Не выдержав, наполовину обернулась. Звериный слух уловил топот лошадей.
Не раздумывая, Ирис побежала.
Вот он, лес, она успеет, а там уж легче.
Дрожа от напряжения, Ирис юркнула в подлесок, начала раздеваться.
Холодно было стоять босыми ногами на снегу, но что такое холод по сравнению со смертью? А смерть - вот она, по тракту скачет. По обрывкам голосов не разберёшь, кто, но явно охотники.
Оборотница уложила Аглаю на ворох одежды, завернула в неё и прижала к груди.
Не сдержавшись, Ирис завыла: они обложили деревню! Она чувствовала их, слышала их и понимала, что охотники не уйдут без добычи. Что ж, видно, придётся расстаться с дочкой и надеяться, что её подберут добрые люди. Добрые люди, которые, возможно, станут первыми жертвами Аглаи.
Глаза лихорадочно метались в поисках укрытия.
Ирис проклинала холода: не будь их, оставила бы дочку в каком-нибудь дупле, а так… Внизу опасно - звери найдут, наверху тоже - птицы, или сама упадёт. В итоге пришлось остановить-таки выбор на дупле: хотя бы тепло.
Сердце не отпускало от Аглаи, заставляло ходить кругами вокруг дерева уже в обличии зверя. Сильна, сильна связь с детьми до того, как они не ноги не встанут, бегать не научатся. Стольких волкодлаков сгубила!
Мужика с рогатиной заметила первой. Не раздумывая, метнулась, метя в горло.
Крестьянин промахнулся, она - нет.
Алая кровь брызнула на землю, запах её пьянил. Снова напомнил о себе голод, и, пока есть возможность, Ирис решила набить желудок. Практически не жевала, стремясь быстрее наесться, поэтому выбирала куски получше.
Алая кровь брызнула на землю, запах её пьянил. Снова напомнил о себе голод, и, пока есть возможность, Ирис решила набить желудок. Практически не жевала, стремясь быстрее наесться, поэтому выбирала куски получше.
Охотник ей не понравился: слишком жилистый. И дурно пах. Внутренности тоже оказались подпорчены выпивкой и дешёвыми самокрутками, но после каши на воде и кислой капусты казались лакомством.
От трапезы Ирис оторвал пущенный кем-то болт. Серебряный. Она встрепенулась, как была, с плотью в зубах отскочила под прикрытие деревьев. Половину куска заглотила, половину бросила.
Новый болт просвистел всего в пяди от загривка. Крутанувшись, оборотница резко ушла влево, по поросли, с подветренной стороны заходя к стрелку. Она чуяла стрелка, а вскоре и увидела.
Их было двое, один с арбалетом, другой с тесаком и сетью. Стояли на некотором расстоянии друг от друга, обмениваясь знаками, чтобы голосом не спугнуть зверя. Одного Ирис узнала: местный кузнец.
Похоже, они потеряли её из вида и теперь гадали, в какую сторону подалась оборотница.
Арбалет не помог, когда оборотница запрыгнула стрелку на плечи. Только и успел дёрнуться, неуклюже взмахнув руками.
Кузнец с криками: 'Вулколак!' ринулся на Ирис. Он действовал умно, не стремясь геройски отсечь голову заранее более проворной и прыткой оборотнице, а стремясь опутать её сетью или выгнать в поле.
А потом кузнец оказался в опасной близости от дупла с Аглаей.
Ирис заскрежетала зубами, когда услышала:
- А вот и демоново отродье.
Утратив страх, думая лишь о своём ребёнке, оборотница в пару прыжком преодолела разделявшее их расстояние. Кузнец в последний момент успел выбросить сеть, но затянуть её Ирис не дала, повалив вслед за собой на землю.
Тесак оцарапал её, во второй раз едва не проткнув насквозь, но оборотница уже выбралась из-под сети и, поднырнув, вцепилась в бедро.
Собственную боль заглушили сладостные крики жертвы.
- Надо было сразу убивать, дурак! - презрительно осклабилась Ирис.
Кузнец и сам понимал, что, лёжа на земле, не в силах подняться, с раздробленным бедром и фонтаном крови, с волкодлаком не справишься. Но он надеялся на подмогу, отгоняя оборотницу дугообразными движениями тесака. Что ж, Ирис решила и эту проблему. Человек разозлил её, ранил, хотел причинить вред её детёнышу - он должен был умереть.
Как бы ни был силён кузнец, оборотница была сильнее. И хитрее: она забралась на дерево и напала сверху. Разумеется, кузнец не ожидал такого, и тесак не помог ему: зубы волколдака без труда ломают позвоночник.
Разодрав горло и фактически отделив голову кузнеца от туловища, Ирис немного успокоилась и проверила, всё ли в порядке с Аглаей. Звуки голосов заставили бежать без оглядки, уводя преследователей от дочери.
Ирис понимала, что ранение, пусть и лёгкое, играет против неё: по цепочке капель легко идти даже без поискового импульса. Аж импульсы у загонщиков были: она не верила, что среди них нет магов.
Лапы вынесли её на поляну. Оборотница остановилась, чтобы отдышаться и оценить, как далеко от неё охотники. Жадно втянула в себя воздух и поняла, что её обложили с трёх сторон. Что ж, хотя бы ещё далеко, она успеет. А дочь… По ней ведь не скажешь, что волкодлак, плакать не будет, да и не станут люди по дуплам шариться, по следу пойдут.
- Вот и попалась, голубушка!
Ирис резко остановилась и, ощерившись, приготовилась дать отпор.
Проклятый колдун, обхитрил её, запах свой чем-то перебил! И стоял тихо-тихо, чтобы не услышала!
Рош покинул своё укрытие и сделал несколько шагов к оборотнице. В руках затеплилось заклинание. Но убивать не хотелось: он предпочёл бы поймать её живой. Но если нападёт, ответит.
- Зачем ушла? Неужели думала, не поймаю? Ирис промолчала и прижала уши. Нападать или убегать, ещё не решила. Но одно знала точно: справиться с колдуном будет сложнее, чем с кузнецом. Тот, признаться, изрядно вымотал её, не успевшую до конца восстановиться после родов и многодневного бегства. Однако врагу всё равно. И ей должно быть всё равно: не в первый раз.
Оборотница беглым взглядом окинула поляну, наметила пути отступления, постаралась запомнить все возможные препятствия и разлапистые деревья. Затем оскалила зубы, красноречиво намекая, что не подожмёт хвост со страха.
Да, колдун знакомый, да, у них был договор, он даже убил её врага, вытащил из ряда передряг, но всё это в прошлом. Сейчас для него она сбежавший опасный зверь, подлежащий уничтожению.
Кольнуло: следовало переломать ему кости прошлой зимой, а не жалеть. За добро платят добром только свои.
Рош осторожно медленно сделал шаг вперёд. Он ещё не решил, что делать, но Ирис была нужна ему живой. Сбежала наверняка, испугавшись за ребёнка. Всё же следовало раньше показать её Конклаву, уладить формальности и успокоить. Теперь же добиться осуществления прежних планов будет нелегко: маги предпочтут уничтожить волкодлака.
Странно, он даже успел к ней привязаться и знал: она не более опасна, нежели цепная собака. Бывает, конечно, срывается с цепи, но обычно не тронет, если не провоцировать. Особенно если её контролировать. Может, это его божье предназначение: не зря же его в который раз сводит с этой оборотницей?
И, что греха таить, тщеславие. Хотелось вписать себя в историю, вывести домашних волкодлаков. Или хотя бы уменьшить их агрессивность.
Рош наблюдал за тем, как взгляд оборотницы мечется по поляне. Так беспомощно. Но беспомощность обманчива, она жестоко накажет за любую ошибку.
А где ребёнок? Не могла она его бросить! Неужели погиб?
До этого он как-то не задумывался о девочке, даже имени её не помнил, а ведь не совсем чужая. Нет, назвать её своей Рош не мог, не испытывал к ней отеческих чувств: какие чувства, если она зачата нечистью в результате насилия, но его покоробило бы, если бы с девочкой жестоко расправились.
Сейчас, представив, как маленькое безобидное тельце пронзают колом, колдун понял, что не допустит этого. Это не просто детёныш волкодлака, всё-таки по крови наполовину его дочь. Хотя он никогда не убивал и обычных маленьких волкодлаков: слишком похожи на людей, не отличишь. Они ведь до поры, до времени с прочими детишками растут, шалят, звериных наклонностей не проявляют.
Был случай, когда сомневался: не волкодлак ли странный мальчик-дичок. Глаза у него зелёные-зелёные были. И намного быстрее и ловчее других мальчишек был. Случайно увидел в одной деревне. Разговорился с бабками - подкидыш.
