Выбираясь из лощинки, Белл сбился с тропы и полез прямо по склону холма, вдоль небольших зарослей тощего кустарника. Здесь было совсем не весело — кустарник насквозь простреливался японскими пулеметами и пули так и свистели вокруг. Рванувшись вперед, он спрятался в небольшой расщелине и тут же увидел неподалеку прижавшегося за камнем Чарли Дейла.

Дейл втянул голову в плечи, стараясь занимать как можно меньше места, и все это время мысленно проклинал свою судьбу за то, что она свела его с такими придурками, оказавшимися его командирами, — один болван в офицерском чине додумался поручить дело другому придурку с офицерскими погонами. Да и можно ли ожидать чего-нибудь хорошего, когда кругом царствует эта поганая банда? А он, дурак, из шкуры лез, выслуживался перед ними. Правда, вроде бы и не зря. Ведь кто его назначил временным сержантом? Сам командир роты Раскоряка Стейн. Не сержант какой-нибудь, не этот взводный — Кекк, а офицер, настоящий командир. И почти на целый час раньше. Так вот же поди — взял да и вылез в начальники, ухватил-таки власть. Верь теперь этой банде. Черта лысого, обманут они меня теперь! Никому больше верить не буду — ни им, ни правительству, чтоб оно провалилось. Одна шайка-лейка.

Возмущенный, весь взвинченный от собственных мыслей, он сидел, все так же втянув голову в плечи, уставившись в торчавшие у него перед глазами подошвы ботинок Долла, будто вот-вот собирался вцепиться в них зубами.

Тем временем Гэфф, сидя в укрытии немного выше их по склону, ожидал, пока группа выберется из лощинки. Наконец последний из группы благополучно перебежал через открытое место, можно было снова двигаться вперед. Повернув голову вправо, Гэфф поглядел в сторону японского блиндажа. Высокая трава мешала ему видеть, но подниматься не хотелось. Ждут ли они там? Может быть, смотрят сейчас в их сторону, как смотрел сейчас он. Кто мог ответить на эти вопросы? Да и фору противнику давать нет резона, не стоит показывать им до времени свой маневр.

Быстро осмотревшись вокруг, Гэфф слегка привстал и, держа перед собой винтовку, не спеша затрусил вдоль склона, при каждом шаге высоко поднимая колени, раздвигая ими жесткую как проволока траву купай. Чем-то в этот момент он походил на футболиста, который на тренировке прыгает через разбросанные на поле старые автомобильные покрышки. Трудно было придумать другой столь же дикий, да к тому же еще и несколько унизительный способ подставлять себя под вражеские пули. К их общему удивлению, не раздалось ни одного выстрела.

Пробежав вприпрыжку довольно значительное расстояние, Гэфф наконец нырнул за каменный выступ, который торчал вблизи вершины, и упал там на траву. В течение целой минуты он никак не мог отдышаться, потом, обернувшись назад, дал знак двигаться следующему. Следующим был Верзила. Он уже подполз к тому месту, откуда стартовал Гэфф, и, как только была подана команда, бросился вперед. Висевшая у него на спине винтовка била по лопаткам, обрезом, зажатым в руке, он размахивал, будто палкой, ремешки от каски болтались, словно поводья у скачущей лошади. В тот момент, когда он уже подбегал к выступу, за которым лежал капитан, неожиданно застучал японский пулемет. Кэш успел укрыться за камнем, и пулемет сразу же замолчал.

Бежавший в это время Долл (он был третьим) упал как подкошенный. Когда он снова вскочил, застрочило сразу несколько пулеметов. Стало ясно, что японцы видят группу. Правда, открытая полянка, которую они перебегали, была невелика — метров двадцать пять, не больше. Но сейчас это расстояние казалось им огромным. Долл мчался как бешеный, ему оставалось совсем немного до выступа, лежавшие там уже слышали его хриплое дыхание. Неожиданно нога его запуталась в высокой траве, и солдат со всего маху грохнулся на землю.

Словно ослепший от сильного падения, выплевывая набившуюся в рот траву и грязь, он слегка приподнялся на локтях и, мотая головой, будто пьяный, пополз вперед. До укрытия было не более десятка шагов, он с трудом одолел это расстояние, рванулся за выступ и свалился, еле переводя дух, на тех двоих, что уже лежали там. Несколько минут он лежал неподвижно, всхлипывая и радуясь, что остался жив.

Яркий свет показавшегося солнца и ставшие сразу же четкими тени будто подтолкнули противника. По перебегавшим американцам теперь уже вели огонь все пулеметы блиндажа. Пули вспарывали землю в распадке, по которому пробиралась группа, рвали открытую площадку перед ними. Несколько очередей прошли по веткам кустарника прямо над головой у Чарли Дейла, кусты так и затряслись, посыпались листья, обломки веток, сучки.

Дейлу надо было перебегать, была его очередь, а он все еще лежал, чертовски злой на Белла, сидевшего сзади. Наконец он приподнялся, и тут же Белл закричал:

— Ты что, спятил? Куда ты?! Убьют же! — Потом добавил: — Я вот что придумал, парень…

Дейл обернулся к нему и посмотрел ненавидящим взглядом. Поднявшись на ноги и не сказав ни слова, он выскочил из распадка и, громко пыхтя, будто паровоз на узкоколейке, побежал вперед такой же трусцой, как и вчера, когда он бегал вверх и вниз по склону, там, у третьей высотки. Сейчас ему было полегче — он бежал по тропинке, протоптанной его товарищами, поэтому, быстро добежав, он спокойно завернул за валун и не спеша уселся там на землю. Внешне он был совершенно спокоен, хотя в душе все еще негодовал по поводу коварства Белла и всего этого офицерья.

— Ты, видать, совсем рехнулся, парень! — крикнул ему капитан Гэфф.

— Это почему же? — спокойно спросил солдат. Злоба все еще кипела в его душе, он постарался устроиться поудобнее, чтобы посмотреть, как теперь этот подонок Белл побежит через поляну. Вот смеху-то будет! Хотя, если по правде говорить, в душе у него не было желания, чтобы Белл пулю схлопотал или еще что.

Белл сразу же показал, что он имел в виду, когда пытался удержать Дейла. Когда он и Уитт подобрались к самому краю распадка, японские пулеметы все еще остервенело били по кустам у них над головой, будто знали, где они прячутся. Белл быстро выдернул чеку из гранаты, швырнул ее в сторону японского блиндажа, однако бросил не прямо по направлению противника, а в точку, где как бы получался угол между выступом скалы и осевой линией их распадка. Граната упала немного ближе к скале, и японские пулеметы сразу же перенесли огонь в ту сторону. Спокойно поднявшись с земли, они с Уиттом без хлопот добежали до камня. Увидев это, японцы вновь остервенело ударили по распадку, но было уже поздно. То, что они с Уиттом проделали вдвоем, можно было бы вполне сделать и втроем. Может быть, поэтому Белл, забежав за валун, сразу же подмигнул Чарли Дейлу. Тот ответил откровенно злым взглядом.

— Отличная идея, — прокомментировал Гэфф.

В ответ Белл еще раз подмигнул Дейлу. «Черт с ним, с этим придурком», — подумал он. Скрывшись за камнем, Белл неожиданно почувствовал, что в этот раз почти не ощущал страха. Вернее, страх все же был, но не такой сильный, как прежде. Что бы это значило? Может быть, просто привычка? Человек ведь ко всему привыкает. Вернее, приспосабливается. Может, и он приспособился? Стал таким же полуживотным, как этот Дейл? Мысли эти звенели у него в голове, будто кто колотил там в гонг, а глаза, ничего не различая, глядели в пустоту, потом медленно стали закрываться. Да будь оно все трижды проклято! Вот водички бы глоток — это другое дело.

Пулеметы все еще заливались как бешеные, били и били по распадку, в котором давно уже никого не было. Только кусты мотались, да ветки с них летели во все стороны.

Гэфф предполагал, что дальше их путь будет уже не таким тяжелым, ведь главным было проскочить через эту чертову поляну. Так оно и оказалось. По мере их продвижения местность понемногу повышалась, земля стала ровнее, да и трава была пореже, и не такая высокая. Правда, теперь им приходилось двигаться ползком. Огневые точки у японцев были очень здорово замаскированы, просто невозможно заметить, пока не откроют огонь. Рисковать же им никак нельзя было. Вот они и ползли, извиваясь в траве, словно огромные змеи. А солнце палило просто невыносимо, пот заливал глаза, промокшие насквозь рубахи липли к телу, и сердце стучало, будто молот. На душе было как-то легко, и возбуждение, сочетаясь со страхом, рождало какое-то новое, даже приятное ощущение.