- Пожалуйста, не слишком дергайся, - с неожиданной мягкостью сказал разбойник, державший левую руку Али-Бабы. - У тебя и так достаточно проблем, чтобы добавлять к ним новые.
- Да, - сказал разбойник справа, - никому еще не удавалось ускользнуть от разбойников дважды.
- По крайней мере, - вступил в разговор бандит, державший корзину, - никому не удалось остаться после этого в живых.
- Вряд ли наш главарь станет вас убивать, - добавил первый из трех ободряюще, - во всяком случае, напрямую.
- Да, - согласился второй, - скорее пошлет вас с поручением куда-нибудь, откуда нет возврата, скажем, спуститься по отвесной скале или залезть прямо в пасть акуле.
- Значит, пока мы в руках вашего главаря, с нами ничего не случится? - спросил Али-Баба, не зная, достаточно ли ему этого, чтобы почувствовать облегчение.
- Нет ничего более далекого от истины, - с жаром ответил первый из трех. - Я слышал, что вы оба вполне можете заслужить… - он на миг запнулся, прежде чем сумел закончить фразу, -…понижение.
Двое других разбойников охнули, - похоже, от ужаса. Из-за густых бород Али-Бабе трудно было разглядеть их истинные чувства. И все же пусть он всего лишь бедный дровосек, он должен выяснить для себя эти вопросы.
- А что, это самое «понижение» - это так страшно?
- Хуже понижения, - ответил последний из трех после очень неприятной паузы, - только смерть.
- У меня есть предложение, - сказал вежливый первый разбойник. - Что, если нам, разбойникам, ненадолго забыть о своем долге? Но знайте, о новые члены нашей шайки, наши намерения не менее серьезны, чем прежде. Я также полагаю, что было бы правильным упомянуть о том, что я член этой ужасной банды и проворство моей вооруженной ножом руки лишь немногим уступает быстроте моего острого как бритва меча, но и то и другое кажется медлительнее улитки по сравнению со стремительностью моих отравленных стрел. - Он мягко кашлянул, отпуская руку Али-Бабы. - Тебе стоит учесть это.
Али- Баба учел. Хотя его больше не держали, дровосек чувствовал себя ничуть не свободнее, чем прежде. И все же, если уж он обречен присоединиться к этой банде против своей воли, то, может быть, ему удастся, насколько возможно, сохранить лицо?
Он шагнул к корзине с братом, которую третий разбойник поставил на землю.
- Думаю, разбойничья жизнь - это, по крайней мере, какая-то перемена, - отважился Али-Баба. - Может, хоть удастся посмотреть мир.
Три разбойника сошлись поближе и переглянулись. Ни один из них не выразил особого энтузиазма по поводу замечания дровосека.
- Что тут увидишь? - сказал первый. - Ты вечно будешь в окружении целого табуна скачущих коней.
Но Али- Баба не был обескуражен.
- Тогда, возможно, я смогу услышать что-то новенькое, вроде голосов диковинных птиц или рокота далекого океана.
- Что тут услышишь? - вступил в разговор третий. - Лишь рев победителей да вопли жертв. И уж точно ничему не научишься.
Но дровосек упрямо шел к своей цели, точно так же, как никогда он не переставал возиться с поленом, пока не расколет все сучки.
- Но, несомненно, во время странствий я наберусь каких-нибудь новых впечатлений…
- Какие там впечатления! - воскликнул второй разбойник. - Ничего, кроме солнца, и зноя, и пыли.
- Но, - снова начал дровосек, сам слыша, как нарастает отчаяние в его голосе, - разве вы не знаете…
- Что тут можно знать? - перебил второй разбойник. - Ты даже никогда не будешь знать, где находишься, поскольку всегда будешь окружен головорезами.
- Но как же насчет отдыха… - предпринял новую попытку Али-Баба.
- Когда тут отдыхать? - подвел итог первый. - Все время скачешь, скачешь, скачешь, грабишь, грабишь, грабишь…
Похоже, их ждало не самое блестящее будущее. И все же, будучи человеком в целом позитивно настроенным, а может, хватаясь, подобно утопающему, за соломинку, Али-Баба не сдавался, пытаясь найти хоть что-то утешительное.
- Быть может, мы сможем чему-нибудь научиться у вашего могущественного предводителя?
Все трое вновь покачали головами.
- Мир не знал более ужасного человека, - начал первый.
Однако Али-Баба не собирался так просто соглашаться с подобным негативным отзывом.
- Но должно же быть что-нибудь положительное, что вы могли бы сказать о вашем вожаке.
Разбойники задумались.
- Он нетерпеливый.
- Он несдержанный.
- Он негуманный.
- И не великодушный, - добавил третий после некоторого размышления.
- Воистину, - вновь подвел итог первый из троих, - он еще много чего «не».
Тут даже беспечный дровосек оказался близок к тому, чтобы признать свое полное поражение.
- Значит, у него нет никаких положительных качеств? Он хуже даже тех существ, что питаются земной падалью?
Первый разбойник склонился к Али-Бабе и предостерегающе дернул его за рукав.
- Не говори такие вещи вслух! Наш предводитель очень обидчив. - Он взволнованно потянул себя за бороду. - Иногда он заодно убивает и тех, кто слушал. Он прекрасно владеет мечом.
- Владеет мечом? - переспросил дровосек. - Это положительное качество, по крайней мере в некотором смысле.
Разбойники поразмыслили еще немного, прежде чем второй сказал:
- Он очень сведущ в пытках.
Третий, почувствовав поддержку, добавил:
- И к тому же его жажда золота неутолима.
- Видишь? - ухмыльнулся первый. - Мы были слишком строги к нашему главарю. Вон сколько в нем хорошего.
Наступила тишина. Ибо о чем еще было говорить после такого? Чем дольше длилось молчание, тем неуютнее чувствовал себя Али-Баба. Он понимал, что находится среди людей, которые проводят время за грабежами и разбоями, и предпочел бы поэтому, чтобы мысли их не зашли слишком далеко, особенно в такой опасной близости от его скромного дома и, что важнее, от свежевырытой ямы в полу его кухни.
Чтобы прервать молчание, дровосек решил испробовать иной путь к дружбе и представиться.
- Меня зовут Али-Баба.
- Ты будешь Номер Тридцать Девять, - сказал первый из бандитов. - Мы не употребляем имен.
- Так ни у кого из вас нет имен? - с некоторым изумлением спросил дровосек.
- О нет, - возразил первый, - имена у нас, конечно, есть. Мы просто ими не пользуемся, во всяком случае, в присутствии атамана.
- У Разбойника Номер Один свои причуды, - добавил второй. - И то, что он настаивает на номерах, - главная из них.
- Должно быть, это как-то связано с требованием, чтобы разбойников всегда было сорок, - заявил последний. - Для него это магическое число.
- Просто позор, - заметил второй, - что это количество ему так трудно поддерживать.
- Позор? - переспросил Али-Баба.
- Всем нам, - хором сказали три разбойника.
Дровосек не был уверен, что допытываться дальше - в его интересах.
- Но ты спрашивал наши имена, - поспешно произнес первый из трех, словно торопясь сменить тему. - Я провел в банде достаточно времени, чтобы стать Номером Тридцать. - Он быстро глянул вверх и вниз по улице, прежде чем добавить: - В прежние времена меня знали как Аладдина.
Значит, разбойники, в свой черед, решили представиться? Эта готовность к общению если и не успокоила Али-Бабу, то, во всяком случае, несколько пригасила желание вопить в голос от жуткого страха. Пока бандиты говорили, Али-Баба позволил себе рассматривать их по очереди и, несмотря на то что одежды и бороды делали их похожими, смог разглядеть свойственные каждому характерные отличия. Так, тот, которого некогда звали Аладдином, или Номер Тридцать, был выше остальных двух и шире в плечах, словно ему приходилось много работать над собой в прежней жизни, до того, как он вступил в ряды разбойников.
Тут вперед вышел второй разбойник и, в свою очередь, представился:
- В нашем кругу меня зовут теперь Номер Двадцать Восемь. - Он понизил голос и добавил: - Но в детстве меня называли Ахмедом.
Этот человек был заметно моложе остальных, его долговязая неуклюжая фигура еще не успела возмужать. Борода скрывала его возраст, но при ближайшем рассмотрении Али-Баба предположил бы, что Номер Двадцать Восемь едва ли намного старше его милой Марджаны.
