Гарриман вертелся, словно кот с двумя хвостами, работал по восемь дней в неделю, разучился спать и совершенно загонял Камин-за и Монтгомери, но к Костэру в Колорадо-Спрингс наведывался регулярно.

Луна-Сити решили заложить в ближайший перелет и потому «Мейфлауэр» строился в расчете на семь человек. Четверо должны были остаться на Луне до следующего рейса. Для них корабль нес воздух, пищу, воду и герметичное алюминиевое убежище — его планировали закопать в рыхлый лунный грунт.

Вокруг четырех вакантных мест разгорелось столько споров, что акции снова пошли нарасхват. Гарриман требовал, чтобы это непременно были две супружеские пары, ученые яростно возражали. Наконец, стороны пришли к компромиссу: все четверо будут учеными, но в то же время — супружескими парами. Среди ученых прокатилась эпидемия браков, которые после оглашения результатов конкурса были поспешно расторгнуты.

Параметры «Мейфлауэра» были максимальными для корабля, выводимого на околоземную орбиту катапультой и собственными двигателями. Незадолго до старта были запущены четыре больших безымянных танкера. Их вывели на ту же орбиту, которая предполагалась для «Мейфлауэра», и собрали в группу. Они должны были снабдить корабль горючим.

Это было труднее всего — собрать их в группу, чтобы Ле Круа мог подоить их одного за другим. От этого зависела судьба экипажа.

Долго прикидывали, как возвращать пилотов с танкеров, пока Костэр не предложил простой и дешевый выход.

Автопилот, внук радиолампы и сын управляемого снаряда, должен был собрать танкеры. На первом танкере не было автопилота, им управлял второй танкер с помощью робота и маленького двигателя. Третий танкер вел два первых, четвертый — всю квадригу.

Таким образом, задача Ле Круа была достаточно проста, лишь бы система сработала.

Стронг показал Гарриману отчет о продаже автоматического выключателя «Гарриман, Стронг энд Компани», но тот только отмахнулся.

Стронг все же сунул бумаги ему под нос.

— Это не пустяки, Дилоуз. Это деньги, наши деньги и ничьи больше. Тебе следует побольше интересоваться текущими делами, а то как бы не пришлось торговать яблоками на углу.

Гарриман откинулся в кресле, сцепил руки на затылке.

— Слушай, Джордж, как ты можешь думать о всяких мелочах в такой день? Неужто в твоей душе нет ни капли поэзии? Или ты не слышал, что я сказал, когда вошел? Удалось! Первый и второй танкеры сошлись ближе, чем сиамские близнецы. Через неделю можно лететь.

— Слава богу. Но дело остается делом.

— Вот ты им и занимайся. У меня встреча с Диксоном. Когда он хотел прийти?

— Будет с минуты на минуту.

— Чудесно! — Гарриман откусил кончик сигары. — А, знаешь, Джордж, я даже не жалею, что не полетел на первом корабле. У меня все впереди, я предвкушаю полет, словно жених — первую брачную ночь, и так же счастлив.

Диксон пришел без Энтенцы, словно хотел лишний раз подчеркнуть, что контролирует лишь одну долю. Они пожали друг другу руки.

— Слыхали новости, Дэн?

— Да, Джордж сказал.

— Все готово. Точнее, почти все. Через неделю с небольшим я буду на Луне. Трудно поверить, правда? Неужели вы не хотите меня поздравить, старина?!

Диксон молча уселся и спросил:

— Почему вы летите, Дилоуз?

— Что? Ну и вопросец, Дэн! Так ведь ради этого я и заварил всю эту кашу.

— Вопрос вполне нормальный. Итак, почему вы летите? О колонистах я не спрашиваю — все они тщательно отобранные ученые. Ле Круа — пилот, Костэр проектирует лунный город. А вам-то это зачем? Что вы там будете делать?

— А, вот вы о чем! Но я же возглавляю все дело и собираюсь стать мэром Луна-Сити.

Возьмите сигару, дружище, — улыбнулся он, — меня зовут Гарриман. Не забудьте проголосовать…

Диксон не ответил на его улыбку.

— Так вы собираетесь там остаться?

— Это только мечты. Чтобы я смог остаться на Луне, нужно очень быстро установить жилище, тогда мы сэкономим достаточно воздуха и припасов. Надеюсь, вы не станете возражать?

— Я не позволю вам лететь вообще, Дилоуз, — ответил Диксон, глядя ему прямо в глаза.

Гарриман так удивился, что потерял дар речи.

— Не шутите так, Дэн, — вымолвил он наконец. — Я лечу, это решено. Ни вы, ни даже Господь Бог, не сможете меня остановить.

— Я не могу отпустить вас, Дилоуз, — покачал головой Диксон. — Я вложил в это дело слишком много. Случись с вами что-нибудь — и я потеряю все.

— Чепуха! Продолжите дело с Джорджем, вот и все.

— Спросите у Джорджа сами.

Стронг промолчал, избегая встречаться взглядом с Гарриманом.

— Не обманывайте себя, Дилоуз. Все это дело — вы и только вы. Если вы погибнете, всему делу конец. Я говорю не о космических путешествиях — они-то будут продолжаться, даже если на вашем месте будет другой; вы их хорошо подтолкнули. Я говорю, что рухнет конкретное предприятие — наша компания. Мы с Джорджем едва сможем свернуть дело, получив полцента за вложенный доллар. Мы разоримся.

— Черт побери, мы ведь ничего не продаем, точнее — продаем нечто неосязаемое. И вы прекрасно это знаете.

— Это нечто неосязаемое — вы, Дилоуз. Вы — гусыня, что несет золотые яйца. Мне нужно, чтобы вы остались здесь и вели все дело. И не рисковали собой до тех пор, пока не поставите дело так, что с ним справится любой путный администратор вроде Строи га или меня. Я говорю откровенно: я слишком много вложил в это дело и не позволю вам ставить все под удар ради ваших причуд.

Гарриман вскочил, тяжело дыша.

— Вы меня не остановите! — медленно и внятно сказал он. — Вы же знаете, как это для меня важно. Все силы неба и преисподней меня не остановят.

— Мне очень жаль, Дилоуз, — спокойно ответил Диксон, — но я вас остановлю. В конце концов — задержу корабль.

— Не посмеете! У меня не меньше адвокатов, чем у вас, к тому же мои — получше ваших.

— Учтите только, что в американских судах вас уже не так любят, как когда-то. Ведь оказалось, что Луна вовсе не принадлежит Соединенным Штатам.

— Попробуйте, попробуйте! Я сверну вам шею и выкину из дела.

— Не зарывайтесь, Дилоуз! Я верю, что у вас найдется против меня козырь в рукаве. Но до этого не дойдет. Я ведь тоже хочу, чтобы корабль полетел как можно скорее. А вы не полетите, потому что сами откажетесь от полета.

— Сам, вот как? Вы решили, что я спятил?

— Наоборот.

— Тогда чего же ради я откажусь?

— Из-за расписки, которую вы мне дали. Я не хочу потерять свои деньги.

— Но ведь срок еще не истек.

— Верно, но я хочу быть уверен, что в свое время я все же получу их.

— Болван вы этакий, поймите — если я убьюсь, вы их сразу и получите.

— Да неужто? Так вот, Дилоуз, если вы погибнете во время полета на Луну, я не получу ни гроша. Я справлялся в компаниях, где вы застрахованы — почти все они очень ловко обошли пункты, связанные с летательными аппаратами, начиная с воздушного змея. Если вы подниметесь на борт корабля, они аннулируют полисы, и суд их поддержит.

— Это вы им подсказали?!

— Спокойнее, Дилоуз, говорю я вам! Естественно, я их просветил, но не для того, чтобы вам повредить, а чтобы самому не оказаться в дураках. Я не желаю получать деньги по вашей расписке ни сейчас, ни после вашей гибели. Я хочу, чтобы вы вернули мне деньги из своих прибылей и вели дело, пока они не пойдут сами собой.

Гарриман отшвырнул изжеванную сигару.

— Мне плевать, — проговорил он сдавленным голосом, — сколько вы на этом потеряете. Если бы вы их не надоумили, они заплатили бы, как миленькие.

— Вам следовало быть предусмотрительнее, Дилоуз, распространить страховку на космическое путешествие.

— Но ведь в полисе Северо-Атлантической…

— Я был и там. Их формулировка — сплошной туман. В страховом деле тоже надо многое менять.

Гарриман призадумался.

— Пожалуй. Джордж, позови Каминза. Подключим к этому нашу собственную страховую компанию.

— Не беспокойте Каминза, — остановил его Диксон. — Лететь вам все равно нельзя — слишком много дел на Земле.