- Спасибо, - посуровевшим голосом поблагодарил Лазавей. - С ней можно поговорить?

   - Конечно. Девочка совершенно здорова, только пусть нос с денёк не трогает.

   На миг воцарилась тишина.

   Я всё никак не могла открыть глаза, только слушала, поэтому и не заметила, как магистр Лазавей подсел ко мне.

   - Не выспалась? - Лазавей погладил меня по волосам. Почувствовав, что я собираюсь встать, удержал: - Лежите, вам нельзя совершать резких движений.

   То есть заработала-таки сотрясение? Поначалу и не заметила.

   Открыла глаза и, смутившись, отвернулась: магистр смотрел в упор. Он был так близко: наклонился, практически навис над моим лицом. Почему-то пересохли губы, захотелось облизать их языком. Вот леший, будто на иголках!

   Где-то на подкорке сознания мелькнула мысль: поцелует, и сердце пустилось в бешеный галоп, нагоняя кровь к лицу. Наверняка пунцовая, под цвет носа.

   - Это Осунта, Агния? - тихо спросил Лазавей.

   Ох, расстояние между нами стало критическим, еле сдерживалась, чтобы не податься вперёд и не сложить губы трубочкой. Только сомневаюсь, что магистр оценит такое проявление чувств, пусть уж сам... Ох, как хотелось, чтобы он сам!

   Замечтавшись, вздохнула.

   - Агния, - вернул из мира грёз вопрос магистра, - это сделала Осунта Тшольке? Её видели сегодня в Студенческом доме, да и ночью, сдаётся мне, она что-то натворила. Вы упоминали демона в женском обличии - на неё похоже.

   Ещё раз вздохнула и кивнула: когда так спрашивают, промолчать невозможно.

   Лазавей закатил глаза и выпрямился. Сделал круг по комнате и пробормотал:

   - Только женских войн мне не хватало! Две ревнивицы на птичьих правах.

   Значит, так, да? Прав у меня нет? А кто только что авансы делал, кто ночью обнимал? То хлопотал вокруг, проявляя заботу, то птичьи права. Не выдержала и зло прошипела:

   - Забудьте, что я вам по дури брякнула. Не люблю я вас, так Осунте и передайте, пусть не утруждает себя утренними визитами.

   - С Осунтой я поговорю, а вам советую успокоиться.

   Конечно-конечно, я помню, что вы преподаватель. Отвернулась к стене и закрыла глаза, подумывая о вечернем визите в кабачок. Того, что произошло дальше, я не ожидала: Лазавей поднял меня на ноги и несколько минут удерживал навесу. Не знаю, называлось ли это полноценными объятиями, но закончилось всё именно ими.

   Он сам положил мне руки на талию, позволил мне обнять себя за шею и, покачав головой, произнёс:

   - Разве вы не ревнивица и разве у вас действительно есть какие-то права? Так за что же вы обиделись?

   Счастье длилось недолго: всего пару минут. Магистр отпустил меня, собрался уходить, а я всё стояла и кусала губы, гадая, испытывает ли ко мне Лазавей хоть какие-то чувства. В итоге не выдержала и робко спросила:

   - Могу я надеяться? Или у вас намечается свадьба?

   Магистр развернулся и удивлённо глянул на меня:

   - Какая свадьба? С кем?

   - С магистром Тшольке, она сама говорила, будто вы...

   - Так... - втянув в себя воздух, протянул Лазавей и быстрым шагом направился к двери. Сдаётся, Осунта забыла посвятить его в свои планы.

   Решив, что здоровым в лазарете делать нечего, решила вернуться на занятия. Учёба в Школе иных доказала, что конспект лучше вести самой - в голове больше откладывается. На третью пару поспею, а пока быстро перекушу: с утра как-то не до того было.

   Пара по демонологии началась с визита ректора. Пришёл он не один, а с Осунтой Тшольке. Вид у магистра был несчастный и обиженный.

   - Агния Выжга, встаньте, пожалуйста, - обратился ко мне ректор.

   Все взоры с интересом устремились на меня. Сокурсники пихали друг друга локтем, строя догадки, чем же я провинилась. Сама я догадывалась, о чём пойдёт речь, только не знала, во что всё выльется. Хотя и так ясно - в исключение. Утешало, что и Тшольке достанется. Вот бы уволили!

   Я вышла вперёд и встала рядом с преподавательским столом.

   Осунта метнула на меня гневный взгляд и расползлась в фальшивой улыбке.

   - Речь пойдёт об утреннем инциденте, - начала она, скользя взглядом по лицам студентов. - Часть из вас стала свидетелями, как я ударила студентку Агнию Выжгу. Признаю, моё поведение недопустимо для преподавателя, но после бессонной ночи и борьбы с демонами банально сорвалась. Увы, госпожа Выжга просто не вовремя попалась под руку, да и провоцировала меня хамством. С её стороны так же имела место череда порочащих честь будущего мага поступков. Часть касалась меня, поэтому я и решила переговорить с ней. Полагаю, Агния согласиться поведать и о своём поведении.

   Плохо, очень плохо. Расскажу - исключат.

   Я низко опустила голову и поведала часть правды: неуважение старших, оскорбления, неприличное слово на окне. К ней присовокупила вымысел, который оставил бы вне подозрений магистра Лазавея: без спроса взяла одну вещь. Якобы именно из-за неё Тшольке так разозлилась.

   - Дурно, Агния, очень дурно, - погладил бороду ректор. - Не ожидал от вас. Вас обеих, - добавил он, глянув на Осунту. Та тут же вновь сослалась на усталость и попросила короткий отпуск.

   Чего я не ожидала, так это того, что Тшольке извиниться передо мной. Сухо, коротко, но публично! В ответ я тоже попросила прощения, и вслед за Осунтой и магистром Айвом вышла за дверь: основные разбирательства состоятся вдалеке от посторонних ушей, в кабинете ректора. Там уже сидел магистр Лазавей, хмурый, как грозовая туча.

   Закрыв дверь и наложив на неё заклинание, магистр Айв сел за стол, цокнул языком и почему-то уставился на Лазавея. Тот упрямо вскинул подбородок и ответил таким же пристальным взглядом.

   - Н-да, Эдвин, не ожидал! - наконец нарушил тишину ректор. - Нет, девочки за многими бегают, но чтобы преподаватель и студентка дрались за мужчину... Чем ты их привлёк-то, чем одурманил и когда успел Агнию охмурить.

   В голосе магистра Айва не слышалось осуждения - напротив, пожилой маг, казалось, тихонько посмеивался в бороду и улыбался.

   - Мне самому это неприятно, - ответил Лазавей. - Если бы знал, что Осунта задумала нечто подобное, то предотвратил бы. Мне казалось, после нашего разговора она всё поняла.

   - Ты... ты не можешь, ты пошутил! - не выдержав, выкрикнула Тшольке, метнувшись к любовнику, вцепилась в ворот рубашки и, будто обессилев, повисла на нём. - Эдвин, ты же...

   Так и не произнеся ничего членораздельного, она с мольбой смотрела на Лазавея, а потом, вспомнив о гордости, оттолкнула и зло прошипела:

   - На молодую променял, выбросил, как стала не нужна?

   Вид у Тшольке был такой, будто она собиралась разорвать Лазавея в клочья.

   И Осунта действительно не сдержалась - влепила магистру звонкую пощёчину и, вмиг обретя спокойствие, села.

   Ректор молча наблюдал за разыгрываемым спектаклем, а потом потребовал объяснений. Лазавей неохотно признался, что спал с Тшольке, но ничего ей не обещал, что она сама предложила необременительные близкие отношения.

   - Знал бы, Осунта, скинул бы в тот вечер твою руку! - в заключении раздражённо добавил он, обернувшись к Тшольке.

   - Как же, ты с радостью принял помощь в "восстановлении энергии". Прекрасно видел, что я влюблена и воспользовался.

   Мне стало жалко Осунту. Если всё так, как она говорит, то Лазавей поступил подло. Похоже, ректор подумал то же самое, потому что молчаливо осудил подчинённого. Лазавей сгорбился, потом вновь расправил плечи и расстегнул ворот рубашки, будто тот душил его. Намотал на палец шнурок, тот самый, что я подарила, и попросил меня выйти. На вопрос почему, ответил, что речь пойдёт о чужой личной жизни, обсуждать которую при посторонних неприлично.

   - А если там будет обо мне? - не сдавалась я, не желая пропустить откровенный разговор.

   - Вам я сам всё скажу, не беспокойтесь. Агния, прошу, выйдите.