Литмир - Электронная Библиотека

– Он честнейший человек! Я ему столько плачу, что ему шифер продавать смысла нет! Короче, с чего-то надо начинать! Я предлагаю: найти это все! – и Лев Ильич положил перед Кравцовым лист.

Кравцов изучал список долго. Но, похоже, думал о чем-то другом. Возможно, о том, как быстро у него в селе меняются воззрения на преступление и наказание. Вот, казалось бы, при поимке Евгения Куропатова он вел себя совершенно правильно. Надо было догнать? Надо. Надо было выстрелить? Надо. Однако по селу бродит мнение, что Кравцов хотел Евгения из пистолета до смерти убить, чтобы получить награду и вернуться в Сарайск с почетом, но промахнулся. Михаил Куропатов при встрече отворачивается, здороваться не хочет. Юридически Михаил не прав. А человечески? Неизвестно...

И в этом вот случае с Шаровым-старшим... Юридически все ясно: человека обворовали, надо принять меры. Но в Кравцова проникла уже инфекция, если так можно выразиться, анисовского мировоззрения, один из постулатов которого: у вора воровать не грех. Но кто сказал, что Лев Ильич вор? Он просто хороший хозяин! Он руководитель! За что и получает по справедливости больше других. Так? Не так! – возражает голос анисовского разума, внедрившийся в Кравцова. Легко сосчитать, что Лев Ильич получает не в пять, не в десять, а в тысячу раз больше любого анисовского трудящегося. Следовательно, он должен в тысячу раз лучше работать, что невозможно. Ну, хорошо, он трудится головой, мозгами, это ценнее, чем бить зубилом по железу или тяпать мотыгой по грядке. Но не в тысячу же раз ценнее!

Нет, надо отбросить эти ложные рассуждения. Следовать букве закона – и все будет в порядке, и совесть будет спокойна.

Правда, каким-то образом на этот раз буква закона совпала с анисовской логикой.

И Кравцов, отодвинув листок, сказал:

– Прошу прошения, не по форме. Это просто список. Даже подписи нет.

– Ладно, вот подпись! – Шаров-старший достал ручку и расписался.

– Извините, все равно не по форме. Положено составить заявление, приложить акт, желательно с подписями свидетелей, если таковые имеются, желательно также приложить товарные чеки на все украденное или его часть, которые доказывали бы, что это украденное в свою очередь не украдено, а приобретено честным путем. А после этого...

Лев Ильич перебил:

– Ты что, старшой, издеваешься, что ли?

– Таков порядок. Заявление при этом лучше направить в райотдел милиции, он в положенный срок рассмотрит и спустит мне на исполнение. И уж тогда райотдел с меня три шкуры сдерет, если я не исполню. Понимаете?

Лев Ильич долго смотрел на Кравцова, изучая прозрачность его ясных глаз. И повернулся к брату:

– Слушай, откуда этот гусь? Ты кого пригрел тут? Заявление ему, товарные чеки – это что еще за бюрократия? У нас, товарищ старший лейтенант, сельская специфика! Все видели этот кирпич, эти доски, что они мои, без всяких чеков! Их надо элементарно найти, а воров наказать!

– Да что ж вы сердитесь? – сердобольно спросил Кравцов. – Я же не против найти, я прошу только заявление по форме!

– Ладно! Будет тебе по форме!

Лев Ильич резко встал и вышел.

Андрей Ильич проследил, как он садится в свой «Лендровер» и отъезжает, и достал доску. Вдумываясь в позицию, сказал:

– Вот как бывает. Мамы у нас с ним разные. Моя была резкая, с голосом. А его тихая, молчаливая. А папа был гордый начальник сельского масштаба, но пьющий. Что в результате? Я получился вот такой, а он другой. Но мы друг друга любим. Твой ход.

– Конь эф-шесть – е-четыре! – стукнул по доске Кравцов.

– Опасно играешь!

– Знаю.

4

Кравцов не знал, что неприятности Шарова-старшего на этом не кончились.

Ужиная, Лев Ильич спросил жену Галину насчет кондиционера: не привезли без него, случайно?

– Нет. А какой он? Как в городе?

– Больше. Это я для нового дома, не кондиционер, а целая установка искусственного климата. С ионизатором, увлажнителем, пятьсот кубометров охватывает! Должны же были привезти.

– Может быть.

– Ну, позвонила бы! – рассердился Шаров. – Галя, я же весь в работе, хоть какая бы помощь от тебя! В городе вон женщины банками управляют!

Галина спокойно ответила:

– Я тоже банками управляю. С огурцами и помидорами.

Она, к сожалению, догадывалась, что мужу городские женщины нравятся не потому, что они банками управляют. Видела она городских его друзей. Каждый, как только в силу и в деньги вошел, поменял себе жену, у всех молоденькие, ножки и талии тоненькие, глаза голубенькие независимо от цвета, в глазах преданность и ласковая жадность, от которой мужики млеют. Вот и ее Лев, наверно, жалеет, что не хватает духу поменять жену, поэтому и злится, и упрекает в дело и не в дело.

Лев Ильич глянул на жену и будто понял ее мысли. И хотел утешить ее и сказать, насколько она ему дорога, несмотря на возраст и частичную потерю фигуры. Но к таким нежностям он не привык. Поэтому высказался обиняком:

– Да... Домашняя пища, она все-таки... Спасибо, Галя.

Стемнело. Умиротворенный Лев Ильич сидел перед огромным телевизором с Галиной и сыном Ленькой, а в это время к Анисовке со стороны межобластной трассы свернул грузовичок. «Газель» называется.

Машина заковыляла по деревенским ухабам, остановилась у дома старухи Квашиной. Квашина давным-давно, в глухое советское время, однажды на собрании высказалась, что неправильно грузовики разъезжают прямо по помидорному полю, давя колесами помидоры, вполне можно им и сбоку постоять, а ящики к ним поднести. Несмотря на утверждение бригадира, что, если не давить помидоры, а собирать все, никакого транспорта не хватит вывезти, Квашину за рационалистическое предложение сильно хвалили и сделали звеньевой. Но товарки почему-то смеялись над нею, носили ящики лениво, в результате половина урожая осталась на поле и сгнила или погибла от ранних заморозков, за что Квашину тут же наказали деньгами – и вообще чуть до суда не довели. Она испугалась на всю жизнь и поняла: лучше казаться дурее, чем ты есть. В таком духе с людьми и общалась, часто, правда, путаясь: то, что ей казалось глупым, люди принимали за умное – и наоборот.

Шофер, высунувшись из кабины, спросил Квашину, сидящую на завалинке:

– Бабушка, где Шарова найти?

– Который, что ли, глава адмистрации?

– А я знаю? Я знаю, что Шаров! Груз у меня. С документами!

– Если с документами, тебе в адмистрацию. Вон она, отсюда видно. Вон та здания! Не которая с забором, а после забора. Она без забора потому что. Прямо к ней и подъезжай!

Машина направилась туда. Шофер вышел, подошел к двери. Закрыто. Обошел здание. Никого. Он плюнул с досадой.

А в это время мимо прогуливались довольно веселые, хоть и трезвые, друзья: Володька Стасов и Колька Клюев. Колька женатик, постарше, но ростом пониже, телосложением худее и помягче характером, он при Володьке на второй роли. Володька же парень крупный, энергичный и, главное, неженатый, что дает ему возможность гордиться своим умом и по праву играть первую скрипку.

– Парни! – обратился к ним шофер. – Где Шарова найти? Я и так задержался, а тут черт не разберет!

– По какому вопросу? – спросил Володька.

– Да какой вопрос, груз у меня! Холодильник, что ли, судя по коробке!

– Ха! – обрадовался Володька. – Ай да Андрей Ильич! Спасибо! Сдержал слово!

И он объяснил Кольке, что, когда строил Андрею Ильичу летнюю кухню, баню и омшаник, тот предложил на выбор заплатить деньгами – но потом, или, например, холодильником – тоже потом, но раньше. Володька выбрал холодильник.

– И смотри – вот он!

– Эй, иди сюда! – позвал он шофера, который продолжал бесплодно ходить возле администрации. – Где расписаться? Имею полное право!

Шоферу было все равно. Он помог выволочь картонный яшик, сунул Володьке документы и ручку:

– Давайте расписывайтесь, мне некогда!

А сам стал закрывать машину.

Володька царапал, царапал ручкой – не пишет. Плюнул:

34
{"b":"164918","o":1}