Комиссар и комбриг, не получая данных о 204-й ВДБ, ставили задачу движения на юг котла: промедление вело к большим потерям от неприятельской авиации и снайперов-«кукушек» врага, обморожения ослабляли боеспособность людей. Нужно срочно наряжать разведку в Игожево и Старое Тарасово. Да, срочно!.. Начальник штаба отправил связного в роту:

– Малеева ко мне!

Пожурить бы начальника связи Громова и помощника Рыбина, младшего лейтенанта Алексея Бархатова – радисты и шифровальщики не всегда четко работают. Некоторые шифрограммы из бригады в Валдае не могут раскодировать – влетело от комбрига! И вновь связной – вперед!

Иван Матвеевич был расторопным не только в штабе. Так случилось, что ему и комиссару А.И. Мачихину пришлось вести в тыл почти половину МВДБ-1. Шишкин хорошо проявил себя в новом качестве командира.

На западной оконечности болот Невий Мох, в заданном районе, обе части комсомольско-молодежной бригады соединились, и Шишкин вновь приступил к исполнению нелегких обязанностей начальника штаба.

В углу чума по-прежнему посвистывал во сне Мосалов. Он побывал в разведке под Доброслями, в считаных километрах от Демянска. Поиск прошел удачно, но Иван Степанович намаялся с фотографом Ильей Фердом. Он запечатлял боевые стычки. И в тот раз увязался за Мосаловым. Сперва Иван Степанович не брал его, но вмешался начальник политотдела Ф.П. Дранишев:

– Пусть! Для истории…

Ферд ходил на лыжах, что называется, в два притопа, три прихлопа – измучил разведчиков в доску. Да еще умолял: «На свет выдвиньтесь, пожалуйста. Без света выйдет дрек, а не кадра!» Выдвинуться, значит, подставить голову под пулю врага. И сам фотограф не прятался…

– Разведка, хватит дрыхнуть! – окликнул начальник штаба.

Иван Мосалов потянулся до хруста в суставах. Куртка распахнулась, и в свете коптилки тускло блеснуло золото ордена Ленина. Иван Степанович получил его за бои с белофиннами: разведкой занимался!

– Люди заметили в Игожеве немецкого генерала. Живет, понимаешь, там. Как думает разведка, чего ему надо в лесном сельце?..

– А что Тоценко? Не мог узнать? – Иван Степанович потряс головой, потер глаза, прогоняя сон.

– У тебя лучше получается. Не штаб ли осел в Игожево?.. А?..

– Когда нужно?

– Завтра.

– Не гони лошадей, ямщик!.. Игожево… хм-м, туда же полсуток ходу… Людей-то брать у Малеева?..

– Можешь взять у Гитлера, если тебя устроит! – Шишкин считал разговор оконченным. Облапил за плечи Ивана Шебалкова, оперативника штабного, склонившегося над картой.

– Нужно, Иван Феоктистович, побывать в батальонах и еще раз проинструктировать насчет ночлега. Указание комиссара Мачихина. Спать только группами под присмотром дневальных. Сорок минут – и дневальный должен будить десантников. Промялись пять минут – и вновь сон. Подстилка из хвои. Сверху – плащ-накидка. Обморожения продолжаются. Потери больше, чем в боях! Учим-учим, на ветер слова!..

– Мосалова послать бы в четвертый батальон. Потери увеличиваются. Батальон без командира, – напомнил из своего закутка начальник оперативного отделения Василий Рыбин.

Шишкин потирал подбородок, вспоминая поручения комбрига и комиссара.

– С Малеевым идет Мосалов – разведка вне очереди! Та-ак… Активность противника уменьшилась, если верить сводкам из батальонов. В охранение можно посылать днем одиночных автоматчиков, Иван Феоктистович. Так и передайте комбатам! – Иван Матвеевич поморгал в раздумье. – Еще раз проверьте, товарищи, какие дрова применяют в кострах. По сводкам, опять потери валенок, горелые куртки, подпаленные маскхалаты. Бедлам какой-то! Елку исключить напрочь из топлива!.. От ее искр беды – неужели трудно догадаться?!

Иван Феоктистович чувствовал боль в ногах и пояснице – результат дальней боевой вылазки, но виду не подал. Он догадывался о разносе в шалаше комбрига и бодро чеканил:

– Есть! Понятно! Принято!

Иван Матвеевич оборотился к Рыбину:

– В Четвертом батальоне, Василий Мокеевич, есть командир. И неплохой командир! Комиссар Куклин, как вы знаете.

Напоминание о 4-м батальоне приводило к мысли о Вдовине Андрее Дмитриевиче. Удачно вошел в тыл. До этого сто прыжков с парашютом, ни царапины. Воевал с 1940 года. Уходил от костлявой. А тут – осколок… Нелепо, горько…

За десять дней потеряли двух командиров батальонов!.. Шебалков понимал: на войне не без потерь. А как не переживать, если смерть отобрала боевого товарища?!

День был ясным. Небо синело по-весеннему. Пахло перегноем. Прошлогодний лист парил на солнцепеке возле корней деревьев с южной стороны. Вдали трещали сороки, гневаясь на людей.

Навстречу Шебалкову шел начальник связи бригады капитан Алексей Громов. Лицо просветленное, взгляд размягченный. Он нюхал голую веточку, в пальцах растирал березовую почку. Шапка на макушке.

– Здравствуй, Иван Феоктистович!

– Привет, Алексей Алексеевич! Настроение явно не боевое. В чем дело, если не секрет?

– Какой секрет! Смотрите – кочки из-под снега показываются. Весной пахнет. И гад ползает, фашист. Почему? А?.. Почему, Иван Феоктистович? По какому праву ползает? – Алексей Громов близоруко щурился. Отбросил ветку. Требовательно ждал ответа.

Шебалков был занят своими думками и не сразу ответил связисту.

– На то и мы тут, чтобы меньше ползал фашист!

Алексей Алексеевич Громов прибыл в МВДБ-1 из Сталинграда, в училище преподавал. А до этого окончил Академию связи РККА. Когда был в местах формирования бригады, каждый день отправлял письма домой.

– Что-то мы не торопимся… Иван Феоктистович, а почта сюда приходит?..

– Ну-у, товарищ капитан!.. – Шебалков только махнул рукой. Громов и сам понял несуразность вопроса, виновато усмехнулся.

– Как настроен Шишкин?

– По-боевому, Алексей Алексеевич! От комбрига вернулся. Радистов упоминал. Каска на месте!

Громов понимающе улыбнулся, бросил почку, вытер пальцы полой маскхалата и погасил улыбку. Что услышит от начштаба? Строевым шагом двинулся к «шелковому шатру».

«По характеру моей работы в тылу противника приходилось дело иметь с начальником разведывательного отделения штаба МВДБ-1 старшим лейтенантом Ф.И. Тоценко, – сообщает Виктор Аркадьевич Храмцов из Москвы. – Он всегда высоко отзывался о Шишкине: «Оцэ голова!» Я хорошо помню неутомимого, смелого командира отдельной разведывательно-самокатной роты Павла Федуловича Малеева и его комиссара, старшего политрука Ивана Никаноровича Шеронова, командиров взводов Ефима Васильевича Бабикова и Виктора Петровича Журавлева. Все они много и полезно работали в интересах разведотдела Северо-Западного фронта. Нередко брал я обобщенные данные у Шишкина. Одно могу сказать: командиры честные, верные присяге!..

Продукты в бригаду доставлялись воздухом. Сбрасывали с самолетов ТБ-3 без парашютов, в больших спаренных мешках. Лопался при ударе о землю почему-то только внутренний мешок. К таким посылкам с неба привязывали длинные ленты яркого оранжевого цвета – тотчас обнаруживалось место падения груза. При том недостатке питания, который испытывали десантники продолжительное время, находились пройдохи, готовые попользоваться даровщиной. Комиссар бригады А.И. Мачихин не спускал глаз с площадок сброса. И отряжали туда, как говорится, самых-самых…

Именно таким был Виктор Петрович Журавлев. Пришел он в молодежную бригаду из 201-й ВДБ, имел 19 прыжков с самолета, бывал в огневых стычках. Бойцы Журавлева не только аккуратно собирали грузы, но и зорко охраняли их от любителей потрошить мешки. Дежурил на болотном аэродроме и Федор Тоценко. Спокойный и добродушный был у него характер, но к расхитителям он был беспощаден – под горячую руку мог лично расстрелять! Он удивлялся, как хватало у меня терпения бриться в зимнем походе. Когда давал мне рекомендацию в партию, так и в ней упомянул он об этом бритье. Такой он был, Федор Иванович, офицер десантных войск!»

В шалаш командира бригады вошел Алексей Михайлович Бархатов. Небольшого роста, с всклокоченной копной рыжеватых волос. Планшет, где хранились бланки, в руке.