Кото, забыв про недавний инцидент с пробкой от шампанского, не стушевался, без приглашения составив полковнику компанию. Присел рядышком, одарил Сергея ослепительной улыбкой и, пока не оттерли от кормушки, налегал на торт с другой стороны. Вскоре к ним присоединился Олег, которому такой подход к десерту пришелся по вкусу.

Полина Львовна снисходительно отнеслась к тотальному приступу сладко-жадности. Ей подобное зрелище видеть было не впервой. Кроме того, она справедливо подозревала всех мужчин в маниакальном пристрастии к десертам. На данный момент было гораздо важнее, как общается Олег с добровольным отцом. И не менее важно — как ведет себя Нюся. Мама молчаливо одобряла атмосферу всеобщей заботливости, зорко выглядывая разнообразные признаки возникающей любви.

Мамы бывают разные. Одни нахраписто руководят, другие изощренно пилят, третьи предпринимают попытки вопреки здравому смыслу присосаться к увлечениям чада. Никто не разделит горя матери, свалившейся в сотый раз с роликовых коньков. Есть мамы, смахивающие на вожаков козьего стада. Кажется, если постараться, то можно обнаружить рога под начесанной шевелюрой, и, кто знает, за стеклами очков могут скрываться бдительные вертикальные зрачки. Такие мамы ведут всю семью чохом к карьерным высотам. А если кто сорвется со скалы, то туда ему и дорога.

Непреложная истина гласит — пород мам много. А самое главное — пока есть мамы, то существует возможность чувствовать себя детьми. Нюсе досталась Полина Львовна. Что показательно, лет с четырех Нюся сообразила, что ей завидуют прочие дети. Годам к шестнадцати до девочки дошло, что таких мам надо культивировать, как редкий перспективный вид. Мама тоже кое-что понимала, но благоразумно держала свое понимание при себе.

«Переменилась-то как. Совсем взрослая стала, моя девочка. Вот бы случилось чудо, и полковник решил, что из Нюси получится отличная жена. Правильный мужчина. Как говорила бабушка — такого во щах не поймаешь», — размышляла Полина Львовна.

Надо отметить, что маме нравились некоторые из прежних Нюсиных мужей. Особенно второй и предпоследний. Она как-то завела тетрадочку, в которую аккуратным почерком заносила имена-фамилии сменных зятьев. Но кому понравится постоянно раскланиваться и оповещать очередное вытаращенное семейство вежливым: «Здравствуйте. Я — Нюсина мама». Тьфу. Язык сотрешь.

Как теща, она предпочитала держаться в отдалении, не вмешиваясь ни при каких обстоятельствах ни во что, терпеливо ожидая закономерной развязки. Встреча с полковником, свалившимся как снег на голову в лучших традициях Деда Мороза, вселяла надежду, что порочный круг может прерваться, благополучно закончив дочкины изыскания.

* * *

Как-то поутру с Нюсей стряслась беда.

Впрочем, когда часовые стрелки незаведенного будильника встретились на девяти ноль-ноль, в природе ничего опаснее солнечных лучей не наблюдалось. Нюся без всякого принуждения проснулась, немного повалялась в постели, прикидывая, с чего бы этакого необременительного начать день. Например, совершить подвиг и ради разнообразия сделать зарядку, а то что-то она в последнее время попышнела. Приготовить полноценный завтрак? Тоже стоящее дело. Тогда зарядке снова не повезло.

Приняв решение, Нюся отработанными до автоматизма движениями готовилась встретить новый день во всеоружии. Полковник теперь не всегда уезжал к себе домой, если допоздна засиживался накануне. Так что надо выглядеть на все сто. Плохо, если твоего мужика передергивает при виде утренней отекшей заспанной рожи любимой женщины. Ноги, словно сами, нашли тапочки, руки накинули халат. Потом передумали и сменили халат на спортивный костюм. Теперь настал черед длительного расчесывания таких красивых волос. Мимолетный взгляд в зеркало.

«Я красивая, правда?»

Коса заплетена, уложена, как корона. Теперь у нее есть шанс избежать проявлений агрессии негодяйски настроенных личностей. А то кое-кто вчера за нее дернул.

«Полковник, а ведет себя как мальчишка».

Теперь — серьги.

Вот тут оно и случилось. Рука плавно скользнула по гладкой поверхности столика и вернулась обратно пустой.

Сережки из платины, сделанные на заказ, такие красивые, в виде веселых солнышек, любимые, в которых сразу повышается настроение…

Какая на фиг разница, какие они были с виду. Главное — теперь их нет. Испарились.

Нюся из автоматического режима вернулась в реальность, похлопала ресницами, тупо осмотрелась по сторонам. Она знала, что была рабой привычек. Каждая вещь имела право на обитание исключительно на только для нее отведенном месте. А тут — на тебе.

«Стоп. Дышим медленно. Я всегда кладу их сюда, чуть левее флакона духов. Между флаконом и расческой. Значит так, наверное, я нечаянно смахнула их со столика, не стоит нервничать, попробуем поискать».

Успокаивая себя, она полезла по полу, наверняка зная, что искомого там нет и никогда быть не может. Слегка потея от переживаний, облазила все шкатулки и ящики. Зеро. Шумно вздохнула. Всхлипнула. Села снова у зеркала, посмотрела на свое лицо. Глаза вытаращенные, губы плотно сжаты, на носу прилип мусор. Скорее всего, сушеная иголка от прошлогодней новогодней елки. Осторожно смахнула несанкционированное украшение.

«Надо успокоиться. Блин, почему мне так холодно? Кто мог их взять? Мама? Примерить? Нет. У нее когда-то были проколоты уши, но потом заросли. Она охладела к украшениям, уж не помню почему. Кстати, надо будет спросить. Полковник? Да на кой хрен ему сдались цацки? Кото? Этот любит украшения, но серьги?»

Под подозрением оставался Олег. Нюся даже застонала, боялась подумать хоть на мгновение, что мальчик соблазнился на побрякушку. Точнее, она просто цепенела от того, что можно так подумать и что это может оказаться правдой. Разраженная Нюся в сердцах неловко вскочила, своротив маленький кривоногий стул. У которого тут же со стуком отскочило сиденье, обитое потертым желтоватым гобеленом с выцветшими хвостатыми павлинами. Блямц — покачиваясь, из прорехи сиденья выползла самодовольная ржавая пружина.

— Ты что шумишь спозаранку? — влетела мама, привлеченная необычным шумом. — Бледная какая. Случилось чего?

Три глубоких вдоха помогли Нюсе взять себя в руки.

— Мам, помнишь, ты, если что-нибудь теряешь — что обычно делаешь?

Быстренько оттерев руки о полотенце, засунутое за пояс фартука, Полина Львовна заговорщически улыбнулась, прикрывая за собой дверь.

— Ага, значит помнишь? Чашка есть? Сойдет, хоть и щербатенькая (преклонение перед антиквариатом не входило в число маминых достоинств). Так вот, бери чашку, думай только о пропаже, переворачивай чашку донышком кверху, ставь ее себе на левую ладонь.

С трудом выполнив мамины наставления, Нюся замерла, боясь уронить старинный фарфор.

— А дальше-то что?

— Почти ничего. Ходи по комнате. Теперь само найдется, не сомневайся.

Хоть на миг вообразить, как исполнится обещанное чудо, Нюся была не в состоянии. Она возвышалась посреди комнаты, словно профессиональный нищий, которому ничего больше не надо в этой жизни. Вспомнив инструкцию, в который раз вздохнула и почапала мелкими шаркающими шажками, словно китаянка во время чайной церемонии.

— Пока ты колдуешь, я тут у тебя немного приберусь, — ворковала Полина Львовна.

Она схватила дочкин халат, прицеливаясь поместить его в шкаф.

У мамы тоже была склонность к формализму, вызванная длительным браком с единственным и любимым мужчиной. Она привыкла опустошать карманы мужа, справедливо считая, что гайкам, шурупам и прочей метизовской дребедени в них не место. Кстати, буквальную расшифровку таинственного слова «метизы» она узнала только недавно, что не мешало ей с ними бороться всю супружескую жизнь. Мама была несколько разочарована — всего-навсего «металлоизделия». Но как бы их ни звали, надо приглядывать за чистотой в карманах. Так она поступала всегда, так поступила и сейчас.

— Ой, какие хорошенькие.