– Я понимаю, ты знаешь моих детей гораздо лучше, чем я, – согласилась Оля, – но я не хочу, чтобы они жили на всем готовом. Если я и буду им помогать, то они узнают об этом в последнюю очередь. А им скажи, что в этом вопросе я им не помощник.

– Ты хочешь, чтобы они всего добивались сами, но в данный момент ты не права, – заметил Борис серьезно. – Если они не поступят, то будут винить в этом тебя. Тебе это надо?

– Хорошо, что ты предлагаешь? – сдалась Ольга.

– Попроси какого-нибудь преподавателя по твоей части просмотреть их до вступительных экзаменов, лучше на новогодних праздниках. Они все равно к тебе просятся. Скажи им, что нужно подготовить. А после просмотра подведем итоги.

– Ладно, я подумаю, что можно сделать, – согласилась Ольга.

– Однако решения, связанные с другим человеком, ты принимаешь быстрее, – усмехнулся Борис.

– Ответственности меньше, – отмахнулась Ольга.

– Ну да, – он совсем рассмеялся, – он-то находится между жизнью и смертью, а девочки всего лишь поступают в институт через полгода.

– Да ну тебя, – махнула рукой Оля, – как Соня?

– Соня скучает очень.

– Астма?

– Все так же.

– Что просила привезти?

– Маму.

– Ты же…

– Не говори, я знаю, что тебе и так тяжело, – чутко отозвался Борис.

И почему я не смогла его полюбить, он ведь такой хороший? Добрый, чуткий, понимающий, прекрасный отец.

– Ты никого не нашел себе?

– Мне никто не нужен, – спокойно ответил Боря.

– Но ты ведь мужчина…

– Лель, не беспокойся обо мне, – смеясь, остановил ее Борис, – у меня все хорошо. И с физиологическими потребностями тоже все в порядке. Иди, тебе пора.

– Ты здесь еще долго будешь?

– Три дня.

– Я хочу передать детям какие-нибудь подарки…

– Саша с Дашей сейчас Арбатовым увлеклись.

– Намек понят, будут им футболки с автографами.

– Они будут рады.

– Пока…

За всю дорогу от больницы до издательства Ольга не проронила ни слова. В голове не укладывалось то, что сказал Борис. Получалось, что Олег мог умереть в любой момент и когда он наступит, не известно. Ему могло стать плохо за рулем. Мало того, его еще и травит кто-то. На работе он и так еле держится, выходит, что это жена. А ей зачем? Развестись гораздо проще, ведь Олег не претендует на ее жилплощадь. Или я еще чего-то не знаю?

И тут Олег достал из кармана пузырек с лекарством.

– Это что? – насторожилась Оля.

– Болеутоляющее, голова что-то разболелась, – ответил Олег, глотнув таблетку.

– Ты во сколько освободишься?

– Не знаю, – усмехнулся Олег, – пока статью не доработаю.

– Когда закончишь, позвони, пожалуйста, – попросила она, – я хотела бы побыть с тобой. Сам понимаешь, у меня не так много свободного времени. К тому же Александр приезжает через неделю. У него есть привычка иногда встречать меня без предупреждения. И еще. У тебя нет места на примете для наших встреч?

– Дача в Сосенках (родительская), – предложил Олег, немного подумав.

– В Сосенках, это хорошо, – рассмеялась Ольга. – А в черте города?

– Есть Аленкина квартира, – тихо пробормотал Олег.

– Она твоя?

– Моя.

– А говоришь гол как сокол, – усмехнулась Ольга. – Что еще у тебя есть, сокол ты мой голый?

– …я не был там тринадцать лет. Аленка была единственным ребенком в семье. Меня любили как сына. А полгода назад тесть отписал мне все свое имущество.

– А твоя жена знает? – снова спросила Оля, стараясь быть наиболее осторожной в своем допросе.

– Ей я не говорил, – честно сказал Олег.

Но могли сказать добрые люди.

– Ты таблеточки где взял? – как бы невзначай спросила Ольга.

– Люська дала, – без задней мысли ответил Олег.

Ольга резко обернулась к нему, и хорошо, что они уже остановились.

– Дай сюда, – тихо сказала Оля, – ты давно их пьешь?

– Месяца два, – Олег легко повиновался и отдал баночку.

Мало ли, может, тоже голова болит.

– Олег, ты только не волнуйся, – предупредила его Ольга, взяв баночку ноготками сверху и снизу, чтобы пальчиков не оставить, и положила в сумочку, зная, что ему это вредно, и рассказала то, что поведал ей Борис.

– Оль, у тебя есть знакомый нотариус? – спокойно спросил Олег, после ее рассказа. – Надо написать завещание, не хочу, чтобы ей все досталось. Я ведь понимаю, что нахожусь между жизнью и смертью. Надо еще к Петровичу наведаться. А потом и разводиться буду.

– Олег…

– Не дрейфь, Маруся, выплывем, – он усмехнулся, – сделаем операцию и будем жить дальше… ладно, я пошел, – сказал Олег и чмокнул Олю. – Вечером едем к маме!

К маме так к маме. Ничего против она не имела. Даже наоборот, ей было интересно с ней пообщаться.

А Олег просто чувствовал ее напряжение и понимал, что в таком состоянии при ее-то работе ей будет тяжело. И устанет больше чем обычно, и приедет выжатая как лимон, а все из-за него. Но он не хотел стать причиной ее плохого настроения и усталости, поэтому умело перевел ее мысли в другое русло. Ведь она удивилась такому приглашению и заинтересовалась им.

И он был прав. Она успокоилась и даже невозмутимо преодолела затор на дороге. Купила близнецам футболки, а Соне очередного интерактивного пупса. Уже возле театра ее мысли каким-то образом вернулись к вчерашнему вечеру, и еще чистое лицо залил смущенный румянец. В таком виде она и вошла в гримерную.

– Ой, Ленка! – воскликнула гримерша Любка, – глаза горят!

– Тоже скажешь! – еще больше смутилась Ольга.

– И скажу!

– Ты лучше скрой все это великолепие, – попросила Оля, – в нашем фильме сегодня ничего подобного не намечается.

– А глаза тоже скрыть? – насмешливо спросила Люба.

– С глазами как-нибудь сама справлюсь, – ответила актриса и села в кресло перед зеркалом.

– Да, Сашка видно сегодня на славу постарался!

– Что ты несешь? Не знаешь, а мелешь!

– Да что ты, Лелечка! От чего ж еще у женщины могут так сиять глаза? – не унималась Любка, накладывая грим. – Знамо дело – от ласки мужской! Только сколько лет я с тобой работаю, а такого не припомню!

«Ты меня до смерти Виктора не видела!» – вздохнула про себя Ольга, но тут же отметила, что воспоминание о смерти мужа не отравило настроение.

– Колись, родная! Другого нашла? – догадалась Люба.

– Ишь какая прозорливая выискалась, – рассмеялась Оля, – а коли и нашла, тебе-то что?

Любка хоть и городская была, но порой разговаривала как деревенщина, и Ольга в общении с ней машинально начинала говорить так же. В каком-то фильме у нее была подобная роль, и она полностью срисовала ее с Любки. И еще у нее было одно большое достоинство – сплетни не распускала и лишнего не болтала. Поэтому Ольга ее полюбила и последние шесть лет везде таскала за собой.

– Мы неделю назад познакомились в самолете, когда я из Ялты летела, – решила рассказать Ольга, – проболтали всю дорогу, я даже в сценарий ни разу не заглянула. А напоследок он меня поцеловал, да так… – она мечтательно вздохнула. – Вот и попросила я одного своего знакомого найти его так, чтобы Сашка не знал. Он оказался журналистом из «Калейдоскопа», а лучше и придумать невозможно. И я предложила журналу обо мне написать, с условием что это сделает Олег. Они с радостью согласились. В самолете он меня не узнал, а в гостинице не понял, что это я была в самолете.

Мы поужинали, я рассказала о себе. Он о себе, о том, что уже давно мечтает о сыне, а жена все время делает аборты. И я пообещала ему подумать над предложением о ребенке, если он согласится пройти обследование. Сегодня он его прошел… если ему в ближайшее время не сделают операцию, он умрет. Но что было вчера, ни в сказке сказать, ни пером описать…

– …так, говоришь, хороший мужик-то? – подвела итог Любка, после Олиного рассказа.

– Вот что мне делать?

– Что делать? – Любка задумалась. – Хорошенько подумать, чего тебе самой хочется. А вообще ты сердце свое слушай, оно тебе лучше всякой дуры гримерши расскажет, что да как. А по мне бы так, родила б ты ему сыночка и жили б счастливо.