Я тут же обратился в Киевэнерго. Мои пациенты в этой конторе встретили меня с распростёртыми объятиями.

– Справка? Ерунда! Дайте нам паспорт на вашу аппаратуру, и в тот же миг вы получите справку.

– Отлично, но паспорта у меня нет, так как аппаратура у меня не куплена, а самодельная. Такую аппаратуру купить невозможно. Её ещё нет.

– О-о-о… В таком случае при всём желании мы не можем выдать вам такой справки.

– Не беда. Мой племянник видный физик, профессор, членкор Академии наук Украины. Обратился к нему.

– Справку? Откуда я могу знать твою аппаратуру?

Показал ему схему и ехидно спросил:

– Как ты считаешь, это намного сложнее электрического утюга или чайника?

– Допустим, – ответил он, – но ты ведь своим аппаратом не гладишь брюки, а лечишь больных.

Я уже терял терпение:

– Но ты отлично понимаешь, что такая напряжённость магнитного поля и такие экспозиции абсолютно безвредны для человека!

– Не знаю. Никогда не исследовал этого.

– Но вот у тебя стоит генератор Ван де Граафа на два миллиона вольт. Мои электромагниты более вредны, чем твой генератор?

– Знаешь, дядюшка, даже неприлично, если справка, выданная тебе, будет подписана такой же фамилией.

Я вскипел и ушёл, не попрощавшись.

В тот же день, даже не спросив о деталях, нужную справку написал мне мой приятель профессор физики Илья Гольденфельд. Тут же позвонил племяннику и не без ехидства сообщил ему об этом.

– Знаешь, – ответил мне племянник, – на твоём месте я не стал бы пользоваться этой справкой. Во-первых, ты можешь подвести Люсика (так мы звали Илью), а во-вторых, фамилия автора справки не очень подходящая для твоего случая.

Немного остыв, осознал, что в словах племянника, имевшего куда больший опыт общения с научным истеблишментом, чем у меня, безусловно, есть здравый смысл. К тому же, кажется, уже на следующий день на улице встретил моего доброго знакомого профессора Стрыжака, заведовавшего кафедрой теоретической физики Киевского университета, и попросил его дать мне необходимую справку. Профессор Стрыжак сказал, что нет никаких проблем. Но он слышал о моих работах, и был бы очень благодарен мне, если бы я сделал доклад на семинаре на его кафедре. Мы тут же договорились. Всё складывалось наилучшим образом. Семинар ещё на этой неделе. Так что можно было считать, что справка у меня в кармане.

Семинар состоялся в большой продолговатой комнате. Длинный стол от двери в торце до стены с доской. За столом и на стульях вдоль двух боковых стен человек сорок – сорок пять разного возраста – от юных до почти стариков. Кроме заведовавшего кафедрой профессора Стрыжака, сидевшего у конца стола недалеко от двери, и ещё двух профессоров, я никого не знал. Меня это ни в малейшей мере не смущало. Материал, который предстояло изложить, я знал досконально до каждой буквы. Профессор Стрыжак открыл семинар в точно объявленное время:

– Слово для доклада о механизме влияния магнитных полей на биологические объекты представляю доктору Дегену.

Я вышел к доске и в течение сорока минут сделал доклад, лишённый воды и случайных фраз. Посыпались вопросы. В основном спрашивали два знакомых профессора и незнакомые пожилого возраста. Вопросы были интересными, и отвечать на них было приятно. Иногда крошился мел, когда я чрезмерно увлекался. Это было для меня сигналом о необходимости обуздать эмоции.

Всё шло наилучшим образом до тех пор, пока не упомянул о возможности поднятия протона до уровня дна потенциальной ямы неработающего нуклеотида. Тут вопрос несколько агрессивно задал молодой человек, по-видимому, аспирант. Достаточна ли для этого применяемая мною напряжённость магнитного поля. Я ответил. Молодой человек, вероятно, не был удовлетворён, и сказал:

– Подсчитайте силу кулоновского взаимодействия в протоне.

– Простите, но я не обладаю математическим аппаратом для такого подсчёта.

– То есть, как не обладаете?! – Возмутился молодой человек. – Доктор физико-математических наук и не обладаете математическим аппаратом?!

– Я не доктор физико-математических наук. Я врач. Что касается степени, то всего лишь кандидат медицинских наук. – До степени доктора медицинских наук оставалось ещё несколько лет.

Молодой человек недовольно обратился к заведующему кафедрой?

– Но вы же объявили доктор Деген.

– Витя, – ответил профессор Стрыжак, – я объявил доктор, то есть врач. Чего ты возмущаешься?

– Не я один. Мы ведь привыкли к вашим мистификациям.

Всё закончилось благополучно. Меня благодарили. Профессор Стрыжак, оказывается, уже приготовил необходимую справку, но сказал, что мне её принесут после того, как на ней появится большая университетская печать.

Действительно, на следующий день в поликлинике, в которой я вёл амбулаторный приём, появилось восемь молодых вчерашних слушателей доклада. Они принесли справку, а заодно пришли убедиться в том, что я действительно врач. В приёмной ждала очередь пациентов, поэтому для весьма приятной беседы с молодыми людьми у меня было всего лишь несколько минут. Но расстались мы явно довольные друг другом.

Когда после работы я пришёл домой, у простенка между дверью и сундуком стоял тот самый магнит. К одному из рогов была приклеена записка «С восхищением и благодарностью. Аспиранты кафедры теоретической физики. Напряжённость МП между полюсами 4000 э. Вес игрушки 160 кг».Где они взяли и как они смогли принести такую тяжесть, до сих пор не могу представить себе.

Стоял этот магнитище перед нашей дверью, как скульптура авангардиста. Уже стал привычным. Словно запланированный и сооружённый вместе со строительством дома.

Предметом, обратившим на себя особое внимание, сделался снова уже накануне нашего отъезда в Израиль, когда попрощаться со мной из Москвы приехал физхимик Вилли Иванович Классен, профессор Московского университета.

Прощались многие. Кому тогда могло придти в голову, что когда-нибудь возникнет ситуация, при которой ещё станет возможна встреча с людьми, улетающими в другую галактику? К сожалению, немало людей боялось встретиться и попрощаться с нами. Мы понимали их. Не осуждали. Мы понимали, что остающиеся должны быть незапятнанны общением с предателями, врагами советского народа и прочими соответствующими определениями, которыми отметили нас, увы, не только официальные лица.

Тем более приятен был приезд из Москвы моей бывшей сотрудницы Валентины Ивановны Власенко. Она часто ассистировала мне во время операций. Фронтовичка, врач-хирург медсанбата, на Сталинградском фронте она познакомилась со своим будущим мужем, генерал-майором, Героем Советского Союза. Она не побоялась приехать попрощаться со мной.

Да, но ведь о возрождении внимания к магниту речь зашла не о других, а именно о профессоре Классене. Разговор он начал с того, что приехал бы попрощаться при любых обстоятельствах. Но сейчас он в нашем доме как официальный представитель. Его направил ко мне товарищ Долгих, секретарь ЦК по промышленности и ещё чему-то. Забыл уже. Товарищ Долгих спрашивает, чего я хочу, чтобы не покинуть Советский Союз?