Ингрил Амбелтер оскалился по-волчьи: его магический щит отразил удар Эмбры и перенаправил его в барона Фелиндара.

Орлин Андамус Фелиндар выпучил глаза. Он успел с отчаянием уставиться на жестоко усмехающегося Повелителя Заклинаний, прежде чем его глаза с шипением испарились. Внутри его черепа заплясало пламя, доспехи вспучились от силы кипящего внутри него пламени. А потом кости, бывшие мгновение назад скелетом барона Фелиндара, ссыпались дымящейся кучкой из закоптившихся доспехов. И тогда Ингрил Амбелтер обернулся к Эмбре — и нанес ответный удар.

В далеком Рагаларе, в зале с полированными столами и канделябрами в виде замков, Халгор Делкампер моргнул и замер, ощущая в воздухе эхо вздымающейся и опадающей, словно волна, силы, и подобострастный бывший правитель Даундаггерса исчез — возможно, навеки. Старый вельможа занес кувшин, словно булаву, на всякий случай и схватился за рукоять кинжала, готовясь к сражению. Но противников не было, воздух утих, и его тревожное, хриплое дыхание успокоилось.

Архимаг не имел ни малейшего шанса уничтожить свою противницу в сражении с участием Дваеров — она была слишком внимательна и разозлена, да еще вокруг были ее вооруженные дружки, но его магическое копье было наготове, и оставалось только сделать… вот так.

Когда столкнулись атакующие силы двух Дваеров, сплелись и поднялись волной, он метнул в эту круговерть свое копье — и попал в цель.

— Нет! — вскричала Эмбра, узнав его и отбивая его атаку. — Амбелтер, мерзавец, убирайся из моего разума!

Она с бешеной яростью вышвырнула его прочь, одновременно пытаясь превратить пламя своего Дваера в меч и нанести ответный удар, но его Камень уже вспыхнул, унося архимага прочь. В воздухе висел лишь мерцающий, звенящий туман.

— Длиннопалый! — взревел Хоукрил, заваливая очередного Тающего.

И тут вдруг все остальные застыли на месте и перестали двигаться.

— Что за чертовщина?

Краер встал на ноги. На лице его нарисовалось отвращение, когда безделушки, за которыми он охотился, стали рассыпаться в прах у него в руках, и он кисло сказал:

— Дикое поле или что-то вроде — оно уносит тебя куда угодно, если ты в него попадаешь. Тот маг, который сейчас удрал от нас, кто бы он ни был, оставил его после себя, чтобы мы не могли его выследить даже с Дваером.

Он повернулся и тут увидел Тшамарру, которая корчилась на полу в безмолвной агонии. От нее поднимались завитки дыма. Неподалеку на коленях стояла Эмбра Серебряное Древо, прижимая к груди жезл и пламенеющий Дваер так, словно они были ранеными детьми. Лицо ее было мокрым от слез, ее всю трясло.

Латник и бывший квартирмейстер бросились через пещеру как одержимые.

— Эмбра! — крикнул Краер, еще даже не добежав до раненой Тшамарры. — Ты нужна здесь!

Леди Серебряное Древо не отвечала. Хоукрил упал рядом с ней на колени и обнял ее ласково и бережно.

— Детка, — пробасил он, — что с тобой?

— Он… прикоснулся к моему разуму, — прошептала чародейка. — Пытался подчинить меня через старые заклинания! Ингрил Амбелтер, Повелитель Заклинаний дома Серебряное Древо, еще жив — и он сильнее, чем прежде.

Аркл Гулдейрус очнулся от мстительных мечтаний, когда сквозь него прошла дрожащая волна магии, задев его лишь отзвуком своей ярости. Он, моргнув, уставился в юное и прекрасное лицо склонившейся к нему незнакомки, ясно различимое в магических вспышках, которыми она разрушала его цепи. Он покачал головой. Он спит и видит сон, не иначе.

«Нет, Повелитель Летучих Мышей, это не сон».

Мысленный голос был настолько сильным, холодным и жестоким, что Гулдейрус побоялся даже дышать.

Цепи распались, он повис в футе от пола, вцепившись в последнюю цепь для поддержки. Все еще в наручниках, беспомощно пошатываясь, он не осмеливался даже сжаться от страха. Как столь юная женщина может владеть такой силой? Таким жестоким разумом?

Да нет, он просто болван. Это всего лишь иллюзорный облик, иначе быть не может. Длинные, черные как смоль волосы гладко струились по облегающему фигуру черному платью. Нежные изгибы бедер, огромные темные глаза — от взгляда на такое мало у кого из мужчин не встанет комок в горле.

Вот и Повелитель Летучих Мышей сглотнул, когда рассыпалась в спокойно зажженном магическом огне последняя цепь и он упал на пол камеры. Боль была сильна, но из его рукавов и башмаков вылетели летучие мыши, и он улыбнулся.

Юная чародейка небрежно махнула рукой, и незримая магия резко подняла его на ослабевшие ноги. Он вцепился в стену, глубоко, судорожно дыша, и, когда уверился, что снова может стоять, повернулся к своей неизвестной спасительнице и улыбнулся ей. Она освободила его и по-прежнему стояла здесь — значит, ей что-то от него было нужно.

— Аркл Гулдейрус к вашим услугам, миледи, — сказал он. Поначалу его голос звучал сипло, но потом снова стал как прежде приятным. — Как прикажете вас называть?

Чародейка улыбнулась. В ее глазах сверкнуло что-то, от чего сердце Повелителя Летучих Мышей, пусть и затворника по натуре, запрыгало от надежды. Вокруг нее вихрилась магия, охватывая ее мягким ореолом света. Он позволил себе улыбнуться шире, раскинул руки…

Магия припечатала его к стене с такой силой, что одно плечо затрещало и одно ребро явно тоже подалось. Гулдейрус скорчился, беспомощно пригвожденный к стене, когда та же самая сила небрежно стала давить его летучих мышей одну за другой — как усталый виноградарь давит виноградины, — выдергивая их по одной из тьмы и взмахивая ими прямо у него под носом, прежде чем убить.

С каждой раздавленной летучей мышью он слабел все больше, но сквозь слезы все же заметил, что мрачно-прекрасное лицо девушки стало меняться. Теперь темные локоны обрамляли череп, в глазницах которого насмешливыми искрами светился древний и могучий злой разум. Только они и остались, когда все остальное — лицо и тело — словно оплавилось и стало стекать и таять. Перед тем как окончательно исчезнуть, одна из искр в глазницах подмигнула ему.

В полном мраке Аркл Гулдейрус тяжело привалился к стене, сплюнув кровь на невидимый в темноте пол. Недоверчиво встряхнул свободными от кандалов руками. Сейчас он проснется, и снова окажется, что он висит в оковах на стене…

Но когда он наконец оторвался от каменной стены, нащупывая по ней дорогу к металлической двери камеры, Повелитель Летучих Мышей понял, что все это не было сном.

Незнакомая смертоносная красавица, освободившая его, ясно дала ему понять, что она могла бы мимоходом прикончить его, если бы хотела. Кто-то обнаружил его здесь, одинокого и лишенного сил, и сможет найти снова, когда пожелает.

Аркл Гулдейрус вздрогнул, внезапно ощутив холод, и прислонился к двери. Надо убираться из Аглирты и выждать какое-то время.

Если, конечно, будет чего выжидать.

Тшамарра Талазорн судорожно втянула воздух. Руки ее дрожали, словно она готова была отдернуть их от Эмбры и ледяного целительного тумана Дваера. Но она закусила губу и продолжала, заливаясь слезами, держать руки в прежнем положении — так же твердо, как крепко обнимал ее за плечи Краер. Он прижимался щекой к ее щеке. Она снова задохнулась, и Эмбра подняла взгляд.

— Почти все, — прошептала она. — Подвигай ими. Можешь?

Тшамарра осторожно пошевелила пальцами и кивнула, попытавшись улыбнуться.

— С трудом. И кожа тянет. Они… прости, Эмбра, но они слишком длинные, тонкие и хрупкие, такие как у тебя. А я ведь меньше, понимаешь?

Эмбра критическим взглядом окинула руки Тшамарры, сравнила со своими и сделала что-то, от чего леди Талазорн напряглась и всхлипнула, — а затем снова сравнила.

На сей раз маленькая чародейка кивнула, благодаря ее, и Эмбра погладила ее по плечу и встала, оставляя Тшамарру на попечение Краера. А сама пошла к человеку, который мог утешить ее саму.

Как всегда, Хоукрил был спокоен и нежен, его сила придавала ей уверенности, как будто Эмбра была в стенах хорошо укрепленного замка, в зале которого пылает теплый очаг, и она на миг припала к другу и расслабилась.