Словом, произошла неистовая сцена, показавшая, до какой степени нетерпения, нервозности и даже болезненного возбуждения дошел дядюшка Антифер. В конце концов Жюэлю удалось его успокоить. Надо же принять какие-то меры предосторожности… Сохорской полиции такая поспешность может показаться подозрительной… Да и сокровища никуда не исчезнут за эти двадцать четыре часа…

«Если только они там! — сказал про себя Жильдас Трегомен.— Мой бедный друг сойдет с ума, если там их не было… или если их там уже нет!»

Не исключено, что опасения добряка Трегомена в какой-то степени небезосновательны.

Если Антиферу и в самом деле суждено обмануться в своих надеждах, он может кончить помешательством. На Саука подобное разочарование подействовало бы, вероятно, не так сильно, но последствия его были бы не менее страшными. Мнимый Назим впал бы в такое бешенство, от которого не поздоровилось бы Бен-Омару. Лихорадка нетерпения трепала его ничуть не меньше, чем малуинца, и можно смело утверждать: в ту ночь в караван-сарае не смыкали глаз, по крайней мере, два путешественника. Не стремились ли они к одной и той же цели, только разными путями? Если один не мог дождаться утра, чтобы поскорее нанять судно, то другой думал только о том, как бы завербовать десятка два отчаянных головорезов, соблазнив их большим вознаграждением, и попытаться завладеть сокровищами на обратном пути в Со— хор.

Наконец забрезжила заря, и первые солнечные лучи возвестили рождение памятного дня — двадцать восьмое марта.

Друзья решили прибегнуть к услугам Селика. Жюэль взял на себя переговоры с арабом, чтобы привести в исполнение намеченный план. Селику же французы казались все более и более подозрительными.

Жюэль, правда, испытывал некоторое смущение, думая о том, как обратиться за помощью к Селику. В самом деле, три иностранца, три европейца, прибывшие накануне в Сохор, торопятся нанять судно… ну конечно, для прогулки по Оманскому заливу — какой еще можно найти предлог? — для прогулки, которая продлится не менее сорока восьми часов… Не покажется ли это странным и даже более чем странным? Но, быть может, Жюэль напрасно тревожился, что переводчика удивит такая просьба?

Так или иначе, дело не терпело отлагательства. Встретив Селика, Жюэль попросил его достать какое-нибудь суденышко, способное продержаться в море двое суток.

— Вы собираетесь переехать залив и высадиться на Персидском берегу? — спросил Селик.

У Жюэля мелькнула мысль обойти этот вопрос и ответить как можно более непринужденно, чтобы усыпить всякие подозрения, которые могли бы возникнуть даже у сохорских властей.

— Нет… это просто географическое исследование,— ответил он.— Мы хотим определить положение наиболее значительных островов залива… или… разве их нет у берегов Сохора?

— Есть несколько островов,— сказал Селик,— но ни одного сколько-нибудь значительного.

— Безразлично,— промолвил Жюэль.— Мы хотели бы осмотреть залив, прежде чем обосноваться на берегу.

— Как вам будет угодно!

Селик не стал допытываться, хотя ответ молодого капитана показался ему подозрительным. И в самом деле, полицейский агент, знавший об их проекте, сообщенном французскому резиденту, то есть о намерении учредить торговую контору в одном из прибрежных городов имамата, прекрасно понимал, что исследование Оманского залива не имеет никакого отношения к учреждению конторы.

Последствия этого разговора не замедлили сказаться. За малуинцем и его спутниками стали наблюдать еще пристальнее.

Досадное осложнение, грозившее успеху задуманной операции! Как только сокровища будут найдены, полиция его высочества, несомненно, сразу же об этом узнает. А его высочество, сколь всесильное, столь же и беззастенчивое, во избежание излишних осложнений отправит наследника Камильк-паши на тот свет.

Селик взялся найти судно для исследования залива и обещал также подобрать надежный экипаж. Запасов продовольствия решили взять на три-четыре дня. В период равноденствия, когда погода так непостоянна, следует предвидеть возможность задержки в пути.

Жюэль поблагодарил переводчика, заверив, что его услуги будут щедро оплачены. Это обещание, казалось, произвело впечатление на Селика. Подумав немного, он добавил:

— А не отправиться ли мне вместе с вами в экспедицию? Ведь незнание арабского языка может затруднить ваши отношения с хозяином судна и матросами…

— Вы правы,— согласился Жюэль.— Оставайтесь при нас все время, пока мы в Сохоре. Повторяю, вы об этом не пожалеете.

Расставшись с переводчиком, Жюэль поспешил найти дядю, прогуливавшегося по песчаному пляжу вместе с Трегоменом, и рассказал, как обстоят дела. Трегомен пришел в восторг, узнав, что гидом и переводчиком останется с ними этот молодой араб, лицо которого кажется удивительно умным.

Пьер-Серван-Мало кивком головы одобрил действия племянника. Затем, заменив изгрызенный мундштук трубки другим, он спросил:

— А лодка?…

— Вот как раз, дядя, наш переводчик и занимается сейчас тем, что достает ее и снабжает необходимыми припасами.

— Мне кажется, любое судно в этом порту можно оснастить за час или за два… Черт возьми, ведь не о кругосветном же путешествии идет речь!

— Но, друг мой,— заметил Трегомен,— нужно какое-то время, чтобы найти судно и людей!… Не будь же таким нетерпеливым, очень тебя прошу!

— А если я хочу быть таким! — полез в бутылку дядюшка Антифер, метнув на Жильдаса Трегомена негодующий взгляд.

— Ну и будь себе на здоровье! — ответил добряк, отвесив Антиферу почтительный поклон.

Между тем солнце начало склоняться к западу, а Селик все не давал о себе знать. Легко догадаться, до какого накала дошло раздражение французского капитана. Он говорил уже, что нужно отправить на дно залива этого араба, который просто посмеялся над его племянником. Попытка молодого человека заступиться за Селика была встречена в штыки, а Жильдасу Трегомену, когда тот попробовал заикнуться о достоинствах переводчика, велели заткнуть рот.

— Мошенник ваш переводчик! — кричал Антифер.— Негодяй, разбойник! Он не внушает мне ни малейшего доверия! Он только и думает, как бы выманить у нас деньги!

— Я ничего ему пока не дал, дядя.

— Вот на этом ты как раз и промахнулся! Если бы ты дал ему хороший задаток…

— Но вы же сами говорите, он хочет нас ограбить!

— Это не важно!

Жильдас Трегомен и Жюэль даже не пытались внести ясность в столь противоречивые суждения. Главное, надо сдержать нетерпение малуинца, помешать ему совершить какую-нибудь глупость или, по крайней мере, неосторожность, уговорить его вести себя благоразумнее, не давать повода к подозрениям. Но чего можно добиться от человека, который не хочет вас слушать? Разве в гавани [268]мало ошвартованных рыбачьих баркасов?… Разве не достаточно нанять один из них… сговориться с экипажем… погрузиться… поднять паруса… повернуть к северо-востоку?…

— А как мы с этими людьми сговоримся,— возразил Жюэль,— если ни слова не знаем по-арабски?…

— А они не знают ни слова по-французски,— поддержал его Трегомен.

— Но почему же они не знают?! — в ярости закричал дядюшка Антифер.

— Это ошибка с их стороны… непростительная ошибка!…— ответил Жильдас Трегомен, пытаясь умиротворить друга своей уступчивостью.

— Это все по твоей вине, Жюэль!

— Вы не правы, дядя! Я старался сделать все как можно лучше! Наш переводчик, конечно, появится… Впрочем, если он вам не внушает доверия, обратитесь к Бен-Омару и его клерку — они говорят по-арабски… Да вот они как раз идут по набережной…

— Обратиться к ним? Никогда! Довольно… Хватит с меня и того, что они тащатся за нами на буксире!

— Бен-Омар, кажется, собирается сюда причалить,— заметил Жильдас Трегомен.

— Хорошо, лодочник, пусть только попробует! Я встречу его таким залпом, что он отправится на дно!

Действительно, Саук и нотариус крейсировали в водах малуинца. Когда Антифер вышел из караван-сарая, они поспешили вслед за ним. Их обязанностью было — не терять его из виду; их правом — присутствовать при развязке невиданной операции, грозившей, впрочем, превратиться в драму.