— Странно, почему этот сановник решил похитить мою дочь? — произнес Иосиф Майснер, выслушав рассказ. — По-моему, легче было бы убить вас обоих.

— Пытались, герр Майснер, но пока неудачно. Но вопрос интересный. Над этим я сейчас и сам размышляю.

— И почему он уверен, что вы не возобновите расследование, после того как Берта вернется? — добавил Майснер.

— Думаю, мы это скоро узнаем, — произнес Гросс, поднимая записку. — Этот листок бумаги, по существу, приглашение.

— Какое еще приглашение? — пробурчал старик. — Там он вам ясно поставил условия освобождения Берты!

— Вот как? — Гросс вскинул брови. — И какие же это условия?

— Чтобы вы прекратили свое чертово расследование, и тогда Берту выпустят на свободу.

— Это не условия, герр Майснер. Это требование. Мы что, должны дать в «Винер цайтунг» объявление на целую страницу, где будет сказано, что профессор Гросс и адвокат Вертен рады сообщить о завершении своего расследования убийств в Пратере? Или сказать об этом на аудиенции с императором? — Гросс фыркнул, получилось нечто среднее между чихом и кашлем. — Нет, герр Майснер, это не записка вымогателя, а очевидное приглашение на встречу.

— Да вы что, ясновидящий, профессор Гросс?

— В моем заключении нет никаких фокусов. Это все здесь. — Он помахал запиской. — Не в тексте, а в бумаге на которой он написан. Понимаете, герр Майснер, я внимательно ее изучил. И вообще, бумага может сказать криминалисту очень многое. У меня на эту тему есть монография, где все подробно описано. Что касается этой бумаги, то она самого высшего качества, какое только существует. Это сразу отделяет того, кто на ней писал, от общей людской массы. Водяной знак, буква «W» в круге, свидетельствует, что изготовителем является фирма «Wernerkreis» (Вернеркрайс), поставщик императорского двора. Магазин этой фирмы находится в центре, на улице Грабен. Но там есть еще один водяной знак, в самом низу, едва различимый невооруженным глазом. Но я смог рассмотреть его в лупу.

Гросс замолк, довольный произведенным впечатлением.

— Ладно, не тяните, — сказал Майснер. — Что там?

— Аббревиатура «AEIOU».

«Austriae est imperare orbi universo», — пояснил Вертен. — В переводе с латыни: «Австрии предначертано судьбой править миром».

— Очень хорошо, Вертен, — похвалил криминалист.

— Ну, эту аббревиатуру расшифровывают по-разному, — неожиданно произнес Иосиф Майснер. — Ею Фридрих Третий повелел украсить свои кареты, а также церкви и государственные здания в Вене, Граце и Винер-Нойштадте. Иные читают ее как Austria erit in orbe ultima, «Австрия будет существовать вечно», другие как Alles Endreich ist Osterreich untertan, «Весь мир подчинен Австрии». Но я согласен, в любом случае смысл остается одинаковым, вера в историческое предназначение дома Габсбургов.

Гросс и Вертен посмотрели на отца Берты с интересом.

— А вы думали, обувщик должен быть обязательно темным? Да будет вам известно, что я, кроме того что историк-любитель, являюсь одним из выдающихся знатоков Талмуда в Австрии. — Майснер замолк и покачал головой. — Чего это я расхвастался? Извините, господа. Теперь не время говорить о таком. Давайте думать, как освободить Берту.

Гросс кивнул:

— Вы правы, любая интерпретация этого символа указывает на человека, близкого к императору. Мы уточним это после посещения фирменного магазина в Грабене.

Идентифицировать личность, использующую почтовую бумагу с символикой AEIOU, оказалось не сложно. Гросс просто заказал в фирменном магазине «Вернер-крайс» подарочный набор особой писчей бумаги именно с таким водяным знаком, а когда служащий вежливо сообщил, что такой водяной знак уже использовался, не очень настойчиво поинтересовался, кто же это такой. Служащий с почтением объявил имя, на что Гросс пробормотал себе под нос:

— Я так и думал.

Уходя, они приняли меры безопасности, какие смогли. Иосифа Майснера забрал к себе Климт, и, если они не вернутся, он сообщит об их исчезновении во все газеты Европы с указанием фамилии похитителя. Их проводили в богато обставленный кабинет, окна которого выходили на сравнительно недавно застроенный участок Гофбурга, Хельденплац.[55] Дальше были видны платаны на Ринг-штрассе, покрытые желтыми и оранжевыми листьями. Здесь обитал человек, обладающий большой властью. Об этом говорили огромный письменный стол из розового дерева и круглый для совещаний с шестью стульями в стиле Людовика XV, а также изобилие фламандских гобеленов со сценами охоты, изящный паркет, выложенный звездами, камин, обложенный плитками мейсенского фарфора, парчовые зеленые занавеси на окнах от пола до потолка, книжный шкаф, занимающий одну стену.

Гросс тут же принялся изучать книги. Вертен беспокойно вертел булавку на своем галстуке.

Гросс не сомневался в их благополучном возвращении, а Вертен больше ни в чем не был уверен. Как они ошиблись, думая, что если Берта ничего не будет знать о расследовании, с ней ничего не случится! Сейчас этот безжалостный монстр использует ее как козырь в игре.

Размышления Вертена прервал возглас Гросса:

— Вот… как я и ожидал. — Он вытащил из книжного шкафа тонкую брошюру. — Моя монография об идентификации типов бумаги и водяных знаков. Нас действительно официально пригласили, Вертен.

Стоило ему произнести эти слова, как двойные двери кабинета распахнулись и вошел высокий седой мужчина в красном парадном мундире с отделкой из меха горностая, указывающей на членство в ордене Золотого Руна. На каждом звене его орденской цепи из драгоценного металла был выгравирован девиз: «Награда не уступает подвигу».

— Извините господа, что заставил вас ждать, — произнес князь Грюненталь, направляясь к столу.

Он уселся в свое королевское кресло, не предложив сесть ни Гроссу, ни Вертену. Однако криминалист быстро вернул свою монографию на место в шкафу и занял один из стульев Людовика XV. Вертен последовал его примеру.

— Ох, извините, господа. — Грюненталь поспешил пересесть к ним. — Я настолько был захвачен предвкушением нашей встречи, что совсем забыл о куртуазии.

— Вы могли бы нас просто пригласить, князь Грюненталь, — сказал Гросс, не желая вести разговоры вокруг да около. — Зачем надо было похищать фрейлейн Майснер с целью привлечь наше внимание?

— Я бы не стал называть это похищением, профессор Гросс. Давайте скажем, что она у меня гостит.

— Давайте скажем, что у вас ничего не получилось, князь Грюненталь. — Гросс устремил на сановника свой пронзительный взгляд, как будто желая прожечь в нем дыру. Грюненталь ответил ему таким же взглядом. — Не получилось, — повторил криминалист. — Иначе вы бы нас просто убили, как всех остальных. Но сейчас это для вас опасно. Вам не известно, кому я или Вертен рассказали о нашем расследовании? Сколько копий его материалов я разослал коллегам по всей Европе? Вот эти вопросы и объясняют, почему мы до сих пор живы, верно? Ибо наша смерть явилась бы подтверждением сделанных в расследовании выводов.

Грюненталь с силой сжал свои на удивление маленькие ладони с тщательно наманикюренными ногтями.

— Браво, профессор Гросс. Как приятно разговаривать с умным человеком. Да, я бы, конечно, предпочел вас обоих… хм… убрать. Но вы правы, сейчас это рискованно. Поэтому, — князь холодно улыбнулся, — давайте заключим соглашение о перемирии.

— Сколько таких соглашений вы заключили за свою карьеру при дворе, князь?

— О, я горжусь тем, что за многие десятилетия принес кое-какую пользу империи.

Вертену хотелось броситься и задушить этого человека, но он знал, что таким способом Берту не вернешь. Надо сдерживаться и позволить Гроссу решить вопрос.

— Ну что ж, давайте все обсудим, — сказал Гросс. — Тем более что опыта в дипломатии вам не занимать. — Он внимательно посмотрел на князя. — У вас есть то, что нам нужно. А именно — Берта Майснер. А у нас есть то, что нужно вам. Наше молчание. Объясните, пожалуйста, как мы можем его гарантировать?