– А как вы собираетесь выбрать правильную позицию? – отыскал Саркис новый вопрос.

– Лучшее, что мне приходит в голову, звучит примерно так, – сказал Крисп.

– Я расположу армию вблизи одной из центральных долин, а далеко вперед и в стороны вышлю разведчиков. Конечно, никакой гарантии это не дает, но именно так мы и поступим, если у тебя не отыщется идеи получше. А я на это надеюсь.

– Я мыслю примерно так же, – заметил Саркис. – Беда лишь в том, что Ливаний наверняка догадается о наших замыслах.

– К сожалению, – признал Крисп. – Но если мы начнем играть в игру под названием «если он здесь, то мы там, а если он там, то мы здесь», то попросту заплутаем в этих лабиринтах. Поэтому я от нее отказываюсь и поступлю так, как сочту наилучшим при данных обстоятельствах.

– Будь у нас любой другой противник, я назвал бы это мудрым решением, ваше величество. Но Ливаний… он, кажется, никогда не поступает так, как от него ждут. – Услышав стук копыт бегущей галопом лошади, Саркис повернул голову.

Крисп последовал его примеру. – Похоже, еще один гонец, – заметил Саркис. Нет, сразу два.

– О Фос, что еще? – простонал Крисп. Каждый гонец, добиравшийся в последние дни до императора, привозил плохие новости. Ну сколько это может продолжаться?

Всадники, разумеется, направлялись прямиком к императорскому штандарту, отмечавшему местонахождение Криспа в колонне. «Уже детей стали в гонцы записывать», – подумал он, заметив, что у одного всадника нет бороды. Другой тоже выглядел ненамного старше.

Крисп уже настроился услышать неизбежное «Да возрадуется ваше величество» и очередное неприятное известие. Бородатый всадник заметил его под штандартом с лучистым солнцем и сложил ладони у рта, чтобы громче крикнуть. Но выкрикнул он совсем не то, что ожидал услышать Крисп:

– Отец!

Сперва Крисп решил, что над ним решил пошутить Катаколон, причем не очень удачно, но потом узнал голос. Он не был уверен, что услышит этот голос вновь и захочет ли его слышать.

– Фостий, – прошептал он.

Сын приблизился в сопровождении второго всадника. Несколько халогаев быстро отделили Фостия от Криспа – они знали, где находился Фостий, но не знали, чем все это завершилось. Криспу одновременно захотелось и поблагодарить их, и ударить.

– Все кончилось хорошо, отец… я избежал светлого пути, – произнес Фостий.

– А чем ты это докажешь, твое младшее величество? – спросил один из халогаев, опередив Криспа. Ожидая ответа, северянин не сдвинулся с места.

«Но какие у него могут оказаться доказательства?» – удивился Крисп. Тем не менее доказательство нашлось.

– Позволь представить тебе Оливрию, дочь Ливания.

К этому времени Крисп уже догадался, что Фостия сопровождает женщина.

Чтобы развеять все сомнения, она стянула с головы широкополую шляпу, и ее волосы рассыпались по плечам волнистым черным водопадом.

– Ваше величество, – произнесла она, низко кланяясь в седле.

«А ведь она не просто сопровождает Фостия, – догадался Крисп. – Она для него больше чем спутница». Фостию не хотелось отводить от нее взгляд, даже чтобы взглянуть на отца. Такой же телячий взгляд Крисп замечал и у Катаколона, только тот не обращал его дольше месяца-другого на одну и ту же девушку. Но у Фостия он увидел этот взгляд впервые, и Оливрия отвечала ему таким же взглядом.

Неужели они притворяются перед ним? Вряд ли.

– Ты здесь по своей воле, девушка, или Фостий похитил тебя? – спросил Крисп.

– Фактически это я его похитила, ваше величество, – храбро ответила Оливрия. Такого ответа Крисп не ожидал. – С тех пор в наших отношениях произошли и другие изменения, – добавила она.

– Так я и подумал. – Крисп перевел взгляд на Фостия, который все еще улыбался, словно школьник, которому вскружили голову. Автократор принял решение. – Отойдите в сторону, – приказал он халогаям. Секунду помедлив, они повиновались. Крисп тронул коня, приблизился к Фостию и протянул к сыну руки.

Мужчины обнялись.

Вскоре Фостий разжал объятия.

– Извини, отец, – сказал он, – но обнимать кольчугу больно. Мне столько всего надо тебе рассказать… знаешь ли ты, например, что фанасиотам помогает Макуран?

– Про это я знаю. И рад услышать от тебя подтверждение – теперь я вижу, что тебе действительно можно доверять.

Он тут же задумался, стоит ли быть настолько откровенным. Лицо Фостия застыло в столь хорошо знакомой Криспу маске, скрывающей все его чувства и мысли. Неужели всего через минуту после воссоединения они опять перестанут понимать друг друга?

Однако Оливрия исправила ситуацию:

– Я не виню вас за осторожность по отношению к нам, ваше величество. Но светлый путь действительно больше не манит нас.

К облегчению Криспа, лицо Фостия прояснилось.

– Это так, – подтвердил он. – Я насмотрелся на этом пути больше, чем в силах вынести. Да, отец!.. Заид с тобой?

– Да, он здесь. А что?

– Мне надо многое ему рассказать – причем мало хорошего – об Артапане, макуранском маге, помогающем Ливанию.

– Все это может подождать до вечера, когда мы встанем лагерем, – решил Крисп. – А пока мне достаточно того, что я вижу тебя вновь. – «И вижу не фанасиотским фанатиком», – мысленно добавил он. Он не стал произносить этих слов вслух, но Фостий был бы дураком, если бы не догадался. Впрочем, пусть парень пока погреется на солнышке Фоса. – Так как вам удалось вырваться?

Фостий и Оливрия по очереди рассказали свою историю, которую Крисп счел правдивой. Фостий не пытался преуменьшить тяжесть своих поступков, когда его против воли превратили в фанасиотского налетчика; он рассказывал обо всем с сожалением и болью.

– Как теперь твоя рука и плечо? – спросил Крисп.

– Иногда еще побаливают, – ответил Фостий, шевеля рукой. – Но я уже могу ими пользоваться. Как бы то ни было, отец, ранение помогло убедить Сиагрия в том, что мне можно доверять, и подсказало ему мысль отправить меня в Питиос…

Оливрия рассказала о том, как разбила о голову Сиагрия ночной горшок.

– Весьма подходящее оружие, – согласился Крисп. Потом Фостий поведал, как купил рыбацкую лодку и приплыл на ней в столицу. Крисп рассмеялся:

– Вот видишь? Выходит, не зря ты провел со мной столько времени в море.

– Получается, что так, – признал Фостий; сейчас он стал более терпелив, общаясь с отцом, чем до похищения. Крисп увидел, как с лица сына сошло оживление. – Но когда я добрался до столицы, то застал там бунт.

– Да, знаю, – кивнул Крисп. – Я знал также и то, что ты направляешься в столицу: об этом мне поведала магия Заида. Но я боялся, что ты плывешь туда как провокатор, а не как беглец. Я хотел написать про тебя Эврипу и предупредить его, но совсем позабыл и вспомнил лишь вчера, среди всей этой суматохи.

– Ничего страшного, – заметил Фостий. – Он и сам обо всем позаботился.

– Вот и хорошо, – произнес Крисп, решив проверить реакцию Фостия. Однако тот почти не отреагировал на его замечание и уж тем более не разгневался, как наверняка поступил бы несколько месяцев назад. Он лишь кивнул и продолжил свой рассказ. Когда он закончил, Крисп сказал:

– Значит, наши солдаты берут верх?

– Они побеждали, когда мы с Оливрией поехали к тебе. Э-э… отец…

– Да?

– А что ты думаешь о предложении, которое я сделал Эврипу – о том, что нам с Оливрией следует немедленно пожениться и тем самым доказать фанасиотам, что мы отвергли их секту?

– Императорские свадьбы обычно устраивают исходя из государственных интересов, но я никогда не слыхал о браке, заключенном по религиозным причинам, – ответил Крисп. – Окажись ситуация в столице хуже, я мог и отослать вас обратно, чтобы поженить. Но сейчас, как мне кажется, вам лучше подождать со свадьбой до конца кампании – если вы к тому времени не передумаете.

Выражения на лицах молодых людей ясно говорили, что иного они и представить не могут. Крисп обладал более богатым воображением. Если они и осенью сохранят желание пожениться, то он возражать не станет – да Фостий и слушать его не захочет, если он попытается его отговорить. В последнее время парню пришлось самому о себе заботиться, и он обнаружил, что это у него получается. Мало какие открытия можно назвать более важными.