– Ты в самолете его уже читала, – с уверенностью усмехнулся муж.

– К счастью, мой сосед оказался интересным собеседником и сценарий я даже не открыла…

– А со мной ты поговорить не хочешь в приятной обстановке, – обиделся Александр.

– Не тяни кота за хвост, говори уже, – раздражаясь, сказала Ольга, – не порть мне настроение.

– Вот теперь я тебе еще и настроение порчу…

– Останови машину!

– Зачем?

– Мне надоело твое занудство! Если не хочешь говорить сейчас, поговорим вечером дома, если, конечно, ты приедешь домой. Если нет, я даже не обижусь, а буду только рада отдохнуть.

– Может, разведемся? – вздохнул Александр с обидой.

– Ты решил меня этим напугать? – рассмеялась Ольга. – Или это и есть разговор для торжественной обстановки?

– Вообще-то я сына хочу! – вскричал раздраженный ее смехом муж.

– Вперед и с песней, я здесь при чем? – усмехнулась Ольга.

– Ты моя жена!

– Но не племенная кобыла! – возразила Оля. – Я предупреждала тебя перед нашей свадьбой, что больше не буду рожать. Ты сам на это согласился.

– У тебя три дочери…

– Вот именно, старшие летом приедут поступать, а я на сносях! Ну, уж нет, не дождешься!

– А после их поступления?

– Нет, Саш, вопрос закрыт, – остановила его жена, – если тебе это так необходимо, найди себе кого-нибудь, но в этом случае избавь меня от своего присутствия в качестве моего мужа. Это все, о чем ты хотел поговорить?

– Ну…

– Значит, все, разговор окончен, учу роль.

Она была его мечтой. Не в том смысле, чтобы обладать ею. Нет. Этой шальной мысли в его голове даже не мелькало. Никакой пошлости в его обожании не было. Она была ему интересна.

Он видел ее разной, и всегда она казалась одинаково честной с окружающими в своем новом облике. Ее игра была до того изящной и естественной, что не возникало и тени сомнения в ее искренности и неподдельности.

Олег даже сразу не поверил, что именно его пригласили для беседы с ней. Что именно он должен написать ее биографию для журнала. Обычно со звездами такой величины работал их зам главного редактора, а тут вдруг рядовой сотрудник, которого к тому же начальство не особо жаловало за правдивые статьи, но, тем не менее, печатало, потому что его читали.

Она сидела в кресле перед окном во всю стену, вероятно, любовалась пламенем заката, который рисовал Олегу силуэт идеально уложенных волос и оголенных плеч с тонкой шеей.

– Простите, – извинился Олег, войдя в комнату, но не перед ней, а скорее перед собой, за вторжение в эту идеальную картину. – Я не опоздал?

– Вы, вероятно, счастливый человек, – усмехнулась актриса. – «Счастливые часов не наблюдают» – так ведь говорят, – она выдержала небольшую паузу, – будьте спокойны, по вам часы можно сверять. Присаживайтесь… и простите мне маленькую слабость.

Она не уточняла, а он отчего-то ее и так понял: «Видимо, не так часто у нее выпадает возможность просто полюбоваться закатом, помечтать, подумать о чем-то своем…»

Он уже хотел сесть в соседнее кресло, но какая-то неведомая сила остановила его сзади нее.

Вот интересно, о чем она думает в данный момент, вот так сидя, любуясь необыкновенным заревом, подставляя моему взгляду хрупкие плечи…

Что-то эти плечи так и тянут к себе.

Глупости какие. Какие могут быть плечи, когда у меня чистой воды обожествление идеального создания до потери пульса, до самобичевания…

Фу, что за дурь в голову лезет!

Вообще-то кое-кто сюда работать пришел, а не плечи разглядывать!

Тьфу! Опять эти плечи! Когда это чертово солнце сядет! Нет, пусть себе спокойно садится, она ж не виновата, что меня «понесло». Главное теперь, чтоб и ее не понесло…

Олег сел сзади, не переставая любоваться ее силуэтом.

– Задавайте свои вопросы, – вздохнула она.

– Жаль нарушать вашу идиллию… – откровенно признался журналист, сам пребывая в некотором оцепенении.

– Договоримся сразу, – прервала его актриса, – не говорите мне «вы», пожалуйста.

– Это лишь дань уважения…

– Не нужно.

– И как же тебя называть? – спросил мужчина нерешительно, мало того, что собственное живое воображение заходило слишком далеко и не туда куда надо от вида соблазнительных изгибов ее тела, так теперь еще она сама разрушает вполне естественную преграду, которую он сейчас назвал таким благородным словом, как уважение. Он, конечно, ее уважал, но… она была весьма привлекательной женщиной. И нужно быть или ребенком, или импотентом, чтобы не обращать на это внимания.

– Оля.

Повисло молчание.

Странным образом Олег уловил знакомые нотки, в мгновение в голове пронесся образ и исчез. Но его это зацепило. Однако думать об этом возможности не было, ведь он знал эту женщину под другим именем. И ни в каких источниках информации никогда не всплывало ничего о том, что это псевдоним.

– Вы шокированы? – спокойно спросила женщина. – Мало кто знает мое настоящее имя.

– Почему? – тихо спросил ее гость.

– Потому что это имя могло существовать только в моей прошлой жизни, – она помолчала, он терпеливо ждал. – Еще в школе меня стали называть Леля. Лелей я осталась и ГИТИСе. На третьем курсе познакомилась со своим первым мужем – Виктором Исецким.

Однажды он меня взял на репетицию. А там актриса, исполнявшая главную роль, заболела. Я знала ее партию, так как помогала мужу роль разучивать, и меня поставили вместо нее, просто чтобы остальным было удобно репетировать. А в итоге я осталась. Когда стали переделывать афишу, оказалось, что никто не знает, как меня зовут. Так и записали Леля Тимохина. Кому-то из начальства это не понравилось, и, решив, что Леля производное от Лены, записали меня Еленой.

– Ты хочешь, чтобы я с этого начал? – уточнил корреспондент, все же переключаясь в работоспособное состояние.

Ее плечи дрогнули, она усмехнулась.

– Начинай, с чего хочешь, – равнодушно ответила Ольга, – пиши то, что считаешь нужным.

– Благодарю за доверие, – ноутбук, который он достал почти сразу, как вошел, наконец загрузился, и мужчина приготовился писать. – Этот момент мог бы стать бомбой. Но нужна ли она тебе?

– Олежка, честно, мне все равно.

– Тебе плохо? – спросил он заинтересованно, хотя уже начал набирать текст: «Она любовалась пламенем заката, который сегодня казался особенно прекрасным. Розовой лентой на горизонте растянулись облака, пронизанные золотыми лучами, словно шпильками в косе любимой женщины. А мне он рисовал гораздо больше, чем я того желал…» – так это потом сотрем.

– С чего ты решил? – удивилась артистка.

– Те, у кого все в порядке, вряд ли способны обладать подобным безразличием.

– Я бы не назвала это безразличием…

– А как иначе?

– Я из тех людей, которые не станут навязывать свое мнение, не имея представления о предмете обсуждения, – объяснила Оля, хотя он был отчасти прав. – В вашей сфере деятельности я не разбираюсь, как и что нужно писать, обычно решает мой пресс-секретарь.

– Обычно и мне приходится общаться с пресс-секретарями, – согласился Олег, – и я был немало удивлен, увидев тебя лично.

– Но ты ведь этого хотел!

«Как-то это очень лично прозвучало», – решил он.

– Этого хотел бы любой на моем месте… – не мог он не согласиться.

– И ты еще не понял, почему ты оказался на месте любого? – догадалась она и усмехнулась.

– Ты права, – согласился репортер, понимая, что что-то от него ускользает как сквозь пальцы, и это что-то очень важно прежде всего для него самого. – Меня чудом не уволили из издательства после последнего скандального интервью с Лепешинским, и более того, прислали к тебе. И извини за сравнение, но ты и Лепешинский, как слон и моська. В таком случае, какого черта я делаю здесь?

Ольга искренне рассмеялась, и он отчетливо понял, что слышал этот смех вживую, причем не так давно. Но только это было невозможно даже теоретически, ведь их пути лежали в разных плоскостях и направлениях. И представить, что эта женщина могла находиться с ним рядом в недалеком прошлом, он не мог. Он бы это элементарно запомнил и оставил в графе «события в моей жизни». Но такого события не было, и он был в этом уверен так же, как в том, что жена никогда не родит ему сына!