— Не говоря уже о колесах, — добавил Вэн, когда колесница подпрыгнула пару раз на особенно крупных и твердых камнях. — Хорошо, что у нас есть запасные оси и спицы на случай, если те, что под нами, сдадут.

— Эта часть дороги еще не самая плохая, — заметил Джерин. — Вот там, южнее, где Баламунг разворотил весь тракт, его так и не удалось привести в прежний вид, несмотря на все усилия крепостных, каких я туда направлял.

— Неудивительно, что магия способна разрушить дорогу гораздо значительнее или, во всяком случае, гораздо быстрее, чем это происходит естественным образом, — сказал Вэн и добавил с лукавыми огоньками в глазах: — Интересно, а нельзя ли восстановить ее тоже с помощью волшебства?

— Может, и можно. — Лис не заглотил наживку. — Богам известно, что я не настолько безумен, чтобы взяться за это.

На ночлег его небольшое войско остановилось возле крестьянской деревни. С заходом солнца крепостные забили нескольких жертвенных цыплят, выпустив из них кровь в небольшую ямку, вырытую в земле. Подношение в виде крови, факелы, подрагивающие снаружи крестьянских хижин, и огромный костер, разведенный воинами, — всего этого хватило, чтобы свести причитания ночных призраков к минимуму, приемлемому для людей.

Высоко в небе бледная Нотос имела вид толстого прибывающего полумесяца. Джерин удивился, заметив, что она почти завершила свой неторопливый цикл, подойдя к следующей фазе, с тех пор как он разрешал спор между претендентами на обладание гончей Стрелкой. За это время многое успело произойти.

Быстрая Тайваз, тоже в виде прибывающего полумесяца, висела в небе чуть восточнее Нотос. Румяная Эллеб, тоненькая полукруглая ниточка, вскоре последует за солнцем на запад. Золотая Мэт взойдет лишь после полуночи.

Находясь еще в пределах своих владений, он выставил на ночь только двух часовых. Тем более что не все его люди сразу улеглись спать. Некоторые из них бодрствовали, надеясь снискать благосклонность крестьянок, как свободных, так и замужних. Кому-то везло, кому-то нет. Одно из правил, которые крепостные Лиса уяснили за время его правления, заключалось в том, что они вовсе не обязаны уступать настояниям его солдат лишь по их требованию. Он прогонял прочь тех воинов, что пытались брать женщин силой. Его люди тоже быстро поняли, что к чему, и в общем и целом сдерживали себя в этом смысле.

Когда Дарен вознамерился приударить за хорошенькой девушкой с виду старше его года на два, Лис сказал:

— Давай, только не говори ей, кто твой отец.

— Почему? — спросил Дарен. — Разве есть более простой способ заставить ее сказать «да»?

— Но тогда как ты узнаешь, почему она согласилась? — ответил вопросом на вопрос Джерин. — Потому, что ты понравился ей, или потому, что ей лестно переспать с сыном лорда?

Судя по всему, Дарену это было совершенно не важно, главное, чтобы она согласилась. Безусловно, не важно. Как и самому Лису в его годы.

— Попробуй действовать сам, — подтолкнул он сына. — Посмотришь, что из этого выйдет.

— Может, и попробую, — сказал Дарен.

Может, он и попробовал, но Джерину так и не суждено было это узнать. Сам не имея никакого желания гоняться за крестьянками, он лег, завернулся в одеяло и проспал до самого утра, пока его не разбудило солнце.

Поездка до крепости Рикольфа протекала спокойней, чем в те времена, когда он был помоложе. Поскольку все бароны поместий, расположенных между собственными владениями Лиса и землями Рикольфа, признали Лиса своим сюзереном и прекратил и по большей части междоусобные свары. Даже те территории, которые когда-то принадлежали барону Бевону и которыми теперь управлял его сын Бевандер, ибо отпрыски первого и братья второго приняли сторону Адиатануса во время последней схватки того с Лисом, стали плодить больше зерна, чем разбойников. «Да, — подумал Джерин. — Прогресс».

Однако формально сам Рикольф никогда вассалом Джерина не являлся, и потому за межевым камнем, отделявшим его поместья от поместий Бевона, стоял караульный пост. Приграничные стражи отсалютовали, когда Лис и его колесницы подъехали ближе.

— Проезжайте, — сказал один из них, отходя в сторону и отводя древко копья, которое преграждало дорогу. — Отари предупредил, что вы скоро появитесь тут.

— Так оно и вышло. — Джерин положил руку на плечо сына. — А вот Дарен, внук Рикольфа, который, если на то даст согласие Байтон-провидец, станет вашим господином после кончины Рикольфа — храброго воина и прекрасного человека.

Приграничные стражники с любопытством воззрились на Дарена. Кивнув им, Дарен сказал:

— Я буду рад, если смогу управлять этим поместьем хотя бы наполовину столь же хорошо, как мой дед. Надеюсь, вы тоже будете мной довольны и научите меня всему, что я должен знать.

Джерин нарочно не инструктировал сына, что говорить при первой встрече с людьми Рикольфа. Хотел взглянуть, как тот с этим справится сам. Если поместье все же достанется Дарену, ему волей-неволей придется быть самостоятельным. Стражники, по-видимому, остались довольны услышанным. Один из них спросил:

— Если ты возглавишь поместье, окажешься ли ты в вассальной зависимости у Лиса? — И он указал на Джерина.

Дарен замотал головой.

— Он не просит меня стать его вассалом. Зачем ему это? Я его сын. Какая еще клятва смогла бы связать меня с ним крепче, чем узы родства?

— Хорошо сказано, — подал голос еще один из приграничных стражей. И махнул рукой на юг, вглубь тех земель, которыми управлял Рикольф. — Ну что ж, проезжайте, и пусть боги сделают так, чтобы все обернулось к лучшему.

Как только они миновали пограничный пост, Джерин сказал:

— Ты держался отлично. Можешь дать Отари и остальным мелким баронишкам тот же ответ. Вряд ли они смогут к нему придраться.

— Хорошо, — ответил Дарен через плечо. — Я обдумывал сложившуюся ситуацию с тех самых пор, как Отари приехал в Лисью крепость. И хочу сделать все как можно лучше.

— Так и будет, судя по тому, как ты смотришь на вещи, — сказал ему Джерин.

Колесница тряслась по ухабам, а он смотрел в спину сына. Значит, Дарен уже начал думать самостоятельно, а не обращаться с каждой мелкой загвоздкой к отцу. «Он становится мужчиной», — подумал Джерин ошеломленно, но воспринял это как добрый знак.

Они прибыли в крепость, многие годы принадлежавшую Рикольфу, когда солнце уже скользило вниз к западному горизонту. Эллеб превратилась в пухлый прибывающий полумесяц, тогда как Нотос, находившаяся в первой четверти, висела словно половинка монеты где-то на юго-востоке. Тайваз, за последние три дня достигшая состояния среднего между третьей четвертью и полнолунием, тоже взбиралась на юго-восточную часть небосклона.

— Кто приближается к этому замку? — крикнул часовой, и Джерина покоробило отсутствие в оклике имени умершего владельца.

Теперь возле бывшей крепости Рикольфа его одолели странные ощущения: старые воспоминания закружились и завертелись у него перед глазами, что-то нашептывая, подобно ночным призракам, которые вечно пытаются быть снова понятыми в мире живых. Здесь он встретил Элис, отсюда он похитил ее, увезя за Хай Керс, здесь на обратном пути он переспал с ней, сюда после победы над Баламунгом он вернулся и объявил ее своей женой.

А теперь ее не было рядом, она исчезла уже давно и забрала с собой частичку его души. Поэтому приезд в этот замок, несмотря на счастье, которое он обрел с Силэтр, было подобен расчесыванию старой раны, которая поджила снаружи, но продолжала кровоточить внутри. И так, наверное, будет всегда. Пока он жив, по крайней мере.

Но вместе с воспоминаниями пришло и осознание перемены.

— Я Джерин, по прозвищу Лис, — ответил он часовому, — а со мной мой сын Дарен, внук Рыжего Рикольфа. Мы приехали обсудить вопросы наследования этого поместья с Отари Сломанным Зубом и теми вассалами Рикольфа, которых он посчитал нужным здесь собрать.

— Добро пожаловать, лорд Джерин, — отозвался караульный.

Вряд ли он не узнал Лиса, но формальности следовало соблюсти. Задребезжали цепи, и подъемный мост опустился, давая Джерину и его товарищам возможность перебраться через ров и въехать в крепость. В отличие от сухого рва, окружавшего замок Джерина, этот ров заполняла вода, что затрудняло подступы к крепостным стенам.