Хелвис открыла сундучок, нашла сладости для Мальрика. Покачала на руках Дости, напевая ему колыбельную. Скавр слушал пение Хелвис: ее низкий грудной голос звучал тихо и ласково. Ребенок постепенно успокоился и засопел.

– Ну что ж, все не так уж и плохо, – сказала она с облегчением и уложила ребенка в постель.

Скавр запалил маленькую глиняную лампу, заправленную оливковым маслом, и отметил на небольшой карте, которую носил при себе, расстояние, пройденное за день.

Хелвис начала разговор после того, как Мальрик тоже заснул.

– Мой брат говорил с тобой сегодня.

– Да? – произнес трибун без выражения. Он сделал пометку на карте, сначала по-латыни, потом, более медленно, по-видессиански.

Так. Значит, Сотэрик решил повлиять на него через жену…

– Да. – Хелвис внимательно наблюдала за ним. Ожидание, возбуждение, надежда – все эти чувства Скавр без труда читал на ее лице. – Мой брат сказал, что я могу напомнить тебе об одном обещании… которое ты дал мне в Видессе в прошлом году.

– Да? – повторил Скавр. Лицо его дрогнуло – он почти не владел собой.

Год назад… Тогда казалось, что осада Видесса вот-вот завершится полным крахом Гавра. Марк почти решил бросить обреченного императора и отправиться с намдалени в Княжество. Римлян остановил мятеж, поднятый против Сфранцезов Метрикием Зигабеном. Только это и не позволило им дезертировать…

Марк знал, что Хелвис была очень разочарована. После неожиданной для всех победы Туризика римляне остались на имперской службе.

– Да, мой брат говорил со мной. – Хелвис сжимала губы, уверенная в своей правоте. Упрямица. Теперь ее пухлый рот стал таким же жестким и узкогубым, как у ее вспыльчивого брата. – Еще до нашей встречи, Марк, я была женой солдата. Я знаю, наемник не всегда волен поступать как считает нужным… Я знаю, дела не всегда идут по плану…

Скавр дернул лицом: план принадлежал отнюдь не ему!..

– …особенно с тех пор, как на троне сидит Туризин. Слишком часто приходится делать не то, что по сердцу. Но сейчас – сейчас удача сама плывет к нам в руки! Лучшего шанса еще никогда не было.

– Какого шанса?

Ее глаза загорелись гневом.

– Ты что, притворяешься? Делаешь вид, что не понимаешь? Фальшивая игра, мой дорогой. Скоро еретик-император не сможет больше повелевать нами. Счастье повернулось к нам лицом. И мы сможем получить новую землю – как получали ее герои в древних сказаниях…

Похоже, и в ее крови кипит неутоленное желание отхватить жирный кусок видессианской земли. Жажда, сжигавшая многих намдалени.

– Я не знаю, почему ты так хочешь разорвать Империю на части, – начал Марк. – У меня голова кругом идет при одной только мысли о том, сколько лет здесь царит мир… Империя дала людям безопасность и уверенность в будущем, и это длится уже не первое поколение на обширных территориях… А вы хотите опрокинуть Империю на спину как раз в тот миг, когда она ранена. Так пантера бросается на оленя со сломанной ногой. Скажи мне, Хелвис, неужели ты действительно считаешь, что ваши намдалени принесут этим краям процветание?

– Возможно, нет, – ответила она. По крайней мере, Скавр мог восхититься ее честностью. – Клянусь Игроком, разве мы не заслужили своего шанса! Мы – мы выстрадали лучшую долю! Кровь Видесса стара, она стала холодной и жидкой. Хитростью и интригами имперцы не позволяли нам завладеть тем, что наше – по праву.

– По праву? По какому праву?

Она шагнула вперед. Ее рука метнулась к нему. Марк инстинктивно прикрыл лицо от удара. Но Хелвис тянулась к рукояти его меча.

– По праву вот этого! – сказала она яростно.

– Обычный довод йездов, – заметил Марк.

Она отдернула пальцы от меча, словно оружие обожгло ее. Марк отвел меч в сторону – ему не хотелось, чтобы кто-нибудь, кроме него самого, касался этого клинка.

– Кстати, о йездах. А как ты думаешь разобраться с ними в этом вашем Новом Намдалене?

Перед мысленным взором Марка мгновенно пронеслись картины опустошительных, бессмысленных войн: намдалени против йездов, видессиане против кочевников, двое против одного, союзы, предательства, атаки, стычки, западни… несчастные, ни в чем не повинные крестьяне и горожане – жители западных территорий, – втоптанные в пыль железными копытами бесчисленных армий…

Марк содрогнулся. На миг он представил себе Авшара – тот смотрел бы на потоки крови и смеялся бы от ледяного наслаждения…

Скавр сказал об этом вслух. Он увидел, как дрогнуло лицо Хелвис.

– Вся беда в том, – продолжал Марк, – что у твоего брата достаточно воображения, чтобы проявлять жестокость, но явно недостаточно, чтобы увидеть, какие разрушения это принесет. Вот что делает его смертельно опасным. – Заметив, что Хелвис дрожит от гнева, Марк быстро заключил: – Все это пустые разговоры, дорогая. В любом случае намдалени командует не Сотэрик, а Аптранд.

– Аптранд? Аптранд ест лед и дышит холодным туманом.

У Скавра невольно вырвался смешок – неприязнь, которую Хелвис испытывала к Аптранду, сделала определение почти поэтически точным.

Хелвис смотрела на своего мужа так, словно он был водяными часами, которые всегда работали исправно, а сейчас почему-то сломались.

– Скажи мне только одну вещь, – заговорила она. – Почему же, если ты так любишь свою драгоценную империю… – В ее тоне снова послышалась злоба. – Почему же тогда в прошлом году ты согласился уйти в Намдален?..

У Марка был учитель-стоик, болезненный грек по имени Тиманор. И сейчас Скавр будто въяве услышал его сиплый голос: «Если это неправильно, сынок, не делай этого; если это неправда – не говори этого». Однако в эту минуту Марку страстно хотелось бы набрести на какуюнибудь спасительную ложь. Не обнаружив таковой, он вздохнул и последовал совету своего учителя.

– Потому что останься я тогда с Туризином – это только затянуло бы гражданскую войну. Агония стала бы слишком долгой и мучительной. Это разорвало бы Видесс на части.

Даже при слабом свете лампы он увидел, как кровь отхлынула от ее щек.

– Это разорвало бы Видесс… – прошептала она так, словно не вполне понимала смысл его последних слов. – Видесс?.. – Ее голос стал подниматься, точно волна во время прилива. – Видесс?.. Ты думал не обо мне?.. Не о детях?.. Ты страдал только по этой… гнилой, поганой Империи?!

Она почти кричала. Дости и Мальрик, испуганные криком, проснулись и $`c amp;-. заревели.

– Уходи! Убирайся отсюда! – не помня себя, орала Хелвис на Скавра. – Я не хочу тебя видеть! Подлый, бессердечный ублюдок!

– Убираться? Но ведь это моя палатка… – вполне логично возразил трибун.

Но Хелвис была настолько разъярена, что даже не слышала.

– Вон отсюда!

Она надвинулась на него. Марк выбросил вперед руки, защищая лицо; острые ногти оставили кровавые полосы на запястье. Выругавшись, Марк попытался успокоить жену, удержать ее за руки… но это было не проще, чем бороться с тигрицей. Тогда Марк оттолкнул ее и выскочил из палатки в ночную темноту.

Пока он шел по лагерю, несколько солдат встретились с ним глазами. Со многими случалось нечто подобное. Да, с женами ссорятся все – но не всем необходимо защищать свое достоинство командира.

Гай Филипп был у палисада – разговаривал с часовым.

– Так и думал, что ты скоро явишься, – заявил старший центурион, завидев Скавра.

– Мы… поссорились, – пробормотал тот.

– Вижу. – Старший центурион присвистнул, заметив глубокие царапины на руке Марка. – Если хочешь, переночуй в моей палатке.

– Спасибо. Позже.

Марк был слишком взвинчен после ссоры, чтобы сразу заснуть.

– Надеюсь, ты приструнил ее?

Трибун знал, что Гай Филипп пытается выказать сочувствие. Но грубоватый тон не слишком помог ему в этом.

– Нет, – отозвался Скавр. – Я виноват не меньше, чем она.

Гай Филипп недоверчиво фыркнул. Скавр ощутил горький привкус своих правдивых слов. Он знал, что именно его уклончивое поведение в прошлом заставило Хелвис и Сотэрика предположить, будто он примет сторону намдалени, когда те выступят против Империи. Сказать, что это не так, – значит, вызвать ссору. Марк просто понадеялся, что подобный вопрос больше никогда не поднимется. И вот это произошло. Они поссорились, и ссора вышла куда тяжелей из-за его жалкой полуправды.