— Действительно, и не без причины. Но мы-то знаем, что это не так, и делаем все для того, чтобы это название забылось.

— Мы сбились с пути, — прогудел Хоукрил. — Давайте допустим, что король находится в полной безопасности, какую только мы можем сейчас ему обеспечить, и вернемся к нашим насущным делам. Куда мы едем — в глушь напрямик или проведем ночь в Осклодже, а то и в Джаланте?

— В Сторнбридже, — сразу же сказал Краер. — Там есть чем заняться.

— В смысле, поворовать? — подняла бровь Эмбра.

Делнбон заморгал, уставившись на нее.

— Леди Серебряное Древо, вы причиняете мне боль. Жестокую боль…

— Пока нет, лорд Делнбон, но вскоре вас постигнет эта судьба, если вы будете продолжать нести чушь, — отрезала Эмбра. — Кончай вилять и говори прямо. Тебе нравится Сторнбридж. Мне, в силу некоторых других причин, тоже.

Краер ухмыльнулся.

— Там можно поспать в приличной постели и есть где накупить платьев?

— И кто кого пытается поддеть? Я считаю, что надо ехать в Сторнбридж, потому что чем больше город, тем легче там спрятать Дваер, если учесть, что наши друзья из Долины народ нетерпеливый и не в силах долго скрывать сокровище.

— Сараспер все же сумел, — заметил Хоукрил.

Повисло молчание. Краер вздохнул и посмотрел в направлении вверх по реке, словно взгляд его мог пронизать мили деревьев, холмов и речных изгибов и достигнуть того поросшего травой кургана на мысу острова Плывущей Пены, где теперь спал вечным сном их друг.

— Он хранил его до старости, — тихо сказала Эмбра, — как и Старый Ворон Кардасса, помнишь?

Черные Земли проворчал в ответ:

— Сейчас и я себя молодым не ощущаю.

Краер усмехнулся.

— Значит, вы едете с нами, чтобы вернуть свою молодость. Еще одна возможность побывать в разных переделках, погулять, поволочиться, как зеленому юнцу!

— Да? Значит, я с вами только поэтому? — ласково спросил, наклоняясь в седле, мужчина, который был известен во всем Асмаранде как Золотой Грифон, самый красивый и удалой из баронов. — И ты говоришь это при моей дочери?

Эмбра снова подняла бровь.

— А прежде это вас стесняло, сударь?

Ее отец ответил улыбкой, в которой сквозила печаль.

— Я не из тех людей, что перед каждым собеседником надевают разные маски, хотя порой мне приходилось страдать из-за этого. Многие бароны считают, что с лучезарным взглядом легче править, но это заблуждение, которое в конце концов приведет их к гибели.

— Но как же тогда быть с долгом барона перед его людьми? — негромко сказала Тшамарра. — Если барон скажет или сделает что-то не так, а из-за этого сильный сосед начнет воевать с ним, то какая же, с позволения сказать, «сила» в таком его поведении? Он обрекает на смерть людей, которые ни сном ни духом не причастны к этой сваре! Не обижайтесь, лорд Черные Земли, но опять же — в других краях есть люди, которые стараются улыбаться, зажав сердце в кулак, чтобы поладить с соседями и не допустить кровопролития, и Долину они считают местом постоянных междоусобиц.

— Такова Аглирта, — мрачно согласился Черные Земли. — Я никогда не считал себя мудрым правителем, да и вообще пригодным править. В Землях Без Короля власть достается любому, кто способен захватить ее. Я пользовался этим и ради добра, и во зло — сколько жизней я загубил в бездарной и ненужной попытке захватить Иеремборские острова! Самое большое мое безумие! Мои руки по локоть в крови. Но я сознаю это и признаюсь в своих грехах, а ведь многие улыбчивые, хитрые псы-бароны никогда даже и не подумают об этом, пока их не прикончит кто-нибудь в ими самими же затеянной сваре. Мне нравится то, что я делаю, и всегда нравилось. Мне нравилось быть гордым и прямым и самому отвечать за свои ошибки. Я не жалею о прошлом — я взял от жизни лучшее, что мог, в отличие от тех баронов, которые интриговали втихаря, опасаясь яда и кинжала в спину и живя как трусливые крысы.

— Ну-ну, — сказал Краер. — А я-то думал, что барон только отдает приказы, задирает юбки шлюхам да кладет ноги на стол. В конце концов, это не так уж отличается от жизни вора по призванию…

— Действительно, — согласился Черные Земли. — Но, боюсь, мы опять возвращаемся к воровской философии, а леди Серебряное Древо совершенно права насчет ее запутанной природы и непригодности в повседневной жизни для тех, кто еще не прошел испытаний и не платил за свои преступления.

— Отец, — тихо сказала чародейка, — меня зовут Эмбра.

Снова воцарилось молчание. Краер и Тшамарра переводили взгляд с волшебницы на высокого, все еще красивого барона.

Черные Земли коротко махнул рукой, позволяя говорить. Эмбра кивнула и медленно продолжала:

— Если бы не указ Келграэля, я бы не имела никаких прав на имя Серебряное Древо. Меня воспитали в ненависти к тебе, вдалбливали в голову, что ты злодей, заставили поклясться, что я убью тебя, если смогу… Но я была только благодарна тебе за то, что с первого мгновения, как ты появился в моей жизни, ты избавил меня от мысли о том, что во мне течет кровь жестокого Фаерода Серебряное Древо.

Снова молчание, нарушаемое только звоном сбруи, когда кони нетерпеливо мотали головами. Наконец Эзендор Черные Земли тихо произнес:

— И все же между нами есть некая неловкость. Да, я переспал с твоей матерью. Да, я зачал тебя. Да, такое я проделывал во многих других постелях…

— И в каютах, в полях и на столах, — прошептал Краер, но его никто не слушал.

— …по всей Долине, со многими женщинами. И ни разу не пожалел. Женщины — моя слабость и моя сила. И все же, девочка… Эмбра, я лишь одного ребенка признал своим. Я гордился тобой задолго до того, как ты повзрослела и стала чародейкой, поскольку ты в одиночку встала против Темной тройки и человека, которого считала своим отцом, — и осталась жива. Выжила, сохранила свой разум и любящее сердце, не стала тенью того, кто держал тебя в плену, не стала его рабыней. Я… я так ищу твоего одобрения и понимаю, что у меня нет на это никаких надежд, поскольку я наградил тебя таким страшным прошлым и ничего не сделал, чтобы избавить тебя от этого. — Он помолчал, затем добавил шепотом: — Я всегда хотел…

— Жениться на мне, как только мой о… Серебряное Древо и его чародей умрут, и объединить наши баронства, — спокойно ответила, кивнув, Эмбра. — Я понимала это так же ясно, как и народ баронства Серебряное Древо, когда ты блудил по всей Серебряной. Я мечтала, что ты когда-нибудь ворвешься ко мне в спальню с окровавленным мечом и потребуешь меня. — Она чуть улыбнулась уголком рта. — Половина Аглирты — женская половина — томится такими же мечтами. Разве ты не видел, как дамы в годах бросают на тебя взгляды исподтишка?

Черные Земли глубоко вздохнул, словно с плеч его упал тяжкий груз, и мягко возразил:

— Дамы в годах? Ты меня обижаешь.

— Хм-м, — протянула его дочь. — Ты пристройся позади Краера — так хотя бы меч в меня не попадет. А я смогу пронзить вас одним ударом.

Все четверо захихикали, и обстановка несколько разрядилась.

— Так Сторнбридж? Или Джалант? — пробасил Хоукрил.

— Звучит как-то неприятно, — сказал Краер Эзендору, когда они повернули коней. — Никогда я так остро не ощущал меча в моем «джаланте».

— Поверь мне, в «сторнбридже» будет еще хуже, — отозвались хором Черные Земли и Хоукрил и тут же разразились смехом.

Тшамарра и Эмбра переглянулись и молча покачали головами. Краер вдруг поднял руку — смех сразу же утих — и наклонил голову, прислушиваясь.

— Фургоны. И не один, — быстро сказал он, показывая рукой вперед. — Хватит пока душераздирающих историй, пора снова войти в образ титулованных героев. Высочайшие Князья должны поражать своим видом.

Хоукрил чуть выдвинул меч из ножен и прорычал:

— Я готов.

— И я, — ответила Тшамарра, набросив повод на руку и закатав рукава, чтобы обнажить тонкие пальцы. — Хотя, должна признаться, печально сознавать, что несколько возчиков могут развязать битву.

Хоукрил пожал плечами.

— Это Аглирта, — ответил он.