Затем командор вернулся, занял свою привычную экологическую нишу пугала-иконы, и его отлучка как-то подзабылась.
И вот в конце декады, в наш законный выходной, когда старшие курсанты, как правило, спали без задних ног до полудня, я услышал какое-то копошение в казармах. Однокурсники быстро, но очень тихо собирались куда-то, естественно, забыв про меня. Рано-рано, почти затемно…
Но я не гордый, точнее, гордый не в этих вопросах, быстро оделся и присоединился сам.
Около космодрома скопилась почти вся школа. Наш курс, курсанты на два года младше, на четыре года младше, и совсем котята. В силу нашего символа, оскаленного снежного барса, курсантов до присяги именовали котятами. Ну, а офицеры-выпускники становились ирбисами.
Котята хором пищали; кто поумнее - трепетно молчал.
Вообще говоря, посадка на Аврору космических кораблей, кроме особых случаев, запрещена. Есть орбитальные космодромы и станции. Есть хорошо развитая сеть посадочных модулей “орбита-планета”. Но планетный космодром при школе “Ирбис”, в горах на расстоянии примерно пяти километров от основных корпусов, был, и обычно пустовал.
Однако сейчас на открытой смотровой площадке ЦУПа космодрома стояли два человека из Триады - тауанин и альфиянин, насколько я смог рассмотреть, и человек семь-восемь наших. Почти все - пэры, прямо помирай от почтительности. Волен, Ильм, Курт, Ярл, Саш, Ворон, Князь…
А на космодроме находился великолепный военно-разведывательный корабль производства Триады, однопилотник “Призрак”.
Рядом со мной на ограде висел Ирт и разве что слюни не пускал.
- Интересно, это гости прилетели или подарок школе? - спросил справа Шуга. - Вот бы попробовать…
- С планеты курсантам стартовать все равно не разрешат, - резонно отметит Бора-Бора. - Кто-то из старших должен перегнать на наш орбитальный причал, а потом… может, хоть посидеть в биоложементе дадут…
- Там должно быть двойное управление, механика и биоложемент, - мяукнул кто-то из котят, рыжий и веснушчатый. Мы снисходительно на него покосились. А виртуальный пульт забыл?..
Пока мы солидно завидовали, выпендриваясь друг перед другом знаниями техники Триады, гости и начальство покинули смотровую площадку ЦУПа и вышли наружу. Альфиянин сверкал драгоценностями. Тауанин чуть в стороне как-то особо дружески ручкался с Сашем… ух ты, это же Беркут! Знаменитый Беркут… с ума сойти… Долговязый широкоплечий тауанин был в летном комбинезоне, хмурился, но одновременно и улыбался, демонстрируя отличные белоснежные зубы. Говорят, это было его фирменное выражение лица.
Альфиянин был нам неизвестен, но по обилию сложных украшений можно было заключить, что он весьма высокопоставлен и предан моде, а по характерному загару - что много времени проводит в космосе и при этом пренебрегает защитной косметикой, столь ценимой на Альфе.
К ЦУПу подлетела пара правительственных глайдеров. Беркут и альфиянин начали прощаться. Когда альфиянин пожал руку Ворона, тот, вроде неохотно, но весьма отчетливо сказал:
- Спасибо за подарок. Не ожидал, но приму.
- Лучшие люди - лучшие машины, - улыбнулся альфиянин, и их с Беркутом увезли.
Старшие офицеры осмотрели нас, потом синхронно повернулись в сторону космодрома, и затем действовали, как охотники в центре сотенной волчьей стаи. На секунду сгрудились, перемолвились несколькими словами, приняли решение, рассредоточились.
- Данная машина, - отчетливо сказал Ворон, без труда покрыв необходимое расстояние мощным, хорошо поставленным голосом, - принадлежит лично мне. Вы получите краткое описание. Вечером я уберу “Призрак” на орбиту. Интересанты, которые осмелятся нарушить периметр космодрома, будут наказаны, и весьма. Иртар эр Шерли!
- Я!
- Поощряю вас за внимание и умение делать выводы. Однако порицаю за то, что вы подняли и привели сюда всю школу. Мы желали принять гостей без подобной помпы. Получите наряд.
Ирт поник.
А я слушал краем уха, разглядывая корабль. Вот это да, леталка так леталка…
Непременно добуду такую же! Мне, небось, не подарят, слишком жирно; но купить, взяв денег у деда, - это вполне, вполне… правда, это под заказ, ждать с год, наверное… даже с темпами Триады…
Командор тем временем предусмотрительно выставил наш курс в пикет возле космодрома. Мы изучали краткое описание, и мучались черной завистью.
Этот корабль можно пилотировать в самых разных атмосферах, приближаться на нем к светилам, чуть ли не нырять в газовые гиганты; совершать безопасные посадки и взлеты даже в густонаселенных мирах. “Призрак” разгонялся до умопомрачительных скоростей за считанные секунды, и при этом сохранял непревзойденную маневренность.
Корпус “Призрака” обволакивался тонким слоем защитного поля, исключающего контакт любой среды с поверхностью. Это поле, укрывавшее броню, поглощало почти все виды излучений, и преобразовывала их в резервную энергию судна, а также выполняло маскировочные функции. Корабль был невидим ни глазу, ни аппаратуре, и даже теперь, просто оставленный на поле космодрома, словно мерцал. Чтобы рассмотреть его изысканные очертания, требовалось сосредоточиться. Графитовый силуэт то сгущался из воздуха, то словно смазывался.
Любые выстрелы из энергетического оружия по обшивке “Призрака” попросту усваивались кораблем, не причиняя ему никакого вреда. Боеголовки отражались системой защитных силовых щитов. А фраза из краткого описания “бортовое вооружение достаточное, соответствует поставленным задачам” заставила нас рыдать горючими слезами…
Мы дежурили, ловили котят за хвосты и явственно завидовали. Нам самим светила добротная, штатная техника Авроры.
Поздно вечером “Призрак”, подчиняясь железной воле птеродактиля, покинул космодром. И дальнейшая судьба его осталась нам неизвестной; надо думать, корабль томился на служебном причале на орбите Авроры, ибо генерал-командор Ворон летал мало. Одним словом - вот бы нам…
Но кто обещал, что Рок справедлив?
***
Оллэна умело довела машину до Синего леса, прошла дважды кругами, и, выбрав совершенно плоское озерцо замерзшей воды, опустилась возле него, на толще белого слежавшегося снега.
Джек, Марита, немного оттаявшая по дороге Лилия и Оллэна надели полумаски с респираторами; я затянул лицо мембраной сьюта и надел очки. Минут десять привычных хлопот, переодевания - и мы вышли на лед. Оллэна - безупречно изящно, Джек уверенно, но немного топорно, Лилия - твердо вознамерившись потягаться с мицаркой.
Марита осталась около глайдера и коньки проигнорировала.
Безусловно, странная компания… Оллэна держалась мило и просто - смотрите, как я близка к народу; народ, в свою очередь, испытывая несомненную неловкость, пытался продемонстрировать хотя бы спортивные таланты, раз уж Рок не дал пятнадцать поколений благородных предков и миллионного состояния. Странно, что Оллэна прилетела без охранника. Зато коньки у нее были под стать глайдеру - со стразами, последняя модель известной фирмы. А может, и с бриллиантами, я не пригляделся…
Кстати, Джек неплохо катался. Люди в городах под куполами много сил прилагали к тому, чтобы создавать общественные экозоны - парки, бассейны, катки, а также к тому, чтобы не уступать в физической форме счастливчикам, выросшим в естественных природных условиях.
Я не торопился снимать меха. Коньки надел, но разоблачаться и рассекать в сьюте пока что был не готов, хотя лицо и закрыл.
Я хотел тут проехать, очень. Просто для того, чтобы привести мысли в порядок, настроиться на необходимую волну. И еще для того, чтобы по-другому перетасовать этих людей, с которыми я так неосмотрительно позволил себе сблизиться.
Однако… однако, меня что-то настораживало. По сравнению с тоненькой Оллэной в сьюте с Мицара, и Лилией в добротном обтягивающем спортивном комбинезоне, Марита, которая не сняла меха, смотрелась громоздко… и как-то несчастно. Неуверенно. Это Марита-то!..
Еще я мельком отметил некоторую отчужденность, холодность Оллэны, адресованную лично мне. Что ж, все, что ни делается - к лучшему. Или она поняла, что ошиблась?.. Хотя вроде нет, мои желания ловила по-прежнему…
