— Кто это сказал? — Уилер был одновременно зол и напуган.

— Клэй тебя выследил… этот парень может выследить куропатку на скалах. Когда он покончит с Харви, он придет за тобой, либо это сделают его парни.

Нобл Уилер замер. Он посмотрел на стол, на свои руки, взглянул на грязный кабинет и засиженные мухами окна. Его жирные губы дрожали в молчаливом протесте.

Затем он широко раскинул руки.

— Но… это мое дело! У меня больше ничего нет!

Сэм Тинкер не ответил. Он стоял и мрачно ждал. Мысль о ковбоях с «Би Бар» молнией пронеслась в голове Уилера.

Он вспомнил грязное и окровавленное тело Пита Симмонса, лежащее перед конюшней, лошадь, на которой он собирался бежать, наклонив голову, стояла рядом. Он вспомнил тело человека, которое ковбои «Би Бар» привезли с ранчо, вспомнил других, просто раненых. Он вспомнил хищное, узкое лицо Монтаны Брауна и жесткую наглость Билла Коффина. Он облизал губы.

— Когда ты приехал в этот город, у тебя было довольно мало денег, — Сэм Тинкер был безжалостен. — Здесь ты немного подзаработал, но уедешь с тем, что у тебя в карманах.

— Это грабеж! Это…

— Ты едешь? — Голос Сэма был обманчиво мягким. Нобл Уилер взглянул на него, и то, что он увидел, ему не понравилось. Сэм Тинкер приехал в эти края, когда они принадлежали апачам. Он их пережил.

— Я… Я еду.

Его руки беспомощно тряслись. Потом он заметил в ящике стола револьвер, и что-то внутри него остановилось. Он никогда не убивал, но… Он взглянул вверх и увидел, что Сэм держит в руке крохотный четырехствольный револьвер 41-го калибра.

— Увидимся около поезда, — сказал Тинкер и придержал дверь открытой.

С тяжелым сердцем Уилер встал из-за стола. Он в нерешительности постоял, начал было снова протестовать, но дуло револьвера двинулось, и он вышел наружу.

На улице было жарко, во рту у него был странный медный привкус. Он сощурился на солнце, затем повернулся и пошел вверх по лестнице в свои комнаты. На верхней ступеньке он взглянул на огромные старые часы. Было двадцать минут третьего.

Когда Коллин вошла в комнату, судья Райли посмотрел на дочь. Он запечатывал письмо, которое только что написал.

— Ты хотела поехать на Запад, Коллин, — сказал он спокойно. — Надеюсь, ты не сожалеешь.

— Есть причина, па. Может быть, лучшая причина, чем я думала.

— Будет славно возвратиться назад, — сказал он задумчиво. Затем положил руку на письмо. — Я только что подал в отставку.

— Тебе не следовало этого делать.

— Ты не захочешь оставаться здесь после всего, а мне хочется…

— Па, — прервала она, положив ладонь на его руку. — Никуда я не поеду. Я остаюсь здесь… на ранчо «Би Бар».

Его глаза нашли ее, лицо Коллин сохраняло улыбку, несмотря на бледность.

— Здесь мой дом, па. Я хочу остаться… с ним.

Судья Райли сел.

— Он хороший человек. Намного лучше, чем Джад Девитт. Но, Коллин, — он качнул головой в сторону улицы, — он должен сделать это. Когда-нибудь он снова должен будет сделать то же самое.

— Он мой мужчина и будет моим мужем. Что бы он ни сделал, ничто не изменит это.

Судья Райли с минуту смотрел на письмо, затем заколебался. Если Клэя Белла убьют…

Казалось, она поняла, о чем он думал. Она гордо подняла подбородок и сжала губы. Потом улыбнулась ему.

— Порви его, па. Мы остаемся.

Судья Райли взял письмо, написанное с таким душевным трепетом, разорвал его надвое и выбросил обрывки в корзину для бумаг.

Об оконное стекло билась огромная муха. На улице хлопнула дверь… Они ждали и слушали…

Двадцать пять минут третьего Клэй Белл сошел вниз по лестнице и заказал в ресторане чашку кофе.

За столом он сидел очень тихо, обдумывая свой план. Он сжал и разжал пальцы правой руки и попробовал поработать плечом. Рука больше не болела, рана не давала о себе знать. Суровая жизнь и здоровая пища скотовода быстро побороли слабость от ранения.

Он медленно пил кофе, и когда чашка наполовину опустела, скрутил сигарету. Когда он закурил, дверь открылась, и вошел Джексон.

— Стэг у амбара. Килберна не видно.

— Спасибо.

— Я думал об этом.

Он курил, и обдумывал ситуацию. На время поединка Джада Девитта можно было исключить из общей картины. За ним присматривал Шорти, а с Шорти шутки плохи.

В уме он представил путь, который пройдет Стэг от конюшенного амбара. Он знал о намерениях Харви, тот рассчитывал убийство с хладнокровной тщательностью. Килберн будет находиться там, где нужен больше всего.

Он вдруг повернулся и посмотрел на Коффина, который вошел в комнату.

— Билл, несколько дней назад я видел, как ты передразниваешь мою походку. Ты сможешь сделать это еще раз?

Коффин застенчиво покраснел, услышав обвинение, но при вопросе взгляд его стал острым.

— Надо думать, сумею, — медленно сказал он.

— Тогда поменяйся со мной шляпами.

Билл Коффин коротко глянул Клэю в глаза, затем протянул шляпу.

Вниз по лестнице сошла Коллин и посмотрела через комнату на Клэя, но инстинктивно она понимала, что сейчас не время подходить к нему. Она подошла к столику отца и села рядом с ним.

Клэй встал и поправил револьверы. Он подошел с Коффином к двери, там они тихо о чем-то поговорили, затем Клэй повернулся и оставил Коффина у двери. Он пересек комнату и, проходя мимо Коллин, положил ей руку на плечо и слегка сжал, затем, не говоря ни слова, пошел дальше.

Когда он вышел, в ресторане воцарилось молчание. Сэм Тинкер почувствовал, как на лице выступает пот. Он посмотрел на стоящего у дверей спиной ко всем Коффина. Светловолосый ковбой курил сигарету.

Где-то тявкнула собака… затем опять тишина. Город, казалось, застыл. Далеко за холмами за несколько миль прогудел паровоз.

Судья Райли прокашлялся и взглянул на Коллин. Никто не сказал ни слова.

Кто-то шумно выдохнул и почти раздраженно повернулся. Слабый шорох одежды в комнате был самым громким звуком.

Стэг Харви все хорошо продумал. Джек Килберн расположился в пустом доме между кузницей и седельной мастерской.

Харви низко опустил поля шляпы и вышел на улицу, когда из «Тинкер-Хауса» вышел высокий человек в черной шляпе, серой шерстяной рубашке и черном Шейном платке.

Стэг Харви испытывал странный восторг. Все шло как надо. Никаких рывков в сторону: двое мужчин встречаются, как должно встречаться мужчинам. Хоть он убийца, но он строго придерживался всех правил драки.

Человек перед ним вышел на середину улицы и резко повернул налево, теперь солнце било ему в глаза.

Стэг Харви начал двигаться вперед с чувством удовлетворения. Он шел не спеша, размеренным шагом, выбирая место встречи, так, чтобы Белл оказался перед седельной мастерской.

Расстояние уменьшалось. Стэг почувствовал пот на щеках. Пыльный смерч разыгрался было посреди улицы, но затих, наткнувшись на ступеньки здания. При каждом шаге поднимались облачка пыли.

Над улицей пронеслась тень, и Стэг невольно бросил взгляд вверх.

Стервятник…

Почувствовав холодок, он уставился на человека перед ним и остановился как вкопанный. В нем было что-то странное… Да ведь это же не…

— Стэг!

Голос Клэя Белла ясно прозвучал на пустой улице.

— Ты ищешь меня?

Голос звучал сзади и справа. Стэг Харви мгновенно развернулся, выхватывая револьвер во время поворота, но уже понял, что его перехитрили. Теперь Джек Килберн находится сзади него и вне игры!

Клэй Белл выступил из-за домов, и, когда Стэг оборачивался, в руках у Клэя уже были револьверы.

Он стоял, выпрямившись, и, глядя в серые глаза убийцы, начал стрелять из правого.

Звук выстрелов, отразившись от фасадов домов, барабанной дробью простучал по улице. В сторону Белла брызнуло пламя из револьвера Харви, но Стэг вдруг обернулся, словно подсеченный, и на его плече появилось кровавое пятно.

Клэй шел вперед, вдыхая едкий запах пороха и дорожной пыли. Стреляя, он оттягивал спусковые крючки большими пальцами. Сквозь облако порохового дыма он увидел, что Стэг попятился, и выстрелил снова, потом упал на колени.