебя дела?

— Обо мне нечего говорить. Это что, парень, с которым ты встретилась в колледже?

Роза поглядела на Алека, архитектора всех ее страданий, человека, который едва не разбил ее сердце. Вот он сидит тут, возмутительно холодный, с возмутительным самообладанием, и ласково спрашивает о ее предполагаемом любовнике, сожителе. Что-то щелкнуло у нее в голове.

— Нет. Найджел биржевой брокер. Кстати, уже решено, что я бросаю учебу. Мы решили пожениться.

Вспыхнув от собственной дерзости, наплевав на все последствия, она наблюдала за его реакцией. В ее тоне прозвучало невысказанное, откровенное «Вот тебе!», которое не укрылось от Алека. Однако он никак не отреагировал, по крайней мере, не подал виду. Абсолютно спокойным голосом он осведомился:

— Не вижу связи. Почему твое замужество предполагает отказ от колледжа?

— Оно и не предполагает, — нетерпеливо возразила она. — Я думаю, что это чистое совпадение. Если хочешь знать, я вовсе не была счастливой в колледже. Почти все время я чувствовала себя словно рыба, выброшенная на берег. Мне кажется, что я и заболела из-за этого, потому что переживала. Спроси Билла. Колин Мадер, видимо, говорил ему, что я не дотягиваю до общего уровня.

— Колин Мадер? Это еще кто такой?

— Один из преподавателей. Он считает, что я никуда не гожусь.

— Ну и что, черт побери? Так, значит, ты все время барахталась в уязвленном самолюбии? Разве ты и прежде мало получала шлепков по заду, а? Неужели тебя и впрямь волновало, что этот тип Мадер думает? А я-то считал, что ты сделана из более прочного материала.

— Ну, вероятно, ты переоценивал меня, — возразила Роза, понимая, что потеряла контроль над разговором. — Я привыкла, что меня балуют, что мне уделяют внимание. И когда я там оказалась предоставленной самой себе, то поняла, что ничего не могу, вот и вся история. И тут нет нужды принимать тебе все на свой счет. Никто, кроме Билла, не знает, что я твоя протеже, так что ты не будешь скомпрометирован, разве что перед Поллоком.

— Не заводи себя, Роза, — невозмутимо отозвался он. — Ты ведь только начинаешь говорить вещи, о которых потом пожалеешь. Может усталый путник получить в твоем доме кусок хлеба?

Роза вздрогнула и побледнела. Она вела себя отвратительно. И почему Алек обладает способностью извлекать из нее самое плохое, как, впрочем, и самое хорошее? Она загремела посудой на кухне, поставила на плите чайник, расставляла чашки и блюдца. Его присутствие выводило ее из равновесия. Она чувствовала себя так, словно шла с закрытыми глазами по краю пропасти. Один Бог знает, какую еще опрометчивость она скажет ему в следующий момент. Внезапно она почувствовала, что он стоит у нее за спиной. Моментально утратив координацию, она опрокинула пакет с молоком.

— Оставь, — сказал он. — Иди и сядь. У тебя все из рук валится. Я сам сделаю.

Ей казалось невероятным смотреть, как он возвращается с аккуратно заставленным подносом, как спокойно сидит напротив нее, наливая чай и предлагая ей молоко и сахар, словно хозяин тут он, а она случайная, неловкая гостья. Она уже знала приемы Алека. Вот сейчас он будет просто сидеть и молчать какое-то время, впившись в нее взглядом, вливая ей в вены невидимый наркотик, заставляющий говорить правду, пока не разрушит барьеры ее замкнутости.

— Теперь, — проговорил он наконец, — ты, разумеется, хочешь рассказать мне о своем суженом.

Волна беспомощности захлестнула Розу. Мгновенно она почувствовала, что не найдет в себе сил для дальнейшего притворства.

— Мы с Найджелом росли вместе. Его мать вышла замуж за моего отца. Назови его детской привязанностью, если хочешь, хотя это не вполне так. А детали не имеют значения.

Не так давно Найджел перенес сильное потрясение, что заставило его переменить свое отношение к любви и браку. А я тем временем измучилась в колледже. Если бы не воспаление легких, то я, возможно, докатилась бы до нервного расстройства. И тут мы обнаружили, что оба нуждаемся друг в друге тем или иным образом. Любви между нами нет, но очень нежно относимся друг к другу. Оба мечтаем вести спокойную и размеренную жизнь, иметь семью и так далее. И это представляется наилучшим решением для нас обоих. — Как банально она все это изложила, прямо как в страховой рекламе, подумалось ей.

— И вы решили пока немножко пожить вместе? — подсказал Алек, явно чувствуя, что она избегает самого главного.

— Да, — с вызовом заявила она. — И все получается очень хорошо. Найджел очень… деликатный.

Эти слова, наконец, попали в цель, заметила Роза, и ее боевой дух поднялся, когда она поймала циничную искру в глазах Алека.

— Деликатный? — повторил он. И в его устах слово это прозвучало просто непристойно.

— Да. Не все могут жить большими страстями, Алек. И я не думаю, что твой образ жизни дает тебе какое-то право презирать других. — Это была с ее стороны подлость, призналась она сама себе. Старый, знакомый запах опасности повис в воздухе.

— Абсолютно никакого права. Так ты, значит, приняла решение?

Она кивнула. Триумф боролся с отчаянием, когда она попыталась прочесть его лицо. Что это было: боль, презрение или просто безразличие в том, как слегка искривилась его губа, а взгляд стал холодным и бесстрастным.

— Твой суженый не будет возражать, — спросил он спокойным голосом, — если я приглашу вас обоих к себе на обед, раз уж я оказался в Лондоне? Я не уверен, что буду в стране, когда состоится ваша свадьба. В качестве прощального, напутственного жеста. — Его тон был обманчиво формальным. Приглашение обладало преимуществом неожиданности, отказаться не представлялось возможным.

— Это очень любезно с твоей стороны, — чопорно ответила Роза. Они говорили как чужие.