— Мое!.. Мое!.. Все мое!.. — задыхаясь, повторял бандит, погружая руки в алмазы. — Я богат!.. Наконец-то! Я давно это заслужил!

Он набрал полные пригоршни драгоценных камней и сжал их так, что они врезались ему в ладони. Вероятно, это было ему нужно, чтобы еще лучше поверить в обладание. Затем, нечувствительный ко всему остальному, сразу забыв голод, жажду и усталость, он стал пересыпать драгоценные камни из одной руки в другую, как маленькие дети, забавляясь, пересыпают песок. Камни оживали, напоминая рой мошек, играющих в солнечном луче.

Молчаливое созерцание этого сверкающего волшебства продолжалось долго. Наконец его преподобие как будто очнулся. Посторонний наблюдатель этой удивительной сцепы подумал бы, что бандит наконец решил поесть. Ничего подобного. Жадность, которую такая находка, казалось, могла утолить — хотя бы на время, — проявилась в странной форме. Бандит пересыпал обратно в бочонок все алмазы, и они падали с сухим потрескиванием. Затем он подобрал камни, валявшиеся тут и там по углам, делая это спокойно, неторопливо — как бережливый земледелец подбирает каждое зерно, вывалившееся из снопа.

Эта нелепая работа отняла много времени, и его преподобие, которого созерцание богатства взволновало и утомило, но не насытило, подумал наконец о еде. Но тут ему захотелось прежде всего полностью вступить в право владения, и он стал пересыпать алмазы и золотые монеты из бочонка к себе в карманы. Затем он сел на бочонок, опустил ноги в ямку и жадно съел галету и кусок мяса.

Только тогда стал он серьезно обдумывать свое положение и хладнокровно его взвешивать.

— Вот что, — сказал он, разгрызая своими острыми волчьими зубами сухую галету, — нечего тут сидеть и восторгаться этой странной милостью судьбы. На минутку я было потерял голову. Надо, впрочем, признать, что было от чего. Другой на моем месте совсем спятил бы. Постараемся все обдумать, как подобает умному человеку. Немыслимо, чтобы я наскочил на сокровища кафрских королей. Все оборудование этой подземной пещеры, все предметы, которые здесь находятся, — все говорит о том, что хозяин или хозяева — европейцы. В этом и сомневаться нельзя. Отличный порядок во всем, прекрасное состояние оружия, аккуратное хранения платья и снаряжения, качество продуктов — все это убеждает меня, что сюда заглядывают довольно часто. Долго я здесь не продержусь, даже если не найду выхода. Конечно, выход-то есть, но сейчас он мне просто недоступен. Вот он, у меня над головой, этот проклятый вертикальный коридор, скорей похожий на трубу или на ствол колодца. Несомненно, именно им-то и пользуются мои загадочные хозяева. Надо только иметь веревку с узлами. По ней можно легко взбираться и спускаться. Кажется, я даже вижу царапины на стене. Это следы ног. Но, черт возьми, кто они, эти хозяева? Люди с приисков не стали бы так прятать плоды своих трудов. Они бы поторопились обратить такие богатства в деньги. Кабатчик тоже не стал бы устраивать здесь свой склад. И наконец, какой же сумасшедший будет прятать столько алмазов и заниматься тем, чтобы продавать пьяницам алкоголь? Только у какого-нибудь миллионера могла зародиться такая фантазия. У миллионера? Как сказать… А быть может, у осторожного вора?.. У вора?..

Джемс Виллис внезапно разразился неудержимым смехом.

— Черт меня побери, если это не так! — воскликнул он, все больше трясясь от смеха. — Но это было бы уж чересчур! А почему бы и нет? Я столько насмотрелся за эти сутки!.. Только один-единственный вор на свете способен собрать такую разнообразную коллекцию и содержать ее в таком порядке. Я не впервые это вижу, — конечно, кроме алмазов. В Австралии мне оказал гостеприимство один джентльмен, орудовавший на больших дорогах. Он принимал меня в просторной пещере, в которой с большим толком и вкусом было собрано все, что может быть необходимым в жизни. Мой бывший дружок Сэм Смит был человек осмотрительный, и мы с ним неплохо кутили, покуда колониальная полиция рыскала по нашим следам. Уж но попал ли я случайно на дачу моего милого Сэма? Чего на свете не бывает!

Первое собрание пайщиков фирмы «Сэм Смит и К ^о». — Смит считает, что, когда человек богат, он должен быть честен. — Что подразумевается в Южной Африке под выражением «соленые быки». — Питеру поручается купить упряжку. — О некоторых свойствах южноафриканского скота. — Украшение или уродование? — Яд убивающий и яд предохраняющий. — Предшественники Пастера.

Покуда его преподобие, избежав страшной мести Сэма Смита, находился в таинственной пещере, Смит держал совет со своими новыми компаньонами. Все трое высадились на твердую землю и, оставив справа дорогу на прииск Виктория, направились в сторону базальтовых холмов, сжимающих русло Замбези выше водопада. Узкая тропинка — скорее, карниз, прилепившийся к отвесной стене, у подножия которой ревела вода, — привела их к площадке, окруженной густыми зарослями алоэ, молочаев и опунций. Эта живая изгородь была утыкана такими колючками, что перед ними отступил бы полк солдат, но в ней все же оказалось несколько просветов, и благодаря им путники могли видеть простиравшуюся внизу необозримую долину.

Корнелис и Питер положили перед собой огромный кусок холодной дичи, которого вполне хватило бы, чтобы накормить взвод английской пехоты, вынули ножи и приготовились есть. Смит, сидя на обломке скалы, внимательно изучал карту, нанесенную на платок покойным отцом госпожи де Вильрож, и время от времени окидывал местность быстрым взглядом.

— Это может быть только здесь, — бормотал он. — В какую сторону ни повернись — всюду эта пунктирная линия, которая идет с севера на юг немного выше водопада. Стало быть, здесь и надо искать. Ладно! Скоро мы кое-что узнаем о сокровищах кафрских королей.

Эти последние слова заставили обоих белых дикарей привскочить.

— Как? — воскликнули они оба одновременно и сразу перестали жевать.

А Смит удостоил их снисходительно-высокомерной улыбкой, которая должна была напомнить о его превосходстве, и сказал:

— Что, ребята, встрепенулись? Понравилось?

У Корнелиса и Питера были набиты рты. Они могли только утвердительно мотнуть головами. Но это помогло им проглотить пищу, и тотчас оба брата обрели способность говорить.

— Конечно, джентльмен!

— Вот и отлично. Стало быть, излишне спрашивать вас, не переменили ли вы прежнее решение.

— Мы принадлежим вам телом и душой. Вы это отлично знаете.

— Теперь уж недолго ждать. Или я сильно ошибаюсь, или мы подходим к цели.

— Приказывайте. Мы все сделаем. Наши собственные интересы — лучшая гарантия нашей полной преданности вам. Но ведь у вас есть еще и свои доводы, против которых возражать невозможно, — с простодушным видом ответил Корнелис.

— Вы умница! — заметил Смит.

— Не знаю. Но мне страшно хочется стать миллионером.

— Похвально. Раз так, слушайте меня. Вы, должно быть, догадываетесь, что если я заставил вас карабкаться на эту кручу, то не для того, чтобы посмотреть, крепкие ли у вас ноги.

— Вам видней.

— И не для того я вас привел на эту почти недоступную площадку, чтобы вы подышали горным воздухом.

— Нам все равно.

— Здесь будет наш штаб. И уж поверьте мне, если я выбрал это место, то не без оснований.

Тут Корнелис, по-видимому, вспомнил побои, какие ему нанес Смит, и сказал:

— Ваша милость все делаете основательно. Верно, Питер?

У Смита лицо прояснилось.

— Хорошо, что вы этого не забываете, ребята. Но довольно болтать попусту. К делу! Мы находимся неподалеку от склада, о котором знаю только я один. Там мы найдем оружие, одежду и в особенности еду. И в таком количестве, что хватило бы для целого войска.

— Неужели? — с энтузиазмом воскликнули братья.

— Так что важный вопрос о питании разрешен. А он тем более важен, что, как только мы раскопаем клад, надо будет подумать об отъезде в цивилизованные края. Но это еще не все. Нам понадобится фургон — по крайней мере один — и хорошая упряжка «соленых» быков, [43]которые не заболеют в пути. А отсюда, сверху, мы легко можем видеть все фургоны, которые приходят на прииск и уходят…