– Нам всегда нравилось делать Алану какой-то скромный подарок, когда он приезжал в увольнительную. Но на этот раз хотелось чего-то особенного. И я поехала за покупками. Я считала и считаю, что в местных магазинах выбор очень ограниченный.

– Понятно. Но почему, когда посылали телеграмму мистеру Роджерсу, не помянули, у кого конкретно останетесь на ночь? Фразы «заночую у Фэйрфаксов» и «заночую у друзей» стоили бы вам на почте примерно одинаково.

Миссис Роджерс ответила уже настолько спокойным голосом, что, как показалось, она могла бы даже улыбнуться при других обстоятельствах.

– Сказать по правде, у нас сложились такие немного странные отношения… Хотя это что-то вроде шутки между двумя семьями, но… мистеру Роджерсу никогда не нравился мистер Фэйрфакс. Мне показалось, миссис Фэйрфакс догадывалась об этом, и потому она предложила не упоминать фамилии. Сказала, если мистер Роджерс узнает, то может захотеть поговорить по этому поводу с мистером Фэйрфаксом, и ничего хорошего не выйдет.

– Хорошо. Спасибо, миссис Роджерс. Мы выяснили ваше вчерашнее местонахождение. – Биф закусил кончик уса. – Кстати, с чьей стороны Алан приходился вам племянником? С вашей или мистера Роджерса?

Пожилая леди бросила взгляд на мужа.

– Если уж вносить полную ясность, то он не был на самом деле родным племянником ни для кого из нас, – проговорила она. – Скорее приемным.

– То есть вообще не прямым родственником?

– Именно. В прямом родстве мы не состояли.

– И давно вы его приютили у себя?

– Лет семь назад. Расскажи им, Альф.

Она снова стала смотреть на огонь в камине, а ее супруг откашлялся, чтобы прочистить горло.

– Тут и рассказывать особенно нечего, – заговорил он. – Однажды, когда мы еще жили в Бромли, Алан зашел ко мне в магазин и попросил взять его на работу. Мамочки как раз не было дома. Я накормил его, а потом он задержался и побеседовал со мной. У него тогда дела шли совсем скверно – хуже некуда. Но паренек мне пришелся по душе. Понимаете, своих-то детей у нас никогда не было. А когда мама вернулась, он ей тоже приглянулся. И парень тогда остался пожить у нас на пару дней. А затем как-то так случилось, что с тех пор он стал часто заезжать к нам. Но, разумеется, прежде всего ему требовалась работа. И через какое-то время ему удалось вернуться к своему прежнему занятию. Его взяли стюардом на корабль.

– Какая же его настоящая фамилия?

– Мы об этом ничего не знали. А поскольку ему не нравилось рассказывать о той жизни, которую он вел до появления у нас, мы не особенно и стремились выяснять подробности. Он говорил только, что раньше тоже служил стюардом, а потом возникли какие-то проблемы. Алан словно притягивал к себе неприятности, знаете ли, хотя никогда ничего серьезного не случалось.

Карандаш Бифа скрупулезно фиксировал все на бумаге.

– А в этот приезд, – спросил он потом, – он не вел себя как-нибудь необычно?

– Нет. Мы ничего такого не заметили.

– Он получал письма?

– Только одно. Сказал, что от девушки. О, вот только еще добавил, будто бы считал отношения с ней законченными.

– Письмо уже дожидалось его, когда он приехал?

– Да.

– А других не было?

– Нет. Других мы не видели.

– Он не говорил ничего странного?

– Нет. Только и разговоров было что о его молодой подружке. Он обручился с Молли Катлер, если вы не в курсе.

– Да, знаю. А он не упоминал о том, что за ним будто бы следят?

– Следят? – удивился мистер Роджерс. – Нет. Об этом я ничего от него не слышал.

– Теперь по поводу его ухаживаний за мисс Катлер. Вы их одобряли или как?

Здесь сразу поспешила вмешаться миссис Роджерс:

– Конечно, одобряли. Она очень славная девушка. Мы только могли порадоваться. Скажу больше: его дядюшка даже хотел, чтобы они сразу поженились, верно, Альф? Мистер Роджерс так и сказал мальчику – если тот женится и не захочет больше выходить в море, то он поможет ему наладить свой бизнес. Но Алан и слышать не хотел об этом. Сказал, что и так уже слишком много получил от нас. Хотел скопить побольше собственных денег. В рейсах ему хорошо платили.

– Вы, стало быть, советовали ему бросить ту работу, мистер Роджерс?

– Да. Мне казалось, ему пора остепениться и осесть на месте.

– Ясно. Чем он занимался в первый после приезда день?

– По большей части возился со своим мотоциклом. Он почти полностью разбирает его на части в каждый свой приезд.

– Он с кем-нибудь встречался?

– Вечером ушел на свидание со своей невестой.

– А больше ни с кем?

– По крайней мере, нам ничего больше не известно.

– А вчера?

– Уехал отсюда на мотоцикле в десять часов утра.

– Сказал, куда?

– Нет. Он никогда не сообщал нам об этом. Вообще ему не нравилось, если мы начинали задавать слишком много вопросов о его передвижениях. Такой уж у него был нрав.

– Понятно. И когда вы увиделись с ним снова?

– Ну, я вам уже все рассказал. Хотите, чтобы я повторил рассказ в присутствии мамочки?

Сержант Биф пролистал свой блокнот на несколько страниц назад.

– Нет необходимости. Как вижу, у меня есть информация о подробностях его возвращения. Это было примерно в восемь часов, как вы сказали, я прав?

– Да, примерно в то время.

– А когда вы обычно закрываете свой магазин?

– Между шестью и половиной седьмого.

– Как и вчера?

– Да.

– Но после закрытия задерживаетесь дома?

– Вовсе нет. Заперев лавку, я всегда отправляюсь на прогулку. Дохожу каждый вечер аж до самого Мемориала.

– Понял. А в котором часу вы возвращаетесь?

– Бывает по-разному, но, как правило, уже после семи.

– У вашего племянника был свой ключ?

– Был.

– Значит, он имел возможность зайти в дом, а потом снова уехать, пока вы прогуливались?

– Наверное. Мне как-то в голову не приходило задумываться об этом.

– А когда он явился в восемь часов, то приехал на мотоцикле?

– Даже не припомню. Не обратил внимания. Сказать по правде, я как раз чуток задремал, когда он вошел.

– Вчера вы сказали, что на нем была мотоциклетная одежда, верно?

– Да.

– Но все же вы не слышали звука мотора мотоцикла?

– Уж точно в памяти у меня это не отложилось…

– В таком случае как же вы узнали, что он снова стоит в сарае на вашем заднем дворе?

– Констебль нашел его, когда прибыл ко мне вчера вечером.

– Что ж, спасибо, мистер Роджерс. А теперь я хотел бы осмотреть вещи Алана.

Миссис Роджерс с усталым видом поднялась на ноги.

– Я провожу вас наверх, – сказала она.

– Нет, мамочка, оставайся-ка ты лучше у огня, – возразил ей муж. – А с сержантом поднимусь я.

Миссис Роджерс покачала головой.

– Не хочу, чтобы кто-то трогал вещи Алана без моего присмотра, – сказала она и направилась к лестнице.

Спальня покойного располагалась в задней части небольшого дома как раз над той комнатой, где мы только что сидели. Холодная в этот февральский день, она выглядела неуютной, и воздух в ней оказался слегка спертым, как бывает в спальнях многих коттеджей. Там стояли железная кровать, туалетный столик с еще одной фотографией Молли Катлер и чемодан. Он сразу же привлек к себе внимание Бифа.

– Боюсь, мне придется заглянуть в него, – сказал сержант, открывая крышку.

Имущество молодого Роджерса было настолько заурядным, что на осмотр не потребовалось много времени. Костюмы, рубашки, прочие предметы гардероба, электрический фонарик, фотоаппарат, ботинки, письменные принадлежности (но никаких писем), щетки для волос и мундир корабельного стюарда.

– Он не слишком много привозил домой из заграничных плаваний, – отметил Биф.

– Наверное, из-за таможни, – предположила миссис Роджерс.

– На самом деле он не считал нужным что-то привозить, – уточнил ее муж. – Говорил, что любая вещь кажется ценнее в своей стране, чем за ее пределами.

– Осмелюсь предположить, – сказал Биф, – частенько так и получается.