Гуденаф, видя, что не может догнать эсминцы противника, тоже присоединился к расстрелу "Блюхера". Тот отстреливался из 2 уцелевших башен. Когда в 11.20 эсминец "Метеор" сблизился с германским крейсером для пуска торпед, то получил тяжелый снаряд в носовую кочегарку и вышел из строя (Между прочим, вроде бы серьезная книга Воениздата "Флот в Первой Мировой войне (М., 1964, том 2, стр. 65) утверждает, будто этот эсминец был потоплен "Блюхером"). Крейсер "Аретуза", ведя огонь из орудий, подошел на дистанцию 12,5 кабельтов и выпустил 2 торпеды. Одна взорвалась под носовой башней, вторая – в машинном отделении. Германский корабль превратился в сплошное море огня и был вынужден прекратить огонь. В 11.45 Тэрвитт передал, что противник, по-видимому, сдается. Прежде чем затонуть, "Блюхер" получил попадания семью торпедами и, по крайней мере, 70 снарядами.
Адмирал Мур попытался было возобновить погоню, однако немцы находились уже слишком далеко. Кроме того, он ничего не знал о судьбе своего командующего и потому решил отходить на запад, предоставив легким крейсерам спасать экипаж "Блюхера".
В это время над Северным морем патрулировал один из германских цеппелинов. Но L-5 так и не получил от Хиппера приказа проверить, действительно ли за Битти следует эскадра дредноутов. Его командир, капитан-лейтенант Генрих Мати видел "впечатляющую картину, хотя мы почти не слышали грохота орудий из-за шума наших моторов. "Блюхер" остался позади, поскольку не мог следовать за нашей стремительно уходящей эскадрой. Четыре английских линейных крейсера стреляли по нему. Он отвечал пока мог, пока весь не окутался дымом и, очевидно, пламенем. В 12.07 он накренился и перевернулся. Мы увидели, что неприятель отходит, и последовали за нашим соединением в качестве арьергарда. Вы можете представить, насколько горько было видеть гибель "Блюхера", тем более что мы не могли сделать ничего – только следить и сообщать. Мы не сбросили бомбы на английские корабли.
Шансов попасть не было – тучи шли на высоте 1200 футов. Если бы мы решились снизиться еще больше, нас, несомненно, сбили бы".
По словам Тэрвитта, "Блюхер" находился в ужасном состоянии. Верхняя палуба со всеми надстройками была разрушена, между палубами бушевал пожар, пламя которого было видно через огромные пробоины в бортах".
Когда крейсер "Аретуза" подошел на полтора кабельтова, "Блюхер" внезапно перевернулся. Быстро спущенные шлюпки при помощи эсминцев успели поднять 260 человек. В этот момент появился германский гидросамолет, вылетевший из Боркума, и сбросил бомбы, вынудив англичан прервать спасательные работы. Британские потери составили всего 15 человек убитыми и 80 раненными, тогда как немцы только на "Блюхере" потеряли 954 убитых, 80 раненых и 189 пленных. Позднее пленные показали, что на крейсере сверх штата находились 250 человек из команды "Фон дер Танна".
Командир "Блюхера" капитан 1 ранга Эрдманн тоже был спасен, однако немного позднее он скончался 6т воспаления легких. "Потопление "Блюхера" и бегство германских кораблей, получивших тяжелые повреждения, – очевидный и неоспоримый итог битвы", – писал Черчилль. Битти перебрался на "Принцесс Ройял" лишь в 12.20,;; когда было уже поздно что-либо делать. "Лайон" в это время следовал на одной машине со скоростью 12 узлов. Однако вскоре на нем отказала система питания котлов, и линейный крейсер полностью потерял ход. "Индомитеблу" понадобилось 2 часа, чтобы завести буксирные концы. Буксировка велась со скоростью 7 узлов, и англичане серьезно опасались, что немцы постараются догнать и уничтожить поврежденный корабль. Но по мере откачки воды из затопленных отсеков "Индомитебл" постепенно увеличивал скорость. На рассвете 26 января "Лайон" благополучно бросил якорь в заливе Фёрт-оф-Форт.
У англичан серьезно был поврежден эсминец "Метеор", который тоже вернулся в базу на буксире. Его притащил эсминец "Либерти". На нем погибли 4 человека, 2 были ранены.
На "Тайгере" погиб флагманский инженер-механик эскадры.
У немцев был серьезно поврежден "Зейдлиц", на котором были убиты 159 человек, а 39 были ранены. На легком крейсере "Кольберг" были убиты 3 человека и 2 были ранены.
Англичане одержали победу, однако эта победа могла оказаться более решительной, если бы Битти не потерял управление эскадрой в критический момент. Адмирал Мур совершенно не понял ситуацию и занялся потоплением подбитого корабля вместо погони за главными силами неприятеля. Фишер не скрывал своего раздражения. Мур "был обязан поступить так, обладай он хоть каплей нельсоновского темперамента. На войне самое главное – не повиноваться приказам, исполнять их может любой дурак", – писал он.
Но, как и многие его современники, младший флагман Битти был приучен строго повиноваться приказам. Более того, Битти сам спровоцировал Мура. Его сигнал "Атаковать хвост колонны противника" допускал двоякое толкование и вообще был просто излишним. Поэтому Битти не стал обвинять Мура, предоставив Адмиралтейству тихо убрать его из Гранд Флита. Для него нашли тихое местечко – командовать 9-й эскадрой крейсеров, базирующейся на Канарских островах. Однако если бы военный трибунал разобрался, почему Гранд Флит второй раз за два месяца упускает возможность нанести решительное поражение врагу, то стало бы ясно, что адмирал предпочитает бездумно исполнять приказ командира вместо того, чтобы проявить инициативу…
Повторились серьезные ошибки в сигналах, и опять Битти не сделал вывода – флагманский связист, который обеспечил бы точную передачу его приказов, так и не появился.
В отличие от англичан, немцы быстро сделали выводы из едва не состоявшейся гибели "Зейдлица". Дело в том, что в начале века произошло резкое изменение в конструкции орудийных башен. На "Канопусе" и более ранних броненосцах (включая большинство их зарубежных современников, строившихся под британским влиянием) пороховые полузаряды поднимались в башню одним элеватором прямо из погреба. Безопасность погребов обеспечивали автоматические захлопки, через которые заряды подавались на элеватор. Но на "Формидебле" и более поздних кораблях эти захлопки убрали. Вместо этого полузаряды стали подавать в рабочее отделение, а оттуда второй элеватор поднимал их в башню. Такая схема должна была помешать пламени распространяться по шахте элеватора. К сожалению, тот, кто это придумал, мало разбирался в процессах взрыва. Зато советники Ингеноля, исследовав обгорелые башни "Зейдлица" выводы сделали.
"Рабочее отделение представляет опасность для всей башни. На всех новых кораблях его следует убрать. Шахты снарядного и порохового элеваторов должны снабжаться автоматически закрывающимися дверями. Заряды следует поднимать в башни в огнестойких кокорах. Двери, связывающие погреба соседних башен, следует запирать на замок, чтобы помешать их открыванию. Ключи должны находиться у командира башни, и приказ открыть дверь должен отдаваться только в случае израсходования боезапаса (и необходимости получить его из соседнего погреба)".
Итак, Королевский Флот остался в блаженном неведении относительно серьезных дефектов башен своих дредноутов и линейных крейсеров, а немцы получили достаточную передышку, чтобы исправить все это перед новой встречей Флота Открытого Моря с Гранд Флитом. И снова это лишь подчеркнуло неспособность германцев извлечь другой урок из происшедшего боя. Ингеноль писал: "Слишком редкое совпадение – наши крейсера встречают противника точно на рассвете. Похоже, что неприятель знал о нашей операции заранее". На это Адмиралштаб ответил: "Непонятно, почему сделан такой вывод", однако рекомендовал принять дополнительные меры предосторожности против мифического британского агента, "который должен быть немцем, проживающим в Киле, и передающим свои сведения посредством газетных объявлений". Работа Комнаты 40 осталась в полной тайне.
