- Нет, точно буду, правда, мама? – Варя обратилась к Лизе за поддержкой. - Меня все преступники и негодяи будут бояться. Эх, поскорей бы!

- Не знаю, солнышко, как дедушка решит, так и будет, - Лиза неуверенно улыбнулась.

- Нет, мама, будет так, как решу я, я же уже взрослой буду! - в голосе Вари прозвучала такая уверенность, что Лиза позавидовала настойчивости дочери и почувствовала себя еще более ущербной.

- Елизавета Валерьевна, мне нравится ваш ребенок, - Сергей улыбался от уха до уха, слушая рассуждения Вари, - из неё получится прекрасный следователь.

- Спасибо, мне приятно. Знаете, мне очень стыдно, но я запамятовала ваше имя, я всегда такая рассеянная, извините меня, - Лиза зарумянилась.

- Ничего страшного, по-моему, когда мы с вами общались, вы были так напуганы, что своего-то имени не помнили, - водитель ободряюще улыбнулся ей в зеркало заднего вида.

- Верно, не каждый день меня допрашивают, к счастью, - Лиза посмотрела на руки мужчины, крепко сжимавшие руль, и ей стало не по себе, неужели когда-то эти руки кого-то избивали, пытали, заставляя дать показания? Ведь именно такими методами допроса славились российские следственные органы.

- Меня зовут Сергей, - его слова вывели девушку из задумчивости.

- А как отчество?

- Бросьте, не такой я и старый, чтобы красивые девушки называли меня по имени отчеству, - отмахнулся Кожевников.

- Тогда и вы зовите меня просто Лизой, - она покраснела, стараясь не придавать значения его комплименту.

- Ой, мы проедем моё любимое кафе, - заголосила Варя, и Сергей ловко припарковался на свободном месте возле небольшого ресторанчика.

Они пили горячий шоколад и слушали рассуждения Вари, которая проводила сравнительный анализ вкусов различных пирожных. Время летело незаметно, и Лиза в какой-то момент расслабилась и почувствовала себя не такой уж никчемной и неинтересной, с этим следователем было на удивление легко общаться. Сергей не хамил, не грубил, не старался выглядеть на её фоне знающим и разбирающимся во всем. Это было приятно. Такой мужчина Лизе до этого не встречался, ей невольно подумалось почему же Стас не такой?

Кожевников задумчиво смотрел на девушку, сидевшую напротив него за маленьким круглым столиком, хорошенькая она, миловидная. Как же так получилось, что Елизавета Соколова была не замужем? Уж если таких не берут, хотя, может, это ей не все подходят, не выйдет же она за такого, как он. Эту птицу видно сразу, ни дня в жизни девчонка не работала, на платочек бумажный не заработала, и цены ничему не знала. И вид у неё, как у ребёнка, всё боится впросак попасть и помалкивает. Такая неуверенная в себе, закомплексованная, всё время краснеет. И Сергей не смог отказать себе в удовольствии смутить её напоследок:

- Извините меня, Лиза, но не могу понять почему же вы не замужем? – спросил он, когда Варя убежала высматривать себе очередную порцию пирожного.

- Что, простите? – девушка удивленно смотрела на спутника, словно он спросил у неё почему планета круглая.

- Почему вы не замужем? – повторил Сергей свой вопрос.

- Так вышло, - уклончиво ответила девушка.

- Понятно, - протянул Сергей, хотя ему ничего не было понятно в этом ответе.

От дальнейших расспросов его удержала Варя, которая приближалась к столику с тарелкой, на которой высился шоколадный бисквит, покрытый розовой глазурью и клубникой.

Когда они приехали в «Ясный» был уже вечер, и с лица Лиза не сходил румянец, ей не верилось, что можно было так весело провести время с мужчиной. А Сергей задумчиво смотрел на неё и думал, что ему никогда не светит такая женщина, как Елизавета Соколова, никогда у него не будет такого милого и дурно воспитанного ребенка, как Варя.

Стоило Кожевникову притормозить у дома по улице Черняховского, как Варя буркнув: «До свидания», стремглав выскочила из машины и понеслась к дому.

- Пойдемте, выпьем кофе, - неуверенно предложила Лиза, с ужасом представляя какой переполох поднимется в доме от присутствия Сергея. И что скажет мать на такой демарш – простой следователь и в доме Валентины Ивановны отпивает кофе из чешского фарфора.

- Нет, спасибо, в другой раз, - он понимающе улыбнулся ей.

- Спасибо вам за всё, - девушка покраснела еще больше, не зная как себя вести в такой ситуации, чтобы не показаться еще глупее, чем она есть на самом деле.

- Не за что.

- До свидания, - Лиза неуверенно взялась за ручку двери.

- До свидания, Лиза.

Она уже открыла дверь «Тойоты», но вдруг обернулась и, глядя в глаза Кожевникову, сказала:

- Лика не была сумасшедшей. Это ложь, - сказала, будто в холодную воду нырнула.

Лиза не могла сама себе ответить на вопрос зачем она это сделала, зачем сказала. Эти слова вырвались у неё помимо воли, возможно, потому что вечер был настолько чудесным, что она поверила в иную жизнь.

- Я знаю, - грустно ответил Сергей.

- Это ничего не изменит? – безнадежно спросила она.

- Боюсь, что нет.

Лиза еще раз посмотрела в черные глаза Сергея и удрученно покачала головой. Медленно вышла из машины и долго стояла возле калитки ограды, глядя в след уезжающей серенькой «Тойоте», провожая глазами Сергея и прекрасный дождливый день.

ГЛАВА 21

Поразительная штука время, кажется, оно течет так медленно, неспешно, обволакивая своей неторопливостью, однако, неделя пролетает за неделей, а месяц сменяется другим с поразительной скоростью. Стоит только оглянуться, и ты осознаешь, что время, прошедшее с момента определенного события, оказалось достаточно продолжительным. Жизнь утекает, как вода сквозь пальцы, и её невозможно удержать или заставить чуть сбавить скорость.

Дмитрий Соколов потерял счёт времени, он плохо ориентировался в днях недели, теперь они были практически неотличимы друг от друга: будни больше не были ознаменованы походами отца и брата на работу, а выходные – выходами семьи в «свет». Он терялся в этой новой неторопливой жизни дома Соколовых и, как обычно, не мог найти себе места. Дима всё также большую часть времени проводил в беседке в саду, он много курил и размышлял, только точно сказать, чем же были заняты его мысли, было весьма проблематично. Он наблюдал за пчелами, бабочками, Варей, раскачивающейся на качелях, Лизой, высматривающей в окно машину Макарова. Видел некую забавную взаимосвязь событий, понятную только ему, к Дмитрию приходило осознание неправильности жизни, её напрасности. Только больше он не бунтовал, не срывался и даже не бил окон. Он повзрослел. Весьма поздно, болезненно, но всё-таки Дима вырос, избавился от подростковых замашек, мятежных дух отныне был усмирен, он теперь контролировал свои эмоции, а точнее почти ничего не чувствовал. Когда именно это произошло, даже самому Дмитрию было не ясно, только вот это случилось. И с этим нужно было жить.

Странно, но иногда Диме казалось, что Лики не было вовсе, он просто выдумал её в одном из своих многочисленных запоев. Тогда ему привиделась красивая, грустная женщина, которая никогда не станет его. Какой удачный женский образ для безответной любви, богиня, идеал, что никогда не протянет руки навстречу грешному алкашу. Иногда Дима даже убеждался в том, что Лики, действительно, не существовало: комната брата не хранила следов её присутствия, но просмотр старых фотографий, или лихорадочное нащупывание её крестика у себя на груди заставляло поверить в обратное. Анжелика, его Маркиза ангелов всё-таки существовала, она даже с ним попрощалась перед тем, как покинуть этот мир. Такая странная противоречивость заставляла его опять задуматься о духовном и насущном, о грани между первым и вторым, их несовместимости и невозможности существования отдельно у думающего и чувствующего индивида. А Дмитрий всегда причислял себя к тем, кто может размышлять, кто достаточно открыт для того, чтобы видеть нечто помимо себя и своих устремлений.

- Дима, - он повернул голову на голос и увидел сестру, нерешительно переминающуюся с ноги на ногу возле арочного входа в беседку.