— Нельзя вылезать отсюда без разрешения, — строго говорил он. — Ты понимаешь?

Девочка начинала громко плакать. Не обращая на это внимания, Андрей вынимал ее палец изо рта и повторял:

— Скажи: «Да, сэр».

Марта испуганно пыталась высвободить руку из цепких пальцев отца.

— Только сказав: «Да, сэр», ты можешь отправляться спать.

Однажды Руби не выдержала.

— Хватит, Андрей! Ты травмируешь ее. Хватит, я сказала! — взорвалась она.

— Ребенок должен знать, что такое дисциплина. В этом вопросе нельзя проявлять слабость. Лишь сказав: «Да, сэр», Марта должна отправиться спать, и не раньше. Воспитание начинается именно с этого. Ты явно недооцениваешь значения дисциплины. Отправляйся лучше готовить обед. Я сам справлюсь с этим.

— Ради бога, Марта ведь еще ребенок и ничего не понимает!

— Она все прекрасно понимает. Просто ее испортили. Не волнуйся, ничего с ней не случится.

Прошло довольно много времени, прежде чем Марта перестала кричать и плакать. Андрей вернулся на кухню с торжествующим видом.

— Марта все-таки сказала это. Видишь, терпение и труд все перетрут. Через несколько дней она будет как шелковая.

— Ненавижу тебя за это. Ты добился своего, но какой ценой? Теперь Марта ляжет спать без обеда, а ночью будет изводить себя и нас. Ты настоящий зверь.

— Мои дети будут уважать других людей.

— Господи, что с тобой происходит? До Кореи ты не был таким. Пойми, мы с Мартой не вражеские солдаты. Марта — просто ребенок. Я не смогу простить тебе этого.

— Постарайся. В Корее со мной не произошло ничего необычного — это во-первых. А во-вторых, Марта больше не ребенок. Она самостоятельно ходит, разговаривает, следовательно, это уже маленькая личность. Все военные точно так же думают о своих детях. Будь мудрой, Руби. В этом вопросе я непоколебим, поэтому даже не думай подрывать мой авторитет. В противном случае это вдвойне отразится на ребенке.

Руби молча подала мужу омлет с беконом, даже не притронувшись к своей порции. Андрей быстро опустошил тарелку и поднялся из-за стола.

— Пойдем спать. Я уже порядком заждался.

Руби вскипела от негодования. Последнее время любовь стояла у нее на самом последнем месте в списке обязательных дел. Впрочем, Андрей не собирался долго уговаривать ее, а, схватив за Руку, потащил в спальню.

Час спустя Руби поднялась с постели, чтобы принять душ. Она чувствовала себя изнасилованной. Страсть исчезла бесследно. Руби больше не желала этого мужчину, хотя продолжала улыбаться, даже подыгрывала ему, чтобы утолить его страсть.

Дни проходили за днями. Жизнь Руби потеряла всякий смысл. Андрей фактически присвоил себе автомобиль, что до предела затруднило ее поездки в Собор Святого Андрея. Однажды Руби даже предложила мужу прокатиться с ним до места его службы, но он сразу угадал ее истинные намерения и, сославшись на занятость, уехал один. Чтобы добраться до Собора, Руби понадобилось бы сделать три пересадки на автобусах, а вернуться домой пришлось бы после восьми вечера, когда Андрей бывал особенно раздражителен.

Постепенно они все дальше и дальше удалялись друг от друга. Вскоре Руби поняла: прежнего счастья не будет — и начала подумывать о возвращении вместе с Мартой в Вашингтон, предварительно известив об этом свой банк, Рену и Опал. Опал предложила прислать деньги, сэкономленные ею на квартплате. Их как раз должно было хватить на билет на самолет. Руби согласилась, но именно в этот день обнаружила, что забеременела во второй раз.

На седьмом месяце беременности ребенок — это оказался мальчик — перестал шевелиться и родился мертвым. Руби три месяца не могла выйти из состояния депрессии. Пришлось отложить поездку в Штаты и вернуть деньги сестре.

Андрей по-прежнему возражал против ее посещений Собора Святого Андрея, но Руби использовала для этого любую возможность. Только там, среди друзей, она чувствовала себя счастливой.

Полтора года спустя Руби снова забеременела. В это время их как раз переводили в Калифорнию.

Во всяком случае, Калифорния ближе к Вашингтону, чем Гавайи, рассудила она, однако горько всплакнула, расставаясь со стариками из прихода Святого Андрея, которых полюбила всей душой. Руби поклялась никогда не забывать своих друзей и сделать все возможное, чтобы помочь им.

Марте исполнилось четыре годика, когда на свет появился пухленький мальчик, нареченный Андреем младшим, сокращенно Энди. Андрей души не чаял в сыне и с этого момента, к огромному облегчению Руби, перестал замечать Марту. Энди оказался спокойным ребенком: он в основном ел и спал.

Руби и Марте понравилась Калифорния. Здесь постоянно светило солнце, и дни незаметно летели за днями. Однако не возникало ощущения полного счастья. Руби воспринимала это время как лето своей жизни.

Через два года после рождения Энди Андрей получил очередное звание, оставаясь служить под началом генерала Франкеля. Руби, как жену майора, теперь часто привлекали к выполнению общественных поручений. Она получила возможность нанять няню для ухода за детьми, покупала дорогое белье, ездила на собственном автомобиле и постепенно, хотя счастья по-прежнему не было, жизнь ее наполнилась каким-то содержанием.

В день семилетия Марты в квартиру позвонили. Руби открыла дверь, ожидая увидеть сверстниц дочери, но, к собственному удивлению, обнаружила на ступеньках Опал.

— Я хотела преподнести тебе сюрприз, — улыбнулась сестра. — Нас только что перевели в Мирамар, но мужу пока придется обойтись без меня. Он отличный парень и, несомненно, понравится тебе. — Опал со слезами на глазах закружила Руби по площадке. — Боже мой, я так рвалась увидеть тебя. Я в самом деле скучала. Письма — это далеко не все, сама понимаешь. Кстати, Амбер не пишет мне почти год, а в последнем письме сообщила, что у нее уже семь детей. Неужели такое возможно?!

Руби счастливо рассмеялась.

— Самый лучший для нее выход — подать на развод. Господи, Опал, так приятно снова увидеть тебя! Заодно поможешь мне с торжеством. Марта ждет не дождется, когда можно будет открыть подарки.

— Я тоже пришла не с пустыми руками.

Наконец день рождения остался позади. Марта занялась подарками, Энди принялся гонять по двору на своем велосипеде, а сестры смогли вдоволь наговориться, насмеяться и наплакаться.

— Как чувствует себя мама? — вскользь спросила Руби.

— Не знаю. Я приглашала их на свадьбу, но они не приехали. Кстати, ты должна непременно познакомиться с моими сватом и сватьей. Они чудесные люди, настоящие родители. Все время смеются, шутят. Пока мы находились у них в гостях, отец то и дело похлопывал Мэка по спине, мать без конца обнимала и целовала его. Он разыгрывал смущение, но в жизни ему это не свойственно. Знаешь, когда Мэк звонит своим родителям, он никогда не вешает трубку, пока не скажет им: «Я люблю вас обоих». А вспомни нашу семью!

— Мы жертвы, — с глубокой печалью произнесла Руби. — Как и мама.

— Так, а теперь я хочу все узнать о майоре Блу и Калвине, — с некоторым лукавством заявила Опал. — Абсолютно все, без утайки, в мельчайших подробностях. Мы так долго не встречались с тобой.

Три часа спустя Опал осторожно поинтересовалась:

— Ты говоришь, что так и не получила от Калвина ни одной весточки? Как же это могло произойти? Ты ведь любила его всем сердцем. Почему ты не попыталась сама связаться с ним? Жизнь слишком коротка, чтобы отказываться от счастья. Вспомни о нашем горьком детстве. Такого я бы не пожелала и злой собаке. Но нам нужно как-то наверстать упущенное. Мы сами должны добыть свое счастье. Разве ты так не думаешь?

— Поздно…

— Что поздно?

— Я замужем, — нехотя выдавила Руби.

— Если бы ты захотела, давно могла бы получить развод. Нам больше не нужно спрашивать разрешения у матери и отца.

— Боюсь, у меня ничего не выйдет. Вся моя жизнь отравлена горечью и страданиями. Только в приходе Святого Андрея, работая как проклятая, я чувствовала себя счастливой, словно начиная узнавать, кто я есть на самом деле. Потом мы переехали, и я снова превратилась в прежнюю Руби Блу. Разве это тебе ни о чем не говорит?