— Мы отправили его на экспертизу вместе с металлическими обломками. А почему вы спрашиваете? Вы думаете, это имеет какое-то отношение к вашему освидетельствованию Стругацкого?

— Думаю, да. Можете сделать для меня копию отчета экспертизы, как только он у вас будет?

— Конечно.

— А с Юрием Юдиным вы говорили?

— Да, я лично брал у него показания.

— Он подтвердил тот факт, что Стругацкий приезжал к нему?

— Да, хотя он странный тип.

— Что вы имеете в виду?

Я почувствовал, как на другом конце провода Комар пожал плечами:

— Как вам сказать… зациклен на прошлом. Все только вспоминает и вспоминает — но это обычно для стариков, я полагаю. Однако Стругацкий у него точно был. Сумел настоять, чтобы Юдин принял его. Пригрозил, что не уйдет, пока его не впустят. Но потом оказался довольно вежливым человеком.

Я попросил Комара передавать мне любую информацию касательно прошлого Стругацкого, после чего, поблагодарив его, повесил трубку.

И снова принялся размышлять над показаниями Стругацкого о событиях, приведших к его аресту. Насколько я мог понимать, все совпадало — это был точный отчет о случившемся. Тут я вспомнил о его нежелании рассказать мне о том, как погибли его товарищи в лесу у Холат-Сяхыл. Он совершенно очевидно был напуган, но кем или чем — я понятия не имел. Я подозревал, что наступит момент, когда в его рассказе факты сменятся фантазией. Мне нужно быть очень внимательным, чтоб не пропустить этот момент, после чего и начнется моя настоящая работа. И есть только один способ сделать это: позволить Стругацкому продолжать свой рассказ, позволить ему самому подойти к этой критической точке.

Когда в понедельник утром я зашел к Стругацкому, он спросил меня, как прошли мои выходные. Я был так занят своими мыслями, что слегка растерялся от вопроса.

— Очень хорошо, Виктор, спасибо.

— Рад слышать. У меня тоже.

— Правда? Замечательно.

— И что вы делали? — спросил он.

— Что, простите?

— В выходные.

— К нам приезжала сестра с мужем.

— К нам? Вы женаты?

— Да.

— А как зовут вашу жену?

— Наталья, — ответил я. — Вы сказали, что тоже хорошо провели выходные. Чем занимались?

— Ничем.

— Ничем?

Стругацкий глубоко вздохнул — скорее с удовлетворением, чем с разочарованием. Хотя мне показалось, я уловил что-то похожее на сожаление и грусть.

— Я просто прожил эти выходные, — сказал он. — Иногда сам факт существования угнетает. Но это хорошо. Я рад, что жив.

Я молча посмотрел на него и затем спросил:

— А ваши товарищи живы?

— Нет.

— Милиция сейчас их разыскивает. Как вы думаете, их тела найдут?

— Точно нет.

— Почему нет?

— «Сварог» об этом позаботится.

— Сварог? Что это такое?

Стругацкий не ответил, опуская глаза и отдаляясь, погружаясь в задумчивость. Этого я и боялся — похоже, что он снова уходит в себя — очевидно, из-за упомянутого слова «Сварог». Чтобы вернуть контакт, я попробовал зайти с другой стороны.

— Профессор Константинов, по всей видимости, верит, что в 1959-м группа Дятлова встретилась с чем-то очень странным. Вы с вашими спутниками видели что-то подобное?

— Да, — прошептал Стругацкий.

— Что же это было?

Тишина в ответ.

— Может… это разумное существо?

— Разумное, — ответил он, — или скорее… продукт разума.

Я наклонился вперед, чувствуя, что дело пошло.

— Вы хотите сказать, что это было нечто рукотворное? Какой-то артефакт?

Стругацкий закрыл глаза и нахмурился, словно пытаясь на чем-то сконцентрироваться.

— Полагаю… это можно назвать артефактом… раз оно создано…

— Кем создано?

— Кем? — повторил он. — А может, чем?

— Я вас не понимаю.

— Неважно.

— Виктор, это важно. Вы думаете, оперативники это найдут?

— Если найдут, то поймут, что я не сумасшедший — что я не убивал Вадима, Нику и остальных.

— А если действительно найдут, не убьет ли их это?

— В лесу есть то, что может убить, если они не будут осторожны.

— Что, например?

— Ртутные озера.

— Что, простите?

— Ртутные озера. Надо держаться от них подальше.

— Извините, Виктор, — перебил я, — вы хотите сказать, что в лесу есть ртутные озера?

— Ну, не совсем ртутные… но озера эти… в них не вода.

— А что-то похожее на ртуть — вы это имеете в виду?

Он кивнул в ответ.

— Вы их видели?

Снова кивок:

— Одно. И Дятлов с друзьями тоже видели одно на Холат-Сяхыл.

Неужели это тот самый момент, которого я ждал? Когда к воспоминаниям Стругацкого начал примешиваться вымысел. Он впервые заговорил о том странном, чему сам стал свидетелем. И более того, ни в одном отчете о событиях на перевале Дятлова, которые я читал, не упоминалось ничего похожего на ртутные озера. Я был близок к тому, чтобы счесть это первой его ложью, первым признаком того, что Стругацкий и правда был не в себе.

Стругацкий напряженно смотрел на меня:

— Вы мне верите, да? — И прежде чем я смог ответить, продолжил: — Ладно, неважно. Милиция все равно их найдет, а если не найдет, все есть в досье.

— В каком досье?

— На квартире у Вадима.

— Там много материала нашли, включая и те металлические куски, о которых вы говорили.

Он кивнул, очевидно удовлетворенный ответом.

— Что это за досье? Не хотите рассказать что-нибудь о нем?

— Да, хочу, — ответил Стругацкий, — и расскажу.

Виктор поблагодарил профессора Константинова за уделенное ему время и попрощался, договорившись встретиться снова в ближайшее время. Он вышел из дома, зажимая под мышкой конверт с бумагами, которые передал ему профессор. Открывая дверцу машины, он заметил в десяти метрах от себя в дверном проеме мужчину в толстом пальто, который внимательно смотрел через дорогу.

Усаживаясь за руль, Виктор еще раз бросил на него взгляд: что-то смутно знакомое было в этом человеке. Виктор отогнал от себя беспокойное чувство, вливаясь в поток машин и направляясь в редакцию «Газеты». Пора было приниматься за статью, заказанную Максимовым.

И вдруг на полдороге Виктор вспомнил, где видел раньше этого человека. Это был пожилой мужчина, который ехал с ним в одном купе из Соликамска.

Едва Виктор вошел в редакцию, как его тут же вызвал к себе Максимов, чтобы узнать, как продвигается дело.

— Хорошо продвигается. Уже есть два интервью с главными лицами этой истории.

— Неплохо, — одобрил редактор.

В его голосе Виктор уловил легкое удивление и, не сдержавшись, широко улыбнулся.

— И похоже, ты сам получаешь удовольствие, Витя, — ввернул Максимов, и улыбка Стругацкого тут же погасла.

«Да, он в своем репертуаре, скотина», — подумалось ему, но вслух он сказал другое:

— Не совсем. История интригующая, но веселого в ней мало.

— И правда, — согласился Максимов, кивком головы указывая на дверь. Виктор счел это за позволение уйти, чтобы приняться за работу.

Запустив компьютер, он создал новый файл, но писалось с трудом — мысли его то и дело возвращались к пожилому мужчине на улице. Он больше не сомневался, что это человек из поезда. Но что он делал у фонда Дятлова? Простое совпадение? Кто он вообще такой? Агент спецслужб? ФСБ? Слишком стар. Может быть, доносчик? «Черт побери, — подумал он, — похоже, у меня будут проблемы». Но, с другой стороны, кто мог знать о его задании? Только если в редакции «Газеты» есть шпион…