– Она везде достанет. Так. Пора мне. – Мишаков поднялся и обратился к Андрею Ильичу. – Будьте любезны, как вас, извините! Мне бы машину организовать.

– Куда это вы? А пообедать?

– Извините, я и так... Перебрал...

– А вот как раз и в себя придете, закусите.

Мишаков, подумав, тряхнул головой:

– Пожалуй, это резон. Только недолго.

Шура взяла Мишакова под руку, повела его. Андрей Ильич, Вадик и Нестеров шли сзади.

Нестеров, изнемогая от идиотизма ситуации, сказал:

– Может, я уже не нужен? Человек выпил. В таком состоянии он ничего не воспринимает.

– Ничего, сейчас протрезвеет, и опять попробуем. Очень вас прошу, Александр Юрьевич.

А Вадик заявил:

– Я не знаю, как насчет женского воздействия или психотерапии, но если вы не хотите, чтобы он уехал, то я могу обеспечить.

– Это как?

– Не вполне законно, но вполне действенно! Сейчас я сбегаю в медпункт, возьму один порошочек. Нашему гостю будет не очень хорошо. В области желудочно-кишечного тракта.

Андрей Ильич поморщился:

– Понос, что ли? Так и говори! А зачем?

– А затем, что мы тут же его ведем к роднику, наливаем ему водички – и у него всё пройдет.

– А если не пройдет?

– Гарантирую – пройдет!

Вадик побежал к медпункту, а Мишаков отклеился от Шуры, подошел к Андрею Ильичу и сказал:

– Я вас попрошу... Шура женщина хорошая, но... Люди кругом... Мало ли. Подумают что-нибудь, донесут.

– Нет проблем! – Андрей Ильич сделал страшные глаза Шуре и показал ими направление: удались!

Та удивилась и обиделась. Гордо повернулась и ушла, ни разу не обернувшись. Мишаков, кстати, ее совсем не заинтересовал. Он, может, настоящую женщину впервые в жизни видит, а результатов – никаких. Пустой мужчина.

Оставшиеся Мишаков, Андрей Ильич и Нестеров отправились обедать.

Мишаков, Андрей Ильич и Нестеров отправились обедать. Вскоре к ним присоединился Вадик.

Мишаков ел старательно, чтобы вытолкать объемом пищи скопившийся хмель. Вадику не составило труда незаметно подсыпать ему порошок.

Стали ждать результата.

Но время шло – результата не было. Видимо, борьба пищи с алкоголем была мощной, и дополнительные ингредиенты не сразу смогли принять участие в этой битве.

Но вот Мишаков вдруг выпрямился и застыл. Прислушался к себе.

– Что? – с надеждой спросил Андрей Ильич.

Надежда его тут же оправдалась.

– Мне бы отлучиться, – выдавил Мишаков, пунцовея.

– Пожалуйста. Пойдемте, провожу.

– Я сам. Вы только покажите.

Андрей Ильич вывел его и показал деревянное строение в глубине сада. Мишаков скрылся там. Его не было долго. Подошел Лев Ильич, освободившийся от дел, узнал о плане Вадика и назвал это авантюрой. Но когда Мишаков наконец появился и его повели к роднику лечиться, он присоединился, чтобы не допустить еще чего-нибудь несанкционированного. Нестеров, считая, что его миссия окончательно исчерпана, в очередной раз собрался удалиться. На этот раз его не отпустил Лев Ильич. Он не очень верил в то, что способности Нестерова помогут в данном случае, но, поскольку был настроен по отношению к психотерапевту неприязненно, воспользовался возможностью доставить ему неудовольствие. Злорадный поступок, не спорим, но все мы люди.

Мишаков, обессилевший от обильной еды и ее результатов, шел покорно.

Привели к роднику, Вадик наполнил стакан водой, незаметно всыпал туда противоядие, подал Мишакову. Мишаков выпил и лег на траву.

– Легче? – нетерпеливо спрашивал Вадик.

– Нет еще...

– А сейчас?

Вскоре подействовало. Мишаков сел, покрутил головой:

– Фу... Отошло... Надо же!

Все радостно переглянулись. Лев Ильич решил, что пора.

– В этом и суть, Алексей Петрович! Подлинная целебная минеральная вода! – сказал он.

– Даже удивительно, – отдувался Мишаков.

– Можно наладить промышленное производство! Тем более мощности есть – винный завод простаивает фактически!

Мишаков одобрил:

– Дело хорошее!

Лев Ильич тут же достал из портфеля папку.

– Мы даже бумаги подготовили. Остается подписать – и всё.

– Рад за вас, – сказал Мишаков, рассеянно беря подсунутую папку. – Действительно замечательное дело. Чудодейственная вода.

– Вы посмотрите, посмотрите!

Мишаков, слегка недоумевая, поворошил бумаги, бормоча:

– Стоящее дело, стоящее...

Андрей Ильич достал ручку:

– Так, может, сразу и...

И умоляюще поглядел на Нестерова: дескать, вон он, твой момент, действуй!

Нестеров его понял. Понимал он также, что шансов на успех нет. И, продолжая внутренне усмехаться, хоть и с возрастающим раздражением, подхватил:

– И вам станет гораздо легче! Я уже говорил: хорошие дела облегчают соматические состояния. Ведь это для людей. Я бы одобрил, не задумываясь.

– Одобряю! – сказал Мишаков. И вернул папку.

Братья Шаровы переглянулись: опытный, собака, на словах-то одобрил, но ничего не подписал! Осторожный!

Однако соглашаться с поражением не хотелось.

Андрей Ильич налил и поднес Мишакову водки, говоря:

– Теперь немного выпить, потом в баньку – и будете как новенький!

– Не надо бы, – с сомнением посмотрел на стакан Мишаков.

– Зафиксировать облегчение! – оправдал водку Вадик врачебным голосом.

– Нет, знаете... Жена звонила, будет ждать.

– Всех нас жены ждут. Жен много, а жизнь одна! – вывел формулу Андрей Ильич.

Но тут глаза Мишакова как-то странно остекленели.

– Что такое? Опять плохо? – встревожился Андрей Ильич.

Мишаков молчал и смотрел.

Все обернулись.

На опушке леса стояла Нина с веткой в руке и венком полевых цветов на голове. Она показалась волшебно прекрасной и тем, кто ее знал, а уж Мишакову тем более. Он просто обомлел. Дыхание у него перехватило. И он сам не заметил, как осадил полный стакан, после чего зажмурился, а когда проморгался, вытер набежавшие от крепкого напитка слезы, Нина уже исчезла.

– Что это было? – спросил он.

Вадик неохотно ответил:

– Это так... Одна девушка...

Нестеров неожиданно встал и пошел в лес.

– Александр Юрьевич! Вы куда? – окликнул его Андрей Ильич.

Нестеров не ответил.

– Бывает же на свете, – пригорюнился Мишаков. – И ведь кого-то она любит, а? А у нас... А, катись оно всё! В баню, говорите? Хочу в баню! – воскликнул он так отчаянно, будто решился не в баню, а в самое пекло.

А Нестеров продирался сквозь кусты, ему казалось, что он видит впереди мелькающие цветы на голове Нины. Выбрался к крутому берегу реки. Никого.

Долго сидел, озираясь.

Видел сверху, как братья Шаровы и Вадик повели Мишакова к бане.

Братья Шаровы и Вадик повели Мишакова к бане.

Она была приготовлена, жарко натоплена. Мишаков бросился в этот жар. По тому, как он хлестал себя веником, не соблюдая осторожности, сидя на верхней ступеньке, видно было, что парильщик он никудышный, неопытный. Скоро сомлеет.

Но Мишаков, однако, не сомлел, хлестался всё яростней, просил братьев себя обработать. И они уже изрядно притомились.

Меж тем дело шло к вечеру.

Младший Мишаков неустанно названивал брату, пытаясь понять, куда он делся. То недоступен, то не отвечает. Наконец Александр Петрович сообразил, что дело серьезное, и позвал капитана Терепаева.

Тот прибыл, весь потный от жары и своей тучности. Спросил:

– Какое это у тебя дело, что по телефону нельзя сказать?

– Будешь смеяться, хотя ничего смешного. Брат у меня пропал, – огорошил его Александр Петрович.

– Действительно, смешно. Рассказывай.

– Приехал он ко мне погостить. Утром приехал. Утром у меня, сам понимаешь, работы море. Я позвонил Петриченко в «Рассвет», чтобы за братом приехали, рыбалку ему устроили, то-се, а я бы вечером сам... А он исчез.

– Когда?

– Утром и исчез. Вышел от меня – и с концами. Я прямо не знаю, что думать. Телефон не отвечает. Ерунда какая-то.